Africa Tur → Справочные материалы → ЭКСПАНСИЯ ПОРТУГАЛИИ В АФРИКЕ И БОРЬБА АФРИКАНСКИХ НАРОДОВ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ (XVI – XVIII вв.) → ПОРТУГАЛЬСКАЯ КОЛОНИАЛЬНАЯ ЭКСПАНСИЯ В БАССЕЙНЕ КОНГО

ПОРТУГАЛЬСКАЯ КОЛОНИАЛЬНАЯ ЭКСПАНСИЯ В БАССЕЙНЕ КОНГО

С середины XVI в. происходит решительный поворот в португальской колониальной политике. Правящие классы Португалии уже не удовлетворяет только контроль над морскими путями. Они хотят получать экономические выгоды не только от торговли с Востоком, но и от эксплуатации открытых португальцами стран, слухи о баснословных богатствах которых все больше распаляют воображение и аппетиты. Имея сильные опорные базы на побережье и убедившись в военной слабости африканских государств, Португалия в середине XVI в. переходит от политики «точечной оккупации» к политике завоевания прибрежных районов и государств с целью приобретения заморских колониальных территорий. Из владычицы морских путей Португалия стала превращаться во владычицу колониальной империи.

В царствование Жуана III (1521—1557) колониальная политика Португалии претерпевает серьезные изменения. Если в прежние времена португальские короли сами прилагали большие усилия для увеличения политической роли и значения ко-ролей Конго, находившихся в зависимости от Лиссабона, то теперь новые цели диктовали совершенно иную политику в отно-шении Конго. Могущественное королевство могло оказаться серьезным препятствием на пути осуществления провозглашен-ной Жуаном III программы колонизации африканского побережья. С целью ослабить могущество Конго Португалия предприняла попытку усилить соседнее с ним государство Ндонго. Таким образом государство Ндонго оказалось одной из первых жертв военных экспедиций нового этапа португальской колониальной политики.

Первая португальская попытка завязать прямые официальные отношения с Ндонго относится к 1520 г. В этом году король Мануэл I приказал направить туда экспедицию для получения подробных сведений о местных правителях и о возможности добычи драгоценных металлов. Он назначил капитаном экспедиции Мануэла Пашеку и писцом Балтазара-де Кастру, дав им 16 февраля 1520 г. соответствующее режименто (инструкцию) [33, с. 436—439].

«Мы, король,— говорится в этом документе,— извещаем Вас, Мануэл Пашеку, наследственного фидалгу нашего двора, и Вас, Балтазар-де Кастру, нашего слугу, что мы посылаем вас капитаном и писцом на судне для открытия королевства Анголы до мыса Доброй Надежды… Наша главная цель — послать вас в это путешествие, чтобы вы узнали, можно ли добиться, чтобы король Анголы, а также и его народ стали христианами, ибо мы информированы, что он этого желает и уже направил послов в Конго, заявляя, что желает быть христианином» [там же, с 436]. Португальским эмиссарам предписывалось захватить с собой на о-ве Сан-Томе одного священника «из тех, которые там есть и который для этого подходит», а также взять с собой некоего Руи-де Агуйара, который уже служил викарием в Конго и имеет «большой опыт в этих краях».

Таким образом, как видно из этого документа, португальская корона надеялась применить к Анголе тот же метод мирного завоевания с помощью христианизации, который уже дал столь блестящие результаты в Конго [подробнее см. 170], где в 1491 г. был крещен король Нзинга а Нкуву, получивший имя Жуан I, а наследовавший ему сын Аффонсу (1506—1543) превратил страну в вотчину португальских миссионеров. Однако христианизация не была для португальцев, разумеется, само-целью. Она была лишь одним из путей мирного овладения страной, причем она не исключала, а часто подготавливала не-обходимые условия для военного захвата территории.

Подлинная цель экспедиции Пашеку становится ясна, когда мы читаем следующее место в режименто: «Кроме того, нам известно, что в этом королевстве Анголы есть серебро, поскольку я видел его в виде браслетов, присланных нам королем Конго. Постарайтесь узнать место, где находится это серебро, а также и другие металлы, и находятся ли они Б стране короля Анголы или в других, и как далеко, и насколько они ценны, и ведется ли работа по их добыче. Постарайтесь привезти нам их образцы» [33, с. 437].

О том, что португальская корона заботилась отнюдь не о спасении души правителя Анголы, можно составить вполне четкое представление из следующего места в инструкции: «И если этот король не захочет стать христианином или если там нет серебра или других металлов и чего-нибудь , из чего можно извлечь выгоду (подчеркнуто мною.— А. X.), тогда направляйтесь от мыса Доброй Надежды вдоль берега, открывая и узнавая, что находится в этих землях» [там же, с. 439].

В 1526 г. Балтазар-де Кастру, будучи в Конго, написал письмо королю Жуану III. Из этого документа, опубликованного в сборнике Фелнера, мы узнаем много интересного о злоключениях двух португальских лазутчиков в Ндонго, а также (и это гораздо важнее) о самом этом государстве. Как явствует из этого письма, Мануэл Пашеку, бросив якорь в устье р. Кванза, послал Балтазара-де Кастру к правителю Ндонго, чтобы уведомить его о своем прибытии. Однако тот очень враждебно встретил непрошеных гостей, так как был хорошо информирован о деятельности португальцев в Конго.

Об этом он знал от многих осведомленных лиц, и в том числе лично от короля Конго, который, по некоторым сведениям, предупредил Нголу, что истинная цель португальской экспедиции — собрать сведения о богатствах Ндонго в связи с готовящимся военным вторжением. Во всяком случае позже португальцы корили короля Конго за то, что он советовал правителю соседнего государства Ндонго не вступать в какие-либо официальные отношения с Португалией. Подобные же советы давали Нголс и многие торговцы с о-ва Сан-Томе, которые, нарушая изданный в Лиссабоне в 1500 г. указ вести всю морскую торговлю лишь через королевских агентов, продолжали нелегально торговать с Конго и Ндонго. Для таких советов были веские основания. По словам Б. Дэвидсона, «идея вторжения в Ндонго уже носилась в воздухе» [274, с. 79].

Нгола приказал схватить Б.-де Кастру и сделать его невольником и даже намеревался убить эмиссаров португальского короля. Только вмешательство короля Конго спасло их от такой участи. Маниконго (правитель Конго), по-видимому, по требованию португальцев направил в Мбанза-Кабасу (столица Ндонго) священников, имевших своей целью обратить правителя Ндонго в христианство и освободить из неволи-де Кастру. С первой из этих задач они справились сравнительно легко, а вторая оказалась значительно более трудной. Де Кастру сумел освободиться лишь через шесть лет томительного плена. Освободившись от рабства и испытав всевозможные превратности судьбы,-де Кастру в 1526 г. добрался до Конго «голодный, изможденный и совершенно нагой, как самый бедный из туземцев» [93, с. 97].

Интересно отметить, что Балтазар-де Кастру в своем письме решительно оспаривает информацию посланца короля Конго в Анголу о том, что «он видел горы, содержащие серебро и камни и другие вещи, которые я за шесть лет пребывания в этой стране не видел ни разу, хотя я хорошо знаю эту страну» [там же].

Несмотря на это авторитетное мнение, легенда о существовании в Анголе драгоценных металлов продолжала жить еще целое столетие, на протяжении которого португальцы не оставляли надежды завладеть этими столь желанными богатствами.

Чтобы превратить государство Ндонго в серьезного и опасного соперника Конго, необходимо было, как пишет Фелнер, «вызвать ломку хороших отношений, существовавших между королем Конго и Нгола, осторожно наведя последнего на мысль, что вовсе не обязательно посредничество короля Конго для сохранения торговых отношений с португальцами, а достаточно направить послов к королю Португалии, как сделал король Конго» [93, с. 102].

Подстрекаемый португальцами Нгола Инене вскоре стал вести себя довольно независимо и даже вызывающе по отношению к Конго, что вызвало весьма болезненную реакцию в Сан-Салвадоре. Воспользовавшись уязвленным самолюбием короля Конго, португальцы, жившие там, стали побуждать его начать войну против Нгола, обещав ему свою помощь. Обманутый король поддался уговорам своих коварных «союзников» и в 1556 г. двинул войска к р. Данде, где их ждали войска Ндонго. В последовавшей битве войска Конго были разгромлены и принуждены отступить. Нгола Инене провозгласил независимость своего государства.

В это время Жуан III умер, и ввиду несовершеннолетия дона Себастьяна страной стала управлять в качестве регентши его бабушка Катарина. При ней в Лиссабоне в 1557 г. появились послы из Ндонго от Нголы Инене, на которых, по примеру Конго, была возложена миссия наладить торговлю с Португалией и договориться о присылке в его страну священников. Эта последняя просьба была в значительной степени результатом деятельности миссионеров-иезуитов, которые, обосновавшись в Ндонго, стали играть заметную роль при дворе Нголы. По совету руководства Ордена иезуитов в 'состав посольства, которое должно было отправиться в Ндонго, были включены монахи-иезуиты Агустинью-де Ласерда, Франсиску-де Гувейя, Мануэл Пинту, Антониу Мендиш. Племянник Бартоломеу Диаша Паулу Диаш-де Новаиш был назначен командующим эскадрой из трех каравелл, везшей отцов-иезуитов. Посольство отправилось из Лиссабона в декабре 1559 г. [50, т. II, с. 446]. К концу следующего года оно добралось до Ндонго. К этому времени Нгола Инене уже умер и страной правил его сын Нгола Дамби [50, т. IV, док. 132, с. 552]. Он принял подарки, присланные из Португалии, приказал привезти послов в г. Мбанза-Кабаса и там задержал их в качестве пленников. Троим из них вскоре было разрешено выехать из Ндонго, но Паулу Диашу пришлось прожить в неволе еще пять долгих лет [там же, с. 553], а Франсиску-де Гувейя никогда больше не вернулся на родину. Нгола Дамби освободил Паулу Диаша-де Новаиша в 1565 г., чтобы послать его к королю Португалии с просьбой о военной помощи в связи с восстанием одного из вассально-зависимых вождей, по имени Килуанжи Кука Кванго. Известный специалист по средневековой истории Анголы М. Планкверт связывает отправку Паулу Диаша со специальной миссией в Лиссабон также с тем обстоятельством, что на границах Ндонго в это время появились новые грозные враги в лице храбрых и воинственных кочевников-жага [364а, с. 33]. Нгола нуждался в португальских солдатах и огнестрельном оружии. Именно они спасли от нашествия жага государство Конго в 1571 г. Однако в отношении Ндонго у португальцев были совершенно иные планы.

В начале 1570-х годов португальский королевский двор решил приступить к завоеванию государства Ндонго. Для этого была организована экспедиция, во главе которой был поставлен Паулу Диаш-де Новаиш. Подготовка экспедиции велась довольно долго. Об этом свидетельствует тот факт, что королевские указы, обещающие всевозможные блага Паулу Диашу, если он осуществит завоевание Анголы, относятся к началу 1571 г., тогда как экспедиция началась только в 1574 г., т. е. спустя четыре года.

В сентябре 1571 г. король пожаловал Паулу Диашу «дарственное письмо», в котором писал: «Вследствие большого доверия, которое я к нему (Диашу.— А. X.) питаю, и учитывая знания и опыт, которые он приобрел в делах этого королевства, когда он был там как мой посол, и в знак уважения к услугам, которые мне оказал этот Паулу Диаш… а также в знак уважения к услугам, которые оказал короне Бартоломеу Диаш-де Новаиш, открыв мыс Доброй Надежды… дарую для Паулу Диаша… и всех его потомков 35 лиг земли на побережье королевства Ангола к югу от реки Кванза» [50, т. III, док. 4, с. 37]. Паулу Диашу-де Новаишу предоставлялось право отодвинуть границы колонии, губернатором которой он должен был стать, так далеко на восток, как это будет возможно, а также право на третью часть от сбора королевских налогов и ряд других льгот и привилегий [там же, с. 36—51; 274, с. 86].

Таким образом, Ангола должна была фактически стать капи-танией, пожалованной Паулу Диашу. Часть ее становилась его личным феодальным владением, а на остальной он должен был стать губернатором. Ему предписывалось подготовить условия для поселения в Анголе 100 белых семей в течение шести лет [354, т. I, с. 377]. Португальский королевский двор, щедро раздавая «заморские земли» своим фидалгу, не учитывал при этом немаловажный фактор, вносивший существенные коррективы в его планы, а именно способность автохтонных народов к сопротивлению.

В королевском указе от 10 июля 1573 г. говорилось о том, что Паулу Диаш может взимать с жителей Сан-Томе пошлину размером в тысячу крузадо в год. Здебь же указывалось, что, поскольку жители Сан-Томе активно участвуют в работорговле, это сулит большие барыши от взимания с них пошлин, из чего можно заключить, что названная в королевском указе сумма рассматривалась как чисто номинальная [50, т. IV, док. 79, с. 281—282].

16 января 1574 г. был опубликован другой королевский указ, согласно которому Паулу Диаш-де Новаиш получал в аренду на 12 лет все королевские земли и имущество на о-ве Сан-Томе. За это он должен был ежегодно уплачивать королевской казне в качестве арендной платы 200 тыс. рейсов. Аренда предоставлялась с таким условием, что, как говорилось в указе, «упомянутый Паулу Диаш проведет завоевание королевства Анголы», а если он этого не сделает, аренда должна быть у него отобрана. «Если же случится так, что он умрет во время этого завоевания королевства Ангола до истечения этих 12 лет, тогда назначенное им лицо может завершить дело в указанный срок с теми же условиями» [50, т. IV, док. 77, с. 276—277].

Официально экспедиция Паулу Диаша отправилась с торговыми целями. Следует отмести как совершенно несостоятельную версию реакционных португальских историков о том, что целью экспедиции Паулу Диаша-де Новаиша было приобщение «туземцев» Анголы к «свету христианского вероучения». Так, португальский социолог Ж. Алмейда Сантуш писал: «В то время как король Сан-Салвадора был христианином и христианство так или иначе распространилось по всему огромному королевству Конго, суверен Донго и его вассалы оказались невосприимчивыми к свету веры — это и было, несомненно, главным мотивом, вследствие которого христианнейший д. Себастьян… приказал подчинить и завоевать королевство Ангола. Это было главным доводом, по которому Паулу Диаш-де Новаиш предпринял завоевание королевства» [203, с. 13]. На самом деле португальские колонизаторы думали не столько о приобщении жителей Ндонго к христианству, сколько о тех богатствах и выгодах, которые сулило им завоевание этого государства.

Поскольку в основе политического мышления правящего класса Португалии лежала идея расового превосходства белых над цветными, подчинение африканцев политическому и религиозному контролю Португалии рассматривалось как естественное, справедливое и богоугодное дело. Типичным образчиком политического мышления того времени могут служить письма иезуита Франсиску-де Гувейи, жившего при дворе правителя Ндонго в 1560—1575 гг., т. е. в то время, когда португальцы готовились вторгнуться в это государство. Стремясь найти моральные оправдания для этой акции, Гувейя писал в Лиссабон, что единственное средство обратить этих «язычников» в христианство — это подчинить их португальской власти. Он утверждал, что африканцы якобы «хвастались, что если бы не было моря, то они бы поменялись с португальцами ролями, отправились бы в Португалию и забрали ее богатства». Гувейя призывал португальского короля примерно наказать тех, кто высказывает такие мысли, и показать раз и навсегда, что он — подлинный хозяин всей Африки [274, с. 70]. Королевский двор полностью разделял эту точку зрения. Паулу Диаш-де Новаиш имел тайные инструкции двора, в которых, по свидетельству Лопиша — Пигафетты, наследник престола дон Себастьян «поручил Паулу Диашу подчинить ему народы, живущие от устья Кванзы до 15° южной широты» [120, с. 64]. После длительных приготовлений 23 октября 1574 г. флот, состоявший из двух галеонов, двух каравелл и трех мелких судов с 700 пассажирами на борту (из них 350 были солдатами, а остальные ремес-ленниками, купцами, миссионерами), наконец вышел из Лиссабона и взял курс на юг [50, т. IV, док. 132, с. 553; 303, т. III, с. 38].

11 февраля 1575 г. флот Паулу Диаша достиг о-ва Луанда, Высадившись на острове, Паулу Диаш-де Новаиш прежде всего, по словам хрониста, «воздал благодарственную молитву Всевышнему и устроил пышную религиозную процессию под звуки труб и барабанов» [134, т. 1, с. 194].

По свидетельству современника, на этот шум «сбежалось много черных людей, которые живут на этом острове и занимаются ловлей нзимбу, считающихся самыми ценными монетами в Эфиопии» [50, т. II, док. 32, стр. 554].

Хотя Паулу Диаш имел трудное поручение от дона Себастьяна завоевать побережье Анголы к югу от устья Кванзы, он попытался прежде всего наладить дружеские отношения с королем Ндонго, надеясь выполнить свою задачу дипломатическими средствами.

Высадившись на о-ве Луанда, он известил о своем прибытии Нголу Дамби, послав ему королевские подарки с прожившим несколько лет в Португалии конголезцем Педру да Силвой. Нгола Дамби, введенный в заблуждение подарками и решивший, что португальская экспедиция прибыла с чисто мирными целями, оказал ей весьма радушный прием.

Он направил к Паулу Диашу-де Новаишу послов с богатыми подарками для короля Португалии, состоявшими из ра-бов, скота, съестных припасов, изделий из серебра и меди [134,. т. 1, с. 194—195]. Встретив столь радушный прием, Паулу Диаш, по словам хрониста, послал королю Ндонго «полные доверху дары, любезности, выражения дружбы и твердые обеща-ния подчинить ему всех врагов короля Анголы» [там же, с. 195]. Усыпляя таким образом бдительность короля Ндонго, коварный конкистадор лихорадочно готовился к открытию военных действий. С этой целью он оставил о-в Луанда и, нагрузив корабли всевозможными богатствами, высадился на материке, где обосновался в селении, находившемся севернее устья р. Кванза [120, с. 64]. Здесь Паулу Диаш в 1576 г. построил крепость ев. Мигеля, вокруг которой вырос город Сан-Паулу-де-Луанда, и основал небольшую португальскую колонию, объявив себя ее губернатором.

Согласно королевским инструкциям, которые он с собой привез, он вскоре приказал построить здесь церковь св. Себастьяна. Положив таким образом начало завоеванию страны и создав необходимую базу для будущей конкисты, Паулу Диаш-де На-воиш стал выжидать удобного момента, чтобы двинуть свое войско вверх по р. Кванза.

Вначале правитель Ндонго, будучи уверен в дружеских намерениях португальцев, оказывал им всяческое содействие и покровительство. Однако вскоре их недвусмысленные действия стали порождать в его душе первые сомнения и подозрения относительно их действительных намерений. Этому в значительной степени способствовал король Конго, который, хорошо зная по личному опыту коварство и алчность португальцев, тайно от них направил послов к Нголе, предупредив его, чтобы он не доверял португальцам и остерегался их, так как они хотят отнять у него королевство и завладеть торговлей и серебряными рудниками [50, т. IV, док. 132, с. 555; т. III, док. 21, с. 141].

Это предупреждение очень испугало Нголу, который стал подозрительно и недоверчиво относиться к Паулу Диашу, и «все португальцы, которые там находились, стали ему внушать страх» [50, т. III, док. 21, с. 141].

Португальцы, жившие при дворе Нголы, пытались успокоить его, уверяя в коварстве и лживости короля Конго, и уже почти добились успеха, когда неожиданный инцидент окончательно убедил правителя Ндонго в неискренности «союзников» и привел к открытому разрыву между ними.

Монахи-иезуиты, составившие в 1594 г. интересный доклад «История резиденции отцов Общества Иисуса в Анголе», сообщают по этому поводу: «Случай, с помощью которого дьявол помог нарушить этот мир и посеять распри, которые продолжаются до сегодняшнего дня, был следующий. Командующий [Паулу Диаш-де Новаиш] с разрешения короля арестовал 100 португальцев, которые уже провели в Анголе более 25 лет. Один из них, будучи освобожден, решил отомстить губернатору. Он добился аудиенции у короля Ндонго и сообщил ему, что Диаш Новаиш замышляет отнять у него королевство, чтобы завладеть серебряными рудниками, и для этого в г. Кабасу пришли 40 солдат, привезено много пороху и на соединение с ними уже двигается в направлении города большое число вооруженных португальцев. Перепуганный насмерть король срочно созвал на совет своих макота, и в их присутствии португалец снова повторил свое утверждение» [50, т. IV, док. 132, с. 558].

О поступке португальца упоминают и другие источники. Лопес дс Лимэ квалифицирует историю об этом «как гнусную и позорную легенду», но он не знал «Истории резиденции отцов Общества Иисуса в Анголе», впервые опу-бликованной А. Бразиу в 1950-х годах.

На совете, по-видимому, были приняты решения относительно срочных мер для предотвращения смертельной угрозы, нависшей над Ндонго. По свидетельству авторов «Истории резиденции…», всем португальцам в Мбанза-Кабасе было приказано не выходить из своих домов и ждать дальнейших указаний [там же]. Именно с этим, по-видимому, связано и убийство по приказу Нголы нескольких десятков португальских купцов, направлявшихся в Мбанза-Кабасу. Представляется совершенно необоснованным утверждение Лопиша — Пигафетты, что «настоящей причиной этой резни была алчность короля Анголы, который хотел присвоить их товары» [120, с. 65]. Сопоставление книги Лопиша — Пигафетты с другими источниками заставляет думать, что гораздо ближе к истине лежит версия, отметаемая авторами книги как несостоятельная, о том, что «эти купцы были шпионами, которые намеревались похитить [правителя Ндонго] и его семью» [там же].

В пользу версии о том, что так называемые купцы на самом деле не были купцами, свидетельствует, в частности, письмо миссионера Ф. Рибейру от 4 марта 1580 г., в котором говорится: «Король Анголы нанес ущерб губернатору, убив 30 португальцев и множество рабов-христиан, которых они имели с собой. Эти португальцы вели обмен рабами с неграми и были самыми лучшими солдатами из всех, которых имел губернатор» [50, т. III, док. 43, с. 190] (подчеркнуто мною.— А. X.). Следовательно, «купцы» были в действительности переодетыми солдатами, посланными губернатором в Мбанза-Кабасу для какой-то военной или шпионской акции.

Вероятно, сведения, сообщенные португальцем о намерении Паулу Диаша силой оружия навязать Анголе повиновение королю Португалии, были не лишены основания. Убийство португальских «купцов», которыми скорее всего были переодетые солдаты Паулу Диаша, показало последнему, что правитель Ндонго осведомлен о его действительных планах. Поэтому Паулу Диаш, не теряя ни минуты, двинулся по р. Кванза со 150 солдатами. Оставшемуся войску во главе с Мануэлем Жуаном он приказал войти в область Иламба и подвергнуть ее «опустошению огнем и железом» [134, т. 1, с. 199; 50, т. IV, док. 132, с. 566]. Выполняя этот приказ, М. Жуан, по свидетельству местных миссионеров, в 1580 г. сжег дотла поселения в радиусе трех лиг и взял в плен 100 человек, которые были обращены в рабов. «Грабеж продолжался три дня, и лагерь был обеспечен скотом, солью, оливковым маслом и многими припасами» [там же].

Испуганные политикой «выжженной земли» несколько соба Иламбы и Кисамы признали себя вассалами Португалии и обязались платить ежегодную дань в 100 рабов. Но многие другие соба не покорились и продолжали борьбу [314, с 52].

Сам Паулу Диаш-де Новаиш с частью войска укрепился в форте Анзели (или Нзели). Он послал гонцов к королю Конго Алвару I с просьбой о помощи. Алвару направил ему подкрепления в 10 тыс. человек и отряд из 120 португальцев [50, т. IV, док. 83, с. 293]. Во главе армии Алвару I поставил своего кузена Манибамбу. Из-за разлива р. Бенго Манибамба не смог организовать переправу. Решив обойти ее и соединиться с армией Паулу Диаша сухопутным путем, он натолкнулся на армию Ндонго. Хотя в ходе битвы успех сопутствовал Манибамбе, он вынужден был из-за нехватки съестных припасов вернуться в Конго.

Паулу Диаш, потерпев неудачу в попытке соединиться с союзниками и будучи окружен 12 тыс. африканцев, сумел прорвать кольцо блокады, переправился через р. Кванза и разбил лагерь на берегу р. Лукала [50, т. III, док. 43, с. 190]. Он укрепил холм, возвышавшийся между двумя притоками реки, и начал совершать оттуда опустошительные набеги на территорию Ндонго [120, с. 69].

«Подвиги» Паулу Диаша подробно описал миссионер Б. Аффонсу в письме от 4 июля 1581 г. «Губернатор и сопровождавшие его люди,— пишет он,— решили отомстить за смерть наших братьев. Разделив войско между командирами по 150 человек, они отдали им на поток земли этих фидалгу и вызвали самое большое опустошение, которое когда-либо учиняли португальцы. Они убили многих, ворвались в банза [поселение] одного фидалгу, взяли у него более 100 рабов и рабынь и стали предавать огню дома и банза и грабить; добыча, которую они привезли в лагерь, была столь велика, что ею можно было наполнить два судна из Индии» [50, т. III, док. 46, с. 202].

В 1581 г. была завоевана большая часть области Иламба. Правитель Ндонго потерпел ряд военных поражений, несколько зависимых от него вождей были наголову разбиты, а правителя Иламбы Паулу Диаш заменил своим ставленником. В 1582 г. посланный Паулу Диашем опытный военачальник Луиш Серран разбил в Иламбе войско Ндонго, направленное против перешедших па сторону португальцев вождей (соба) [134, т. 1, с. 200]. В начале 1583 г. Паулу Диаш приступил к непосредственному осуществлению заветной мечты португальских конкистадоров — к завоеванию района гор Камбамбе (на северном берегу Кванзы, ниже водопадов), где, как они ошибочно предполагали, имелись богатые залежи серебряных руд.

Легенда о существовании серебряных рудников в Камбамбе возникла вследствие того, что еще в 1530 г. король Конго послал в подарок португальской королеве два серебряных браслета, полученные им от одного из вождей в Матамбе [118, с. 50]. Среди подарков Нголы Дамби Паулу Диашу было также несколько серебряных браслетов, которые были отправлены в Лиссабон и по приказу регента Португалии кардинала Энрике переплавлены в потир, подаренный им церкви в Белеме. Легенда о серебряных рудниках в Камбамбе настолько прочно укоренилась в сознании европейцев, что живший в 1590—1610 гг. в бассейне Конго английский моряк Э. Беттел называл горы Камбамбе «Серебряными горами» [45, с. 27, 38]. В действительности же в Анголе никогда не было найдено серебро (по крайней мере в сколько-нибудь значительных количествах).

Как видно из источников, одной из главных целей экспедиции Паулу Диаша был сбор сведений о серебряных рудниках, а затем овладение ими. Рассказывая об истории своей экспедиции, Паулу Диаш сообщал, говоря о себе в третьем лице: «Перед его отъездом король (да будет он славен!) поручил ему постараться получить сведения о нескольких рудниках, которые, как предполагали, имеются в этом королевстве, обещав большие почести и милости, если он это сделает, так как это было вне обязательств его контракта. Он старался со всем возможным усердием, посылая многие дары и подарки фидалгу страны, чтобы они раскрыли ему эту тайну, которая строго охраняется королем, на что он израсходовал много денег и по-терял несколько людей. Когда он убедился в существовании этих рудников, он послал посмотреть их двух рудокопов… и они открыли 24 серебряных рудника» [50, т. IV, док. 120, с. 481].

Подобные утверждения, имевшие мало общего с реальным положением вещей, с одной стороны, были порождением распаленного воображения конкистадоров, мечтавших об открытии «африканского Эльдорадо», а с другой — преследовали вполне практические цели: преумножить свою славу и побудить королевский двор предоставить им дополнительную военную и финансовую помощь и осыпать новыми милостями.

Как пишет хронист, «имея сведения, что горы Камбамбе содержат в себе серебряные рудники, что подтверждала традиция и откуда негры извлекали серебро и использовали его для украшений, которые они носили на руках и ногах, Новаиш предпринял завоевание этого нового Потоси и выделил для этого предприятия большую часть из оставшихся у него людей» [134, т. 1, с. 201—202].

По дороге к Камбамбе войска Паулу Диаша-де Новаиша были атакованы могущественным соба Бамбантунгу; последний был разбит и «принужден к вассалитету, который наш герой хотел навязать (если это было возможно) всей неведомой Африке» [там же]. Одержав эту победу, Паулу Диаш встал лагерем в Тала-Мунгонго, а затем основал укрепленный город Нова-Гая неподалеку от предполагаемого местонахождения рудников [там же; 50, т. IV, док. 132, с. 568].

2 февраля 1583 г., когда португальцы были уже совсем близко от объекта своих вожделений, на них внезапно обрушилось огромнейшее войско, которое, по утверждению современников, было самым большим из всех, какие удавалось собрать повелителю Анголы.

По явно преувеличенной оценке того же источника, «в нем было сто или двести тысяч человек и оно занимало три лиги земли, покрывая горы и долины» [50, т. IV, док. 132, с. 568].

Располагая помощью нескольких соба и рабов-христиан, Паулу Диаш и Серран разделили свое войско на три колонны и, строго придерживаясь португальской тактики военного искусства, двинулись навстречу африканцам раньше, чем те успели спуститься с холмов. Завязалась битва, в которой португальцы, имевшие пушки и ружья, одержали победу. По несомненно завышенным данным авторов «Истории резиденции…», число убитых африканцев составило 40 тыс. человек [там же], причем, по словам хрониста, немногим меньше было число тех, кто сбросился со скал, и тех, кто убил друг друга, чтобы расчистить путь к бегству [134, т. 1, с. 202]. Потери португальцев, по некоторым сведениям, составили семь человек, сражавшихся на их стороне африканцев — 200 [там же]. После этой победы Паулу Диаш-де Новаиш, которого реакционные португальские историки возвели в ранг национального героя, положившего начало португальской «цивилизаторской миссии» в Африке, наглядно показал, что собой представляет эта цивилизация. Он приказал отрезать убитым ангольцам носы, набить ими бочки и откатить их к африканским селениям.

В честь своей победы Паулу Диаш основал крепость, назвав се Массангано-да-Виториа [134, т. 1, с. 202].

Крепость была построена на месте захваченного португальцами богатого селения, где, по свидетельству Э. Беттела, они обнаружили огромное количество золота. Португальцы построили здесь четыре форта, крепостные стены и земляной вал [45, с. 100—101]. Это была третья и последняя крепость, построенная Паулу Диашем за время его кровавой колонизаторской деятельности в Анголе. Эти крепости стали опорными пунктами португальской колониальной экспансии.

Правитель Ндонго, обуреваемый жаждой реванша, созвал на совет макота, военачальников и всех знатных лиц своего государства. По словам хрониста, на этой ассамблее все произносили энергичные и торжественные речи и поклялись не возвращаться и не смотреть в глаза королю, пока белые не будут уничтожены, владения короля обезопасены и пока не будет восстановлена репутация их оружия.

За короткое время была организована новая армия, почта столь же многочисленная, как и прежняя. Автор написанной в XVIII в. «Истории Анголы» ярко описывает последовавшие затем события: «Ангола жила надеждой на этот раз покончить с вражеской расой, которая вторглась в эту страну. Неподалеку от нашего непобедимого героя (Паулу Диаша.— А. X.) развевалась уже тысяча знамен: шум, голоса, свист, перебранка… убедили португальцев в многочисленности врагов. Новаиш построил свое маленькое войско в прежнем боевом порядке и вышел во главе его на следующее утро, когда спустившийся туман скрыл все предметы… Негры сражались, воодушевленные энергией, силой и примером своих макота, которые бились до последней капли крови с храбрым португальцем, и их подданные кончали жизнь самоубийством, чтобы не быть в числе многих погибавших на их глазах» [134, т. 1, с. 203].

Превосходство в вооружении и организации и на этот раз дало победу португальцам, хотя африканцы сражались со столь отчаянным мужеством и самопожертвованием, что это вынужден признать даже хронист, ставивший перед собой задачу прославления побед португальского оружия и с нескрываемой антипатией относившийся к африканцам. По словам авторов «Истории резиденции…», «в битве погиб цвет фидалгу Анголы, поклявшихся не возвращаться и не смотреть в лицо короля без победы». Головы трех самых знатных макота и множество бочек, набитых отрезанными у африканцев носами, Паулу Диаш приказал отправить в Луанду в качестве свидетельства своего триумфа [50, т. IV, док. 132, с. 569].

В последующих битвах, как сообщал в одном из писем миссионер Б. Аффонсу, «наши взяли столько рабов, что их невозможно сосчитать. В этой последней битве, как говорят, взяли в плен одного фидалгу, в обмен за которого давали 100 рабов, но ему отрубили голову на площади. В другой битве отрезали 619 носов, а еще в одной было столько трупов, что, говорят, нельзя было пройти иначе, как только по ним» [там же, док. 63, с. 248].

По свидетельству современных авторов, Паулу Диаш разгромил в последующих стычках 500 местных вождей и дошел до р. Лукала, где разбил лагерь в 8—10 лигах от столицы Нголы — Мбанза-Кабасы [134, т. 1, с. 203; 50, т. IV, док. 132, с. 569].

К этому времени известия о победах Паулу Диаша-де Но-ваиша уже достигли Лиссабона. Там придавали им огромное значение. Паулу Диаш, по-видимому, поспешил, опережая события, уведомить лиссабонский двор о том, что в его руках уже находятся серебряные рудники Камбамбе. Это видно из того, что в 1584 г. из Португалии прибыл флот, который привез ему подкрепление в 200 солдат во главе с капитаном Ж. К. Велезом, а также чиновника Ж. М.-де Резенде, назначенного «управляющим казной и рудниками» [134, т. 1, с. 205].

Подкрепление прибыло как нельзя более кстати. Миссионер Б. Аффонсу писал, что в это время «губернатор и все португальцы оказались в затруднительном положении, так как все фидалгу восстали против нас… Этот флот пришел с опозданием из-за того, что был задержан на Сан-Томе и прибыл в страну в самое опасное время» [50, т. III, док. 79, с. 311].

Нгола, собрав новое войско, двинулся против португальцев, но и на этот раз был разбит (25 августа 1585 г.). В том же году капитан Ж. К. Велез со своим отрядом напал на одного из могущественных вассалов короля Ндонго в области Мусеке, по имени Ангола Калунга. Войско этого соба было разбито, а сам он бежал. В руки португальцев попала богатая добыча в виде скота и многочисленных рабов. Однако Ангола Калунга не примирился с поражением. Поняв, по-видимому, что сила португальцев заключается в их огнестрельном оружии, что практически делает почти невозможной победу над ними в открытом бою, он решил прибегнуть к военной хитрости. Собрав остатки своих войск, он подошел с ним к лагерю португальцев в то время, когда те обедали. Африканцы были без луков и стрел, а Ангола Калунга хлопал в ладоши в знак мира. Велез, уверенный, что они пришли для мирных переговоров и для того, чтобы заявить о своем вассалитете, приказал пропустить их в лагерь. Ничего не подозревавшие солдаты продолжали трапезу, когда неожиданно африканцы, вытащив спрятанные ножи, напали на них и, по словам миссионера Диогу да Кошта, «схватили за руки и обезглавили всех до одного» [50, т. III, док. 87, с. 332]. По свидетельству авторов «Истории резиденции…», все солдаты были убиты «в сидячем положении», причем вместе с португальцами «погибли соба Камбамбе и его люди и многие другие, сражавшиеся на нашей стороне». Причинами этой катастрофы, по мнению этих авторов, были «пренебрежение к врагу, излишняя доверчивость и то, что наши были новичками в этой стране» [50, т. IV, док. 132, с. 574].

По мере того как шло завоевание Анголы, росла экономическая активность португальцев и происходило заселение вновь завоеванных районов иммигрантами из Португалии. Португальские фактории, занимавшиеся главным образом торговлей рабами, основывались вдоль побережья, преимущественно в тех местах, где находились гарнизоны португальских солдат или жили народы, уже «замиренные» португальцами и доказавшие свою лояльность по отношению к ним. Паулу Диаш-де Новаиш проявлял огромную заботу о налаживании торговли рабами, слоновой костью, скотом и т. п. Его письма королю Португалии буквально пестрят упоминаниями о количестве рабов и слоновой кости, вывезенных из Анголы.

Но предметом особо пристального внимания и постоянных забот предприимчивого завоевателя были мифические серебряные рудники. Вероятно, для того чтобы заставить короля раскошелиться и выделить для его экспедиции средства, а также солдат и оружие, Паулу Диаш почти в каждом письме в Лиссабон не забывал упомянуть о рудниках, всячески расписывал их богатство и значение. В то же время он проявлял особое усердие в возложенной на него миссии исследования рудников. Б. Аффонсу сообщал, что Паулу Диаш «везет с собой рудокопа, чтобы взять пробу руд и сделать плавку для отправки в Португалию» [50, т. III, док, 82, с. 318]. В источниках есть упоминание о том, что Паулу Диаш отправил некоего Роиза Кардозу с образцами серебра к королю Филиппу II [там же, док. 85, с. 326]. Очень возможно, что Паулу Диаш сознательно распускал слухи о ценности и обширности рудников Камбамбе, хотя и догадывался, что серебра там почти не было. Может быть, именно под воздействием этих слухов, миссионер Диогу да Кошта в своем письме в июле 1585 г. высказал мнение, что «запасов серебра хватит на триста лет» [там же, док. 81, с. 317], а другой миссионер в 1587 г. писал, что, судя по заключению рудокопов, серебряные рудники Камбамбе «превосходят богатейшие рудники Перу» [там же, док. 93, с. 354]. Распускаемыми им самим слухами о несуществующих богатствах гор Камбамбе Паулу Диаш умело пользовался для получения денег, оружия, пороха и солдат.

Услышав о том, что Бенгела славится своим скотом и слоновой костью и что она в этом отношении даже богаче Ндонго, Паулу Диаш-де Новаиш немедленно направил туда отряд из 70 солдат во главе со своим племянником Антониу Лопишем Пейшоту, поручив ему построить форт на берегу моря на холме Бенгела.

Пейшоту, который, по словам Силва Корреа, был «равным образом заинтересован и в своей славе и в своем деле», выполнил это поручение, вторгшись в Бенгелу и построив там крепость [134, т. 1, с. 204]. Однако вскоре, когда Пейшоту с от-рядом в 50 человек попытался выйти из крепости, он был атакован африканцами. Пейшоту и его солдаты сражались отчаянно, но африканцы решили не снимать осады крепости и не отступать, не истребив всех до единого непрошеных завоевателей. Вот как описывает эту битву Силва Корреа: «Много часов подряд продолжалась эта кровавая осада, и негры никак не могли довести до конца свое жестокое намерение. Наконец, когда силы португальцев истощились и их стойкое упорство уступило усталости, оии стали жертвами их жестокости. Крепость была взята штурмом атакующими неграми, которые утолили свою накопившуюся ненависть кровью несчастного гарнизона… Но провидению угодно было спасти от этой ужасной смерти двух из осажденных… они выскользнули под покровом ночи берегом моря и вопреки всем подстерегавшим их опасностям сумели предстать перед Новаишем, который едва ли ждал столь печального визита. Когда ему сообщили о гибели племянника, слезы потекли по его лицу. Он оплакивал гибель товарищей, старых наперсников его славы» [там же, с. 206].

Известие о катастрофе в Бенгеле оказалось роковым для грозного завоевателя. Его организм, подточенный климатом я трудностями походной жизни, не выдержал этого удара, и в конце октября 1588 г. Паулу Диаш-де Новаиш скончался и был похоронен в церкви в Массангано. Смерть этого жестокого конкистадора, оставившего по себе самую мрачную память в истории Африки, знаменовала собой окончание первой фазы ангольской войны.

Результаты этого 14-летнего периода были разочаровывающими для португальцев. Паулу Диаш-де Новаиш сумел лишь основать несколько фортов и факторий вдоль побережья и по р. Кванза. Но он не сумел выполнить главную задачу, которая была перед ним поставлена,— завоевать и колонизовать всю территорию от устья р. Кванза до 15° ю. ш. и особенно район «рудников» в горах Камбамбе. Паулу Диаш не смог сломить сопротивление государства Ндонго, которое упорно отстаивало свою независимость. Таким образом, войны, которые он вел, не дали Португалии желаемого успеха, хотя и стоили огромных расходов и многих человеческих жизней.

По-видимому, осознание этой неудачи было в Лиссабоне достаточно отчетливым, и можно думать, что именно с этим связана отправка в Анголу крупного чиновника Домингуша-де Абреу, который представил в 1590 г. детальный доклад, рекомендовавший новые методы колонизации страны. Его рекомендации предусматривали методическую оккупацию Анголы, новый план управления территорией и создание наземного пути между восточным и западным побережьями Африки [50, т. IV, док. 131, с. 534].

Этот план в основном был принят. Корона взяла на себя функции управления колонией, положив тем самым конец системе капитаний в Африке.

После смерти Паулу Диаша-де Новаиша для выборов нового губернатора был созван совет, на который были приглашены офицеры, чиновники, солдаты и другие португальцы. Обычно губернатор назначался указом короля, но в этом случае в связи с исключительно тяжелым положением, в котором находились португальцы в Анголе, решено было, не дожидаясь королевского указа, избрать временного губернатора. Выбор пал на ближайшего сподвижника Паулу Диаша — Луиша Серрана. Решив во что бы то ни стало сделать то, что не удалось его предшественнику, новый губернатор двинулся с войском к столице Ндонго. 26 декабря 1589 г. он получил ошеломляющее известие, что на помощь Ндонго двигается большое войско, посланное правителем Матамбы.

Здесь мы сталкиваемся с первым случаем, когда правители ангольских государств, осознав общую опасность, пошли на объединение своих сил и создали первую зафиксированную источниками коалицию африканских государств для отпора португальским захватчикам. Некоторые источники, правда, не упоминают об этой коалиции, а говорят лишь об армии Матамбы. Но есть прямые указания на существование союза Ндонго и Матамбы. Так, весьма осведомленный во всем, что касалось Анголы, куда он выезжал специально для изучения военной и политической ситуации, Домингуш-де Абреу писал в своем докладе: «После того как войско [Серрана] двинулось в путь, губернатор получил известие, что вышеназванные короли [Ндонго и Матамбы] объединили миллион людей, решив дать битву губернатору и нашим вассалам» [50, т. IV, док. 131, с. 534].

В одном из документов того времени сообщается, что король Анголы заключил союз с очень могущественным королем Матамбы и «оба в едином строю сразились с португальцами» [50, т. III, док. 121, с. 431].

Эти упоминания источников, несмотря на содержащиеся в них порой фантастические оценки численности войск, нам представляются чрезвычайно важными. Именно с этого времени (1589 г.) можно датировать качественно новый этап анголь-ских войн, характеризующийся растущей тенденцией к преодолению племенного сепаратизма и партикуляризма и постепен-ному объединению племен и народностей в ходе антнколониальной борьбы. Эта новая тенденция качественно изменила харак-тер африканского сопротивления, подняв его на более высокую ступень и во много раз усилив его, что особенно ярко прояви-лось позже в ходе народной войны под руководством Нзинги Мбанди Нголы (см. с. 72—101).

Узнав, что навстречу двигается объединенная армия Ндонго и Матамбы, Серран разделил свое войско на три отряда, поручив командование одним из них Андре Перейре, другим — Фран-сиску-де Сикейре и взяв командование третьим на себя.

29 декабря 1589 г. около Анголеме-Акитамбо португальцы увидели перед собой огромное объединенное войско африканцев, двигавшееся на них в полном молчании. Оно было построено в форме полумесяца. Африканцы были вооружены луками, стрелами, дротиками и ножами. Тактический план африканских военачальников состоял в том, чтобы обойти португальцев с флангов и, замкнув края полумесяца, окружить и уничтожить, их в рукопашной схватке, в которой огнестрельное оружие будет неэффективным и даже бесполезным. Этот план блестяще удался.

Авторы «Истории резиденции…» так описывают эту битву: «Наше войско не подходило близко, заботясь о том, чтобы враг был довольно далеко. В 8 часов утра 29 декабря быстро построенный в боевой порядок наш средний отряд яростно атаковал их, но враги с не меньшим мужеством шагали через трупы своих убитых и ранили наших. В это время их полумесяц замкнулся, и все наше войско оказалось запертым… Они убили командира [Франсиску-де Сикейра] и других португальцев. Многие были тяжело ранены» [50, т. IV, док. 132, с. 575].

По словам Силвы Корреа, «Серран с двумя храбрыми командирами сумели пробиться через окружавшее их море врагов и с яростью набросились на войско, сражавшееся в центре. Смельчаки удвоили свои усилия, но негры безмолвно переносили свои потери, и их трупы загораживали путь. Однако негров было великое множество, и над трупами поднимались новые воины, которые бросались вперед с такой неистовой яростью, что сумели убить одного португальского командира и одного смелого командира черных», сражавшегося на стороне португальцев [50, т. I, с. 205]. Всего в битве погибло 150 пор-тугальцев [50, т. III, док. 117, с. 423].

С трудом прорвав окружение, войска португальцев обратились в паническое бегство. За 15 дней они были отброшены более чем на 400 км. Африканцы решили воспользоваться своей победой и, не дав португальцам опомниться, нанести им окончательное поражение. По свидетельству Домингуша-де Абреу, «они не были удовлетворены победой, которую одержали, а преследовали португальцев до лагеря под названием Луканзо… и так как короли снова привели с собой миллион людей, губернатор опять советовался с капитанами, которые заняли это место, сожгли некоторые фазенды и с трудом отступили к крепости Массангано» [50, т. IV, док. 131, с. 534].

Упоминаемая источниками численность африканских войск ( «миллион людей») на первый взгляд кажется невероятной. Однако, как правильно указывает в связи с этим современный прогрессивный ангольский историк Энрике Абраншес, «если это число и кажется сильно преувеличенным, оно ни в коем случае не невозможно. В Африке того времени еще не чувствовалось опустошение, причиненное рабством, которое, согласно некоторым авторам, достигло цифры 100 и 150 миллионов душ» [200, с. 31].

В авангарде отступавших, сообщают авторы «Истории резиденции…», шел капитан Жуан-де Виллориа с отрядом из 40 португальцев, в середине — черные войска и два отряда солдат, вооруженных мушкетами. В арьергарде шли сам губернатор Серран, Андре Перейра и Гаспар Лейтан во главе отряда опытных ветеранов. «В таком порядке наше войско двигалось, будучи постоянно окружено врагами, сражаясь отчаянно и убивая их почти ежедневно» [50, т. IV, док. 132, с. 575].

Наконец войско Серрана добралось до крепости Бамба. Здесь к нему присоединился отряд во главе с прапорщиком Луисом Мендиш Рапозу. Эта крепость была хорошо укреплена и удобно расположена между двумя болотами [там же, док. 131, с. 535].

Запертый в этой крепости губернатор поручил капитану М. Ж. Оливейре с небольшим отрядом спуститься на двухмачтовом судне и нескольких лодках по р. Кванза и добраться до Луанды, чтобы выяснить, не восстали ли против португальцев тамошние соба и вожди племен [там же].

Тем временем правители Ндонго и Матамбы пожинали обильные плоды своей блистательной победы над португальцами. Преследуя врагов, они попутно забирали добычу, оставляемую бежавшими в панике войсками. По свидетельству Домингуша-де Абреу, отбитая ими добыча могла бы примерно составить груз 24 судов [там же, с. 534]. В конце 1590 г. неудачливый губернатор Серран выехал в Массангано, где вскоре умер. По словам Силвы Корреа, «его смерть оплакивали, хотя его действия были неудачными» [134, т. 1, с. 208].

Разгром в 1589—1590 гг. португальской армии коалицией африканских государств поставил завоевателей в исключительно трудное положение.

В 1592 г. в Анголу прибыл новый губернатор, Франсиску-де Алмейда, который имел инструкции короля Испании и Португалии Филиппа II «расширить завоевания и овладеть серебряными рудниками в горах Камбамбе». Вместе с Франсиску приехал его брат Жерониму-де Алмейда, произведенный перед этим в чины адмирала и местри-де кампу (один из высших офицерских чинов) [267, с. 250].

Португальцы, оставшиеся в живых после сокрушительного разгрома Серрана, выражали бурную радость по поводу прибытия нового губернатора, а еще больше в связи с прибытием 24 июня 1592 г. подкреплений из 400 португальских солдат и 50 африканцев-кавалеристов. Радость в связи с появлением свежих контингентов солдат вскоре была омрачена интригами и враждой, начавшимися между вновь приехавшими военачальниками и ветеранами ангольских войн, воевавшими еще под зна-менами Паулу Диаша-де Новаиша.

Ослабленная раздорами и враждой армия превратилась в чуждое всякой дисциплине и порядку сборище авантюристов, жаждавших рабов, слоновой кости и драгоценных металлов. В результате, когда Франсиску-де Алмейда выступил с 700 пехотинцами и 50 африканцами-кавалеристами против одного местного князька, которого разбил, но не подчинил Паулу Диаш-де Новаиш, он потерпел фиаско. По дороге в войсках Франсиску Де Алмейды началась эпидемия какой-то тропической болезни, и они вынуждены были отступить. В апреле 1593 г. Франсиску-де Алмейда был отозван, и его преемником на посту губернатора стал его брат Жерониму [134, т. 1, с. 212]. Новый губернатор созвал на совет офицеров и ветеранов ангольских войн и предложил им на обсуждение свой план дальнейших военных операций. Этот план предусматривал в первую очередь отвоевание рудников Камбамбе, что, по мысли Жерониму-де Алмейды, должно было реабилитировать португальских конкистадоров в глазах мадридского двора и обеспечить посылку подкреплений и припасов. Этот план был одобрен, после чего Жерониму-де Алмейда произвел смотр войск и, проведя необходимые приготовления, 25 июня 1593 г. вышел с ними из Луанды, провожаемый многочисленными жителями города. Пройдя вдоль р. Кванза, Ж. Алмейда присоединил к своему войску гарнизон Массангано. В Кисаме он разгромил и принудил к повиновению 15 соба, но три самых могущественных соба, объединив свои силы, оказали захватчикам упорное сопротивление [267, с. 250— 251]. Алмейда прибег к старой тактике «выжженной земли». Но жители, по свидетельству источника, «прятались в колючей лесной чаще и непроходимых зарослях, где огнестойкая трава делала их неуязвимыми для огня» [134, т. 1, с. 212]. Разгромив соба Сонга и других местных князьков, Алмейда во главе своего войска, состоявшего из 400 пехотинцев и 20 кавалеристов, на-правился к соляным копям. Он разработал хитроумный план, который состоял в том, чтобы, блокировав эти копи, оставить страну без соли, которая, как было известно, играла в Анголе роль «денег», и таким образом парализовать экономику страны и принудить непокорных соба к повиновению. Фактически он приступил к реализации того плана, о котором позднее писал голландец О. Даппер (1668) и который, по-видимому, впервые возник в голове Ж. Алмейды или ближайших его советников.

Захватив соляные копи, Алмейда оставил там гарнизон в 100 пехотинцев и восемь кавалеристов, «для того чтобы помешать неграм добывать соль, в которой состояло все их богатство и единственное средство торговли, и принудить к подчинению» [там же]. Авторы «Истории резиденции…» пишут, что блокада соляных копей — «такая вещь, которую король Анголы и все враги ощущали и ощущают еще и сегодня более, чем какую-либо другую потерю, которую им причинили наши. Ибо на серебряные рудники они обращают мало внимания, а соль — это их казна и ходячая монета, на которую они покупают рабов и всякого рода продовольствие» [50, т. IV, док. 132, с. 571].

Взяв под контроль соляные копи, Алмейда в 1594 г. двинулся с войском через Кисаму в направлении гор Камбамбе [399а, с. 7]. 26 соба без сопротивления подчинились и предоставили ему в помощь своих воинов. Когда португальцы находились всего в нескольких днях перехода от недосягаемых и таинственных серебряных рудников Камбамбе, Алмейда получил известие о том, что друг и вассал Нголы могущественный соба Кафуше Камбаре готовится преградить ему путь. Алмейда решил атаковать этого соба. Но в это время губернатор тяжело заболел и, по свидетельству источника, «несколько месяцев провел в Луанде как для выздоровления, так и для того, чтобы собрать подкрепления для войск» [там же]. На время своего отсутствия он возложил командование на Балтазара Алмейда-де Соуза, который двинулся в апреле 1594 г. против Кафуше Камбаре. Услышав о приближении португальцев, Кафуше решил устроить засаду и спрятал своих воинов в чаще леса. Соуза ворвался в селение со своими солдатами, в числе которых было несколько всадников. Как говорит источник того времени, «наши вошли с великой стремительностью и нанесли врагам большой урон ружьями и лошадьми» [150, т. IV, док. 132, с. 576].

Вероятно, португальцы не только расстреливали африканцев из мушкетов и ружей, но и топтали их конями. «Однако негры прибегли к обычной хитрости, состоящей в том, что они не оказывают сильного сопротивления при подходе врагов, а обрушиваются со всеми силами, когда те начинают отступать. Они начали ранить солдат арьергарда и лошадей, стреляя из лесной чащи, где их не было видно. И хотя наши сражались очень храбро, почти все они были убиты, в том числе два командира… Командующий сражался до последнего и вышел раненый… Вместе с ним спаслись только пять португальцев» [там же, док. 131, с. 577]. В битве было уничтожено 750 португальцев [314, с. 53].

Таким образом, войско вождя Кисамы Кафуше Камбаре наголову разгромило португальскую армию.

Приведенное выше свидетельство из «Истории резиденции…» подтверждается и данными Силвы Корреа, который дает следующее описание битвы: «Негры выскочили из засады, и под их ударами погибло все войско белых. Этой роковой катастрофы избежали только командующий и шесть солдат. Эта стратегия, довольно известная, но неожиданная, принесла Кафуше триумф, которого не могли добиться даже более многочисленные армии» [134, т. 1, с. 213]. Описание битвы в обоих источниках, как видим, почти аналогично, и, следовательно, невозможно сомневаться в том, что речь в них идет об одном и том же событии. Однако эти же источники расходятся в датировке битвы. В то время как авторы «Истории резиденции…» датируют ее 22 апреля 1594 г., Силва Корреа указывает дату 22 апреля 1595 г. Последнюю дату следует признать ошибочной, так как битва, описанная в «Истории резиденции…», не могла иметь места в 1595 г., поскольку сам этот источник датирован 1 мая 1594 г..

Сокрушительный разгром португальских войск в 1594 г. приостановил продвижение завоевателей в глубь материка.

В результате тяжелых климатических условий и жестоких сражений с африканцами, не желавшими подчиниться колонизаторам, из 2 тыс. солдат, посланных в Анголу в 1575—1594 гг., в живых остались только 300 [354, т. I, с. 377]. Рудники не были завоеваны. Работорговля развивалась медленнее, чем этого хотелось королевскому двору и бразильским плантаторам.

Опозоренный, бежавший в Бразилию Жерониму-де Алмейда был заменен новым губернатором — Фуртадо-де Мендонса, который, получив новые контингента солдат, в марте 1595 г. выступил в поход к серебряным рудникам, которые, по выражению Кунья Матуша, «всегда были рудниками несчастий для португальцев» [267, с. 251]. Но время для военной экспедиции было выбрано неудачно, так как наступил сезон дождей и в пути среди солдат началась эпидемия тропической малярии, которая скосила более 200 человек. От болезней и истощения погибло также большое число лошадей.

По свидетельству Силвы Корреа, «дохлых лошадей разрезали на куски и продавали друг другу по дорогой цене, чтобы утолить голод» [134, т. 1, с. 216]. К этому времени Нгола, собрав сильную армию, окружил португальский гарнизон в крепости Массангано «таким плотным кольцом осады, что ни с какой стороны невозможно было оказать помощь» [там же; 267, с. 252]. Войско Мендонсы то и дело подвергалось нападениям со стороны восставших соба — союзников Ндонго. Стремясь запугать африканцев, португальцы, как обычно, применяли зверские методы расправ с мирным населением и с пленными. Как явствует из источников, Мендонса приказывал привязывать пленных к жерлам пушек и, стреляя ядрами, разрывать их на куски [134, т. 1, с. 216]. Но, несмотря на дикий террор и огромные усилия, Мендонсе так и не удалось пробиться к заветным рудникам Камбамбе.

Через год Мендонса возобновил попытку завоевания рудников. Получив горький урок, он провел свою вторую кампанию в 1596 г. более осторожно и более успешно. Ему удалось проникнуть в глубинные районы страны вплоть до Массангано. Смертельная опасность, нависшая над Анголой, заставила Нголу Килуанжи (отца знаменитой королевы Нзинги Мбанди Нголы) собрать все свое войско и двинуться к Массангано. Африканцам удалось незаметно подойти к городу и окружить находившееся в крепости войско Мендонсы. Это была смелая и остроумная операция, которая могла иметь успех, но португальцам удалось отправить гонца в Луанду, откуда на помощь осажденным были посланы подкрепления, и Нголе Килуанжи было нанесено тяжелое поражение [399а, с. 7—8]. Но все же Мендонса не смог осуществить свою главную задачу и овладеть горами Камбамбе.

Назначенный вместо него губернатором в январе 1601 г. Жуан Роиз Коутинью продолжил выполнение этой задачи.

По свидетельству жившего в то время в Анголе Э. Беттела, король даровал ему право взимать в свою пользу пошлину со всех рабов и товаров, вывозившихся из Анголы в Вест-Индию, Бразилию и другие страны. За это Коутинью обязался построить три крепости (в Дамбе, Камбамбе и Бухте коров) и овладеть серебряными рудниками. С помощью посулов и подарков Коутинью привлек на свою сторону вождей ряда племен. По словам Беттела, он был «столь щедрым, что слава о нем распространилась по всему Конго, и многие мулаты и негры добровольно явились, чтобы служить ему» [45, с. 37]. Коутинью сумел собрать под своими знаменами большую армию. Но он не смог выполнить поставленных перед ним задач, так как вскоре заболел и умер.

В 1603 г. губернатором стал Мануэл Сервейра Перейра. Решив во что бы то ни стало пробиться к Камбамбе, Перейра прежде всего позаботился о том, чтобы обезвредить грозного Кафуше Камбаре и избежать участи Жерониму-де Алмейды, воспоминание о позоре которого, по словам Силвы Корреа, «наполняло печалью сердца белых и тщеславием и гордостью сердца негров» [134, т. 1, с. 219]. 10 августа 1603 г. Перейра атаковал Кафуше и сумел нанести ему поражение. После этого он прошел к горам Камбамбе и, разгромив местного соба, овладел столь желанным районом, который столько лет занимал распаленное воображение алчных конкистадоров, считавших его «вторым Потоси». Однако португальцам суждено было испытать горькое разочарование и убедиться, сколь химерическими были эти мечты и надежды. Серебра в Камбамбе почти не было. «Второе Потоси» оказалось всего лишь плодом их буйной фантазии.

По свидетельству очевидца этих событий Э. Беттела, португальцы «открыли серебряные рудники, но были недовольны ими, поскольку они давали лишь маленькое количество серебра» [45, с. 38].

Основав в горах крепость Носса-Сеньора-де-Розарио и оставив в ней гарнизон во главе с капитаном Араужо-де Азеведу (в этом гарнизоне два года прослужил Э. Беттел [там же]), Перейра ушел в Массангано. Араужо-де Азеведу пришлось выдержать натиск войск соба, вассалов короля Конго во главе с его тестем Ашиламбанзой. В конечном счете Ашиламбанза был разбит и принужден к вассальной клятве королю Португалии [267, с. 253].

Но Перейра очень жестоко обращался со своими солдатами, и поэтому, как сообщает Э. Беттел, многие из них покинули Перейру, и он вынужден был отказаться от продолжения военных действий [45, с. 38].

Вступивший на пост губернатора в 1606 г. Мануэл Перейра Форжас продолжал завоевания, начатые Мендонсой. Он обложил покоренных соба ежегодной данью в 12 тыс. крузадо. Потерпев фиаско в поисках серебра, Форжас организовал в сертанах Анголы поиски медных руд, но результат был тот же самый, что и в первом случае. К этому времени коалиция афри-канских государств распалась, и это явилось главной причиной того, что Бенто Банья Кардозу, ставший губернатором в 1611 г., нанес сокрушительное поражение королю Ндонго. По свидетельству Силвы Корреа, «он наголову разбил его войско и взял в плен соба Шилонга, его союзника, самого храброго и отчаянного негра, какой только рождался в этом королевстве. Он всегда отличался в сражениях, вызывая восхищение наших и подавая пример своим, которые все сражались с отчаянной храбростью» [134, т. 1, с. 223]. Соба Шилонга был по приказу губернатора обезглавлен, а трое из его макота — повешены.

По словам хрониста, казнь этих соба, «которые пользовались у своих большой любовью и уважением, была причиной того, что явились 14 вождей, готовых к мести. Они осадили крепость… (Носса-Сеньора-де-Розарио) и окружили ее на рассвете, причем с различных сторон ее штурмовали 5 тысяч негров. Осажденные оказались почти в критическом положении, будучи обречены на гибель». Лишь прибытие подкреплений спасло португальцев от неминуемого поражения. Однако, по словам того же автора, «отступив, негры были столь горды и самоуверенны, что понадобился еще целый год непрерывной войны, чтобы принудить их к прежнему вассалитету» [там же].

Для «усмирения» непокорных племен Кардозу построил на р. Лукала новые крепости — Мбака (в восьми лигах от Массангано) и Ханго, что значительно приблизило португальцев к столице Нголы Мбанза-Кабасе. Назначенный во второй раз губернатором Анголы Мануэл Сервейра Перейра получил, кроме того, согласно специальному королевскому указу от 14 марта 1615 г., громкий титул «завоеватель и покоритель королевства Бенгелы». Решив оправдать этот «почетный» титул, он выступил в поход в Бенгелу, возложив управление Анголой на Антониу Гонсалвиша Питта — португальского командующего в Конго. Отплыв 11 апреля 1617 г. с пятью судами и 150 солдатами, он высадился в том месте, где Пейшоту, племянник Паулу Диаша-де Новаиша, основал крепость. Заняв побережье, он сильно его укрепил, построив новый форт.

Таким образом, успешное продвижение португальских войск в глубь страны в 1603—1617 гг. знаменовало собой третью фазу ангольских войн и привело к угрозе завоевания и ликвидации государств Ндонго и Бенгела.

Строительство форта Бенгела и установление контроля над всем побережьем от Луанды до Бенгелы заметно упрочили позиции колонизаторов в Анголе. Однако в начале XVII в. они все еще не были хозяевами во внутренних районах, и португальское присутствие в Анголе сильно напоминало португальскую колониальную систему в Восточной Африке и Индийском океане, базировавшуюся на нескольких крепостях и военных гарнизонах, но в сущности имевшую «прибрежный» характер [354, т. I, с. 378].

Рассмотрение начального периода португальской колонизации в бассейне Конго (XVI — начало XVII в.) приводит к убеждению в ошибочности получившей широкое признание в буржуазной историографии концепции о якобы мирном и бескровном характере этой колонизации. Изучение первоисточников, относящихся к этому этапу взаимодействия португальских колонизаторов и народов Западной Африки, показывает, что оно было отнюдь не столь мирным, как его представляли реакционные португальские историографы. Оно характеризовалось исключительно высокой степенью насилия, составлявшего альфу и омегу колониальной практики конкистадоров в отношении колонизуемых народов. В то же время изучение конкретных фактов этого этапа португальской колонизации дает в распоряжение исследователя достаточно веские аргументы, вскрывающие несостоятельность созданной буржуазной историографией легенды о том, что африканские народы якобы не оказывали сколько-нибудь существенного сопротивления этой колонизации и что установление португальского контроля было якобы очень легким и безболезненным процессом.

Уже первая европейская экспедиция, отправленная в Тропическую Африку с целью завоевания (экспедиция Паулу Диаша-де Новаиша 1574—1588 гг.), со всей очевидностью показала Лиссабону, что завоевание и колонизация Африки — дело куда более трудное, чем завоевание и колонизация Бразилии. Африканцы стояли на гораздо более высокой ступени обществен-ного развития, чем индейцы, и в отличие от них имели развитую государственность. Там, где существовали сложившиеся государственные образования, португальское проникновение было трудноосуществимо из-за постоянного, организованного и сильного сопротивления.

Изучение источников позволяет сделать и еще один принципиально важный вывод. Сопротивление племен было эффективнее там и тогда, где и когда они выступали не в одиночку, а в союзе друг с другом. Именно в XVI в. мы стоим у истоков идеи необходимости единства в борьбе против колонизаторов. Африканцы добивались успеха в борьбе с колонизаторами в тем большей степени, чем больше реализовалась тенденция к преодолению племенного сепаратизма и к объединению сил против общего врага (вспомним хотя бы разгром португальской армии объединенными силами государств Ндонго и Матамбы в 1589—1590 гг.). Эта тенденция проявилась в большой степени позднее, в XVII в., в Анголе, Эфиопии и Юго-Восточной Африке.