Книги, статьи, материалы /ЭКСПАНСИЯ ПОРТУГАЛИИ В АФРИКЕ И БОРЬБА АФРИКАНСКИХ НАРОДОВ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ  (XVI – XVIII вв.) /ГОРОДА-ГОСУДАРСТВА СУАХИЛИ И ПОРТУГАЛЬСКИЙ КОЛОНИАЛИЗМ В XVI в.

!!!------ОБЪЯВЛЕНИЕ------!!!

ТУР ОПЕРАТОР АФРИКА-ТУР ОБЪЯВЛЯЕТ О ПОЛНОМ ВОССТАНОВЛЕНИИ СВОЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И РАБОТЫ c 10 Февраля 2021г.**

Сайт и вся информация продолжает обновляться. В том числе цены на туры будут немного изменены по мере поступления информации в связи с ситуацией с вирусом. Проверяйте актуальность статей и появления новой информации. В общем почаще заглядывайте что-бы не упустить ничего. Туры, которые подвергаются небольшим корректировкам отмечены как "!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!!". Это означает, что в течении нескольких дней они будут изменены окончательно, о чем даст знать подпись "----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----".







САЙТ ПОСВЯЩЕН ПАМЯТИ МОЕГО БЛИЗКОГО ДРУГА, И ПРОСТО ПРЕКРАСНОГО ЧЕЛОВЕКА РОМАНА КАШИГИНА, КОТОРЫЙ СКОРОПОСТИЖНО СКОНЧАЛСЯ В ГОСПИТАЛЕ КАМПАЛЫ 2 НОЯБРЯ 2020 г. СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ!









!!!---ВАЖНО---!!! НЕ БЕРИТЕ ДОЛЛАРЫ ВЫПУЩЕННЫЕ ДО 2009 ГОДА, ТАК КАК БУДУТ ПРОБЛЕМЫ С ИХ ОБМЕНОМ!!!


БЛИЖАЙШИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО АФРИКЕ с русскоязычными гидами:

ВСЯ УГАНДА ЗА 10 ДНЕЙ (04 Апреля - 13 Апреля)
Активное путешествие по Уганде с посещением горных горилл за 10 дней.

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ, КЕНИИ И ТАНЗАНИИ + ОТДЫХ НА ЗАНЗИБАРЕ на Майские праздники (28.04.-15.05.2021)
УГАНДА - КЕНИЯ - ТАНЗАНИЯ - ЗАНЗИБАР

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- САФАРИ ПО ТАНЗАНИИ С ОТДЫХОМ НА ЗАНЗИБАРЕ (29 Июля - 08 Августа 2021)
Великая миграция и отдых на побережье океана.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО НАМИБИИ, БОТСВАНЕ, ЗАМБИИ и ЗИМБАБВЕ (13 Сентября - 25 Сентября 2021 г), а так-же дополнительно ЮАР - ЛЕСОТО - СВАЗИЛЕНД
Большое путешествие по странам ЮЖНОЙ АФРИКИ.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ И РУАНДЕ (02.11.2021 - 12.11.2021)
Горные гориллы.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ, РУАНДЕ и ДР КОНГО за 12 дней (02.11.2021 - 12.11.2021)
Горные гориллы и вулкан Ньирагонго.

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- НОВОГОДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ! (с 29.12.2021 - 12.01.2022)
Лучшие парки Уганды и горные гориллы на Новый Год.


ПУТЕШЕСТВИЯ ПО ЗАПРОСУ (В любое время):

ВОСХОЖДЕНИЯ НА ВЕРШИНЫ: КИЛИМАНДЖАРО, ПИК МАРГАРЕТ, ВУЛКАН НЬИРАГОНГО И ДРУГИЕ.

Кроме этого мы организуем индивидуальные туры по этим странам Африки - Намибия, Ботсвана, Танзания, Уганда, Кения, Руанда, ЮАР, Замбия, Зимбабве, Бурунди, Камерун, Эфиопия.

-------------------------------------------------
** К СОЖАЛЕНИЮ НАЙТИ ВЗАИМОПОНИМАНИЕ С ОЛИВЕР НАМБУЯ ВЛАДЕЮЩЕЙ КОМПАНИЕЙ МАРАБУ-ТУР (НЫНЕ НЕ СУЩЕСТВУЮЩЕЙ ПО ЦЕЛОМУ РЯДУ ПРИЧИН) НЕ УДАЛОСЬ. В СВЯЗИ С ЭТИМ АФРИКА-ТУР НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВ, ВЗЯТЫХ НА СЕБЯ РАННЕЕ КОМПАНИЕЙ МАРАБУ-ТУР, А ТАКЖЕ НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ОПЛАЧЕННЫЕ НА ИМЯ ОЛИВЕР НАМБУЯ И МАРАБУ-ТУР ПРЕДОПЛАТЫ ЗА ТУРЫ И ПУТЕШЕСТВИЯ. НО МЫ ГОТОВЫ ПОЙТИ НА ВСТРЕЧУ И СДЕЛАТЬ ВСЕ ВОЗМОЖНОЕ, ЧТОБЫ ЗАПЛАНИРОВАННЫЕ ВАМИ ПУТЕШЕСТВИЯ СОСТОЯЛИСЬ, И ПРЕДОСТАВИТЬ КАКИЕ-ТО СКИДКИ ТЕМ, КТО ПОТЕРЯЛ ДЕНЬГИ.
-------------------------------------------------
Мы уже потеряли часть клиентов, которые оказались жертвами недобросовестности Оливер Намбуя и ее младшей сестры Риты. Реорганизация заняла очень много времени, так как мы столкнулись со всяческими попытками помешать продолжать деятельность, но уже завершена. Мы будем продолжать водить группы тем же образом, как это осуществлялось раннее, но уже в другом составе.
-------------------------------------------------
Africa Tur Справочные материалы ЭКСПАНСИЯ ПОРТУГАЛИИ В АФРИКЕ И БОРЬБА АФРИКАНСКИХ НАРОДОВ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ (XVI – XVIII вв.) ГОРОДА-ГОСУДАРСТВА СУАХИЛИ И ПОРТУГАЛЬСКИЙ КОЛОНИАЛИЗМ В XVI в.

ГОРОДА-ГОСУДАРСТВА СУАХИЛИ И ПОРТУГАЛЬСКИЙ КОЛОНИАЛИЗМ В XVI в.

Первое знакомство европейцев с Юго-Восточной Африкой произошло в 1487 г., когда португалец Ковильян посетил Софалу и услышал от проживавших там арабов о существовании богатейших золотых рудников. Эти сведения, сообщенные Ко-вильяном в Лиссабон, были одной из причин отправки экспедиции Васко да Гамы, который, обогнув Африку с юга, в 1498 г. нашел новый путь к Индии, который был крайне необходим португальцам, так как старый сухопутный путь был блокирован турками, захватившими в 1453 г. Константинополь. В 1498 г., будучи в Восточной Африке по пути в Индию, Васко да Гама увидел процветающий город Малинди, правитель которого устроил да Гаме хороший прием и оказал ему помощь [43, дек. 1, кн. IV, с. 149—152]. Относительно причин столь радушного приема дает ясное представление следующее свидетельство Жуана-де Барруша: «Все это король очень оценил, а еще больше, когда Васко да Гама сказал ему, что король, его сеньор, имеет такую артиллерию и такие большие корабли, что они могут покрыть моря Индии и что они могут ему помочь против его врагов, потому что король сообразил, что таким путем он малой ценой приобрел для своих нужд могущественного коро-ля» [там же, с. 151]. Таким образом, на правителя Малинди произвела соответствующее впечатление мощь португальского флота и артиллерии, и он решил, что гораздо безопаснее и выгоднее иметь Португалию другом, чем врагом, надеясь исполь-зовать ее в борьбе против своего давнего врага—правителя Момбасы.

В 1499 г. Васко да Гама вернулся в Португалию и рассказал о своих великих открытиях. Королевский двор понял их важность и немедленно приступил к колонизации вновь открытых земель. Как нам представляется, начало колонизации Восточной Африки было ускорено письмом офицера Диогу-де Алкасова королю Мануэлу от 20 ноября 1506 г. В этом письме он касается вопроса, больше всего интересовавшего и волновавшего алчного португальского монарха,— вопроса о золоте. Он сообщает, что в королевстве, называемом Веаланга, есть золото, которое арабы вывозят через Софалу; описывает метод разработки золотых рудников, сообщает места, куда его вывозят. В письме Алкасовы содержатся интересные сведения об истории «королевства» Веаланга, о войнах, которые оно вело с соседними племенами из-за золота, и приводятся некоторые данные о положении дел в Момбасе и Кильве [82, т. I, док. 47. с. 389—399].

Письмо Алкасова разожгло аппетиты лиссабонского двора и в значительной степени способствовало повышению его интереса к восточному берегу континента. Сведения, сообщенные Алкасовой, были подтверждены в письме Дуарти-де Лемоса (30.1Х. 1508), в котором он сообщал, что «в этой стране много золота» [33, с. 203].

С этого времени Индийский океан стал ареной соперничества между португальцами и арабами, принявшего форму ожесточенной вооруженной борьбы за монополию на международную торговлю специями и тканями из Индии, за обладание основными коммуникациями, портами, наиболее удобными путями для судоходства, а также за африканское золото. Португальский королевский двор довольно быстро пришел к пониманию того факта, что конечный результат в борьбе с арабами за обладание монополией на торговлю с Востоком в значительной степени зависит от того, в чьих руках будет находиться восточное побережье Африки. Кроме того, Восточная Африка имела большое стратегическое значение как удобный плацдарм для наступления на бассейн Индийского океана.

Еще в 1504 г. в Лиссабоне был в основных чертах разработан план, предусматривавший захват некоторых важных пунктов на восточноафриканском берегу. Действительные экономические и стратегические цели планировавшейся военной акции португальский королевский двор со свойственным ему лицемерием и ханжеством, как всегда, пытался прикрыть религиозными мотивами. В 1505 г. король Мануэл издал указ, предписывающий изгнать мусульманских торговцев Софалы, «ибо они враги нашей святой католической веры и мы ведем с ними постоянную войну».

В 1505 г. король направил письмо первому вице-королю Индии Франсиску Алмейде, предписывая ему двинуться в Восточную Африку. Эта инструкция от 5 марта 1505 г. представляет собой один из ценнейших документов для изучения целей и характера португальской колонизации Восточной Африки. В ней содержится детальный план оккупации всех главных стратегических пунктов в Индийском океане. Кроме крепостей в Софале и Кильве, которые должны были обеспечить португальский контроль над торговлей золотом, планировалось также строительство крепостей в Красном море с целью блокировать проливы для арабского судоходства, а в Квилоне и Анжидива для обеспечения контроля над торговлей пряностями. Инструкция не оставляет никаких сомнений относительно истинных целей Португалии на Востоке.

Говоря о планируемой операции по захвату Кильвы, король пишет: «Вы должны лишь постараться захватить богатства этого места, а именно золото и товары, и, поскольку мы уверены, что тамошние король и купцы имеют огромные богатства, мы поручаем вам позаботиться, чтобы все это было, сохранено, а все, что будет захвачено, должно быть передано нашему фактору на борту вашего судна так же, как мы приказали вам сделать в отношении Софалы» [82, т. I, док. 18, с. 197].

В отношении арабских купцов Алмейде предписывалось проводить бескомпромиссно жесткий курс: «Вы должны впредь захватывать всех маврских купцов… и все золото и товары, которые при них найдете. Этим вы окажете нам ценную услугу, а этих мавров сделайте невольниками… [Из них] отберите 10— 12 самых знатных и, да будет на то воля господня, пошлите к нам первым же рейсом, а других оставьте служить в крепости». Продажа оружия маврам была строжайшим образом запрещена. Режименто содержит также огромное количество фиксированных правил и предписаний, касающихся не только восточноафриканской, но и восточной торговли, обязанностей факторов и матросов, их торговых привилегий, а также торговых операций, учета и самых различных аспектов политической и экономической структуры, которую Португалия предполагала создать в бассейне Индийского океана [там же, с. 179—261].

Выполняя приказ, Алмейда с флотом из 20 кораблей подошел к восточноафриканскому побережью и 22 июля 1505 г. вошел с восемью кораблями в гавань Кильвы. Вот как описывал последовавшие затем события один из очевидцев: «Тотчас по прибытии командующий Франсиску-де Алмейда послал дона Ажута Венезиану, чтобы позвать короля (султана.— А. X.). Тот с извинениями отказался идти, но послал тодарки. На следующий день командующий приказал кораблям привести артиллерию в полную готовность. Капитаны в своей лучшей одежде и при полном вооружении поплыли в лодках в надежде, что король решит выйти. Тот, однако, прислал письмо, чтобы сообщить, что он не может прийти, так как у него гости, но что, если нужно, он пошлет дань королю Португалии. Это письмо было доставлено группой из пяти мавров, которые были немедленно схвачены… На рассвете 24 июля все поплыли в лодках к берегу. Первым высадился на берег командующий, за ним последовали другие. Они двинулись прямо к королевскому дворцу, и по дороге только тем маврам, которые не сражались, была сохранена жизнь».

Маврами португальцы называли тех, кто исповедовал ислам от Марокко до Индонезии, независимо от цвета кожи, а также от секты мусульманства (сунниты, шииты и т. д.).

По свидетельству Барруша, Алмейда низложил султана Абрахама, который бежал в глубинные районы, и поставил на его место марионеточного правителя Мухаммеда Анкони [43, дек. 1, кн. III, с. 323—328], который был в свое время свергнут и которому португальцы, таким образом, помогли вернуть трон. Дамьян-де Гоиш так описывал эти события: «Алмейда послал к нему [Мухаммеду] сказать, что он намерен сделать его королем Кильвы и что он может вернуться и со своей стороны сказать всем, кто бежал, что он им разрешает вернуться и будет обращаться с ними справедливо как с вассалами короля Португалии… Махамед (siс) проехал на красивой лошади, а все другие шли пешком, причем впереди шел Гаопар, крича громким голосом по-арабски: „Это ваш король, которому вы должны повиноваться от имени короля Португалии дона Мануэла, нашего сеньора, вассалами которого вы являетесь“. Так он проехал по всем главным улицам города, пока не подъехал к крепости… где дон Франсиску д'Алмейда на виду у всего народа и знати этого города водрузил ему на голову золотую корону, которую вез для короля Кочина, провозгласив его королем королевства Кильва, а тот присягнул по своему закону быть верным королям Португалии и быть их вассалом и платить дань» [96, т. II, с. 7—8]. После этого Кильва была отдана на разграбление португальским солдатам. Для того чтобы укрепить португальские позиции в этом районе, Алмейда построил в Кильве форт. Он был укреплен несколькими бастионами, снабженными бомбардами, и имел гарнизон из 80 солдат, командовать которым Алмейда поручил Перу Фогасу. Все дома вокруг португальского форта, по свидетельству очевидца, были «сровнены с землей» [82, т. I, док. 71, с. 527]. Докладывая о своем успехе королю и сознательно сгущая краски, чтобы увеличить в глазах монарха значение своих заслуг, Алмейда писал: «Сеньор, из всех мест в мире, которые я знаю, Кильва имеет самую лучшую гавань и самую прекрасную землю… Остров тянется на две лиги в длину и менее чем на одну — в ширину… Там, сеньор, мы построили крепость, и я бы отдал несколько лет своей жизни, если бы это было возможно, за то, чтобы Ваше Величество ее увидело, ибо она столь сильна, что ее не смог бы взять даже французский король. Там имеются прекрасные жилые дома, в которых можно разместить вдвое больше людей, чем там находятся сейчас» [там же, док. 31, с. 327—328]. Кильва оставалась резиденцией португальских командующих до 1509 г., когда было решено перевести штаб-квартиру и гар-низон в Софалу [319, с. 99—100].

После захвата и разграбления Кильвы Ф. Алмейда с эскадрой из 11 судов отплыл 9 августа 1505 г. в Момбасу. По свидетельству Дамьяеа-де Гоиша, он «направил через одного из лоцманов-мавров послание королю Момбасы, что он прибыл не для того, чтобы вести войну, а для того, чтобы привести его к повиновению королю Португалии, своего господина, дружба с которым, если он ее пожелает, даст ему почет и любовь, которые она дает многим королям и сеньорам Африки и Индии, его вассалам и друзьям… [В то же время Алмейда] приказал взять языка. [Взятый в плен мавр], упав к его ногам, рассказал, что король Момбасы, получив известие о взятии Кильвы, начал готовиться и что для этого в городе уже четыре тысячи солдат и много артиллерии, установленной на стенах и башнях, и что кроме этих людей он ожидает еще две тысячи человек… На другой день Алмейда приказал поджечь город с двух сторон, отчего загорелось несколько домов, причем его намерением было взять город штурмом прежде, чем его уничтожит огонь» [96, т. II, с. 10]. Вот как описывает эти и последовавшие события один из участников экспедиции: «Мавры Момбасы построили форт со многими пушками у входа в гавань, который очень узок. Когда мы вошли, первый корабль, которым командовал Гонсалу-де Пайва… был обстрелян маврами с обеих сторон. Мы тотчас ответили на огонь, и с такой интенсивностью, что в их крепости загорелся порох… Мавры побежали, позволив таким образом всему флоту войти и встать на якорь перед городом… Город был обстрелян из всех пушек, но и оттуда на наш огонь ответили пушки. Когда командующий высадился на берег, он захватил одного мавра, который оказался членом королевской семьи, и получил от него хорошую информацию… 15 августа командующий разместил восемь судов с одной стороны Момбасы и три судна во главе со своим сыном Лоуренсу-де Алмейдой — с другой… и приказал начать высадку, как только будет дан сигнал из большого орудия. Все ждали в спущенных на воду лодках; когда выстрел раздался, все тотчас бросились на берег, соблюдая при этом хороший порядок. Лучники и канониры двигались впереди, поднимаясь в город по крутому склону. Когда они вошли, то обнаружили, что некоторые дома были покинуты… Командующий направился прямо к королевскому дворцу: его вел мавр, захваченный накануне. Когда командующий прибыл во дворец, капитан Бермудес тотчас поднялся наверх и вывесил наш флаг, восклицая: „Португалия, Португалия!!!“ По дороге туда было убито много мавров. Они увидели оттуда примерно 60 мавров, покидавших город, одетых в роскошные халаты и тюрбаны. Говорили, что король был среди них» [95, док. 22. с. 108—109; 82, т. I, док. 71].

Источники не оставляют сомнений в том, что жители Момбасы, имевшие в своем распоряжении лишь самое примитивное оружие, тем не менее оказали массовое и героическое сопротивление вооруженным по последнему слову тогдашней техники конкистадорам [43, дек. 1, гл. VIII, с. 332—336]. Так, очевидец и участник этих событий свидетельствует о том, что, когда португальцы, прежде чем начать штурм крепости, попытались поджечь город, «мавры вышли и встретили их стрелами и камнями, которые обрушились на них как град» [82, т. I, док. 71, с. 531].

По свидетельству Гонта, португальцы, «проходя по улицам, понесли большой урон от камней, дротиков и копий, которые бросали мужчины и женщины из окон и террас домов в таком количестве, что наши вынуждены были прятаться под балконами… и из-под них стреляли в тех, кто был в окнах и террасах» [96, т. II, с. 11].

Взятие Момбасы сопровождалось страшными жестокостями озверевших колонизаторов. По свидетельству Барруша, во время этой кровавой бойни португальцы убили «1530 мавров и 200 из более чем тысячи невольников, которых они захватили потом при грабеже города» [43, дек. 1, гл. VIII, с. 334]. Примерно такие же данные о количестве жертв при штурме города приводит другой очевидец событий, который пишет, что «на улицах и в домах было много трупов, коих, как говорят, насчитывалось 1500» [82, т. I, док. 71, с. 535]. В то же время сами португальцы потеряли всего: по Гоишу — пять, а по Баррушу — четыре человека убитыми и немногим более 70 ранеными.

Следуя традиции португальских конкистадоров, Ф. Алмейда приказал разграбить город, причем, по словам очевидца, «каждый должен был нести на свой корабль все что найдет, с тем чтобы позже, когда будет раздел добычи, каждый получил одну двадцатую того, что им было принесено. То же правило было установлено для золота, серебра и жемчуга. Тогда все бросились грабить город и обыскивать дома, выламывая двери топорами и железными ломами. В городе было много хлопчатобумажной одежды для Софалы, так как это место снабжает одеждой весь берег. Командующий взял себе большую долю товаров, предназначенных для Софалы. Было захвачено большое количество дорогого шелка и расшитой золотом одежды и ковров. Один из них, не имеющий себе равных по красоте, был отправлен королю Португалии вместе с другими драгоценностями… Утром 16 августа они снова грабили город, но, так как люди устали от сражения и от отсутствия сна, многое было оставлено… Они также увезли провизию, рис, мед, масло, маис, бессчетное число верблюдов, скота и даже двух слонов» [95, док. 22, с. 110].

Не довольствуясь кровавой резней и варварским грабежом Момбасы, Алмейда «после двух дней пребывания в городе, решив на третий день уйти, приказал предать город огню со многих сторон и поскольку дома стояли тесно прижатые друг к другу, пламя разгорелось так быстро, что когда он отплывал, дым и языки огня настолько отравили воздух, что невозможно было дышать» [43, дек. 1, кн. VIII, гл. 8, с. 335].

Яркое описание этой трагедии мы находим в письме султана Момбасы, которое он направил сразу же после этих событий султану Малияди: «Да хранит тебя Бог, саид Али. Сообщаю тебе, что здесь прошел великий господин, выжигающий огнем. Он ворвался в город с такой яростью и жестокостью, что не пощадил никого, ни женщин, ни молодых, ни старых, ни детей, как бы малы они ни были. Никто не спасся, кроме тех, кто убежал. Не только людей они убивали и сжигали, но даже птиц в небе они сбивали на землю. Зловоние от мертвых таково, что я не решаюсь войти в город. Невозможно установить или подсчитать, какие огромнейшие богатства они взяли из этого города. Я счел нужным сообщить тебе эти печальные новости, чтобы ты „мог позаботиться о своей безопасности“ [82, т. 1, док. 71, с. 537].

Мы приводим так много выдержек из источников потому, что в современной буржуазной исторической литературе существует стремление преуменьшить масштабы и значение ущерба, который был нанесен народам Африки, Азии и Латинской Америки португальской колониальной экспансией и представить в искаженном свете ее последствия для исторических судеб этих народов. В частности, реакционными историографами предпринимаются попытки преуменьшить масштабы к последствия разрушения португальцами процветающих городов-государств суахили на восточноафриканском побережье в начале XVI в. Так, С. Р. Боксер и С. Азеведу в своей книге «Форт Жесус и португальцы в Момбасе» всем ходом изложения и с помощью тенденциозно поданных фактов и аргументов стремятся подвести читателя к мысли о том, что колонизаторы не должны нести бремя исторической ответственности за разрушение африканских цивилизаций в Восточной Африке, поскольку, дескать, их опустошительные набеги ничем, в сущности, не отличались от опустошительных набегов и войн, которые вели друг с другом сами африканцы. Развивая этот тезис, эти авторы дают понять, что португальцы не более виновны перед историей, чем сами африканцы, ибо они не были единственной разрушительной силой в Восточной Африке в XVI и XVII вв., и утверждают, что упадок суахилийских городов не был полностью их делом, ибо «еще до их прибытия соперничество среди суахилийских государств, нашествия племен из Центральной и Северо-Восточной Африки нанесли даже более жестокие удары по поселениям суахили, чем португальское разграбление Кильвы и Момбасы» [242, с. 19].

Эти утверждения реакционных историографов находятся в противоречии с исторической реальностью. Именно португальские колонизаторы нанесли смертельную рану африканским цивилизациям, существовавшим в зоне их экспансии. В частности, на них история должна возложить ответственность за разрушение и уничтожение своеобразных городов-государств суахили, находившихся на весьма высоком уровне социально-экономического и политического развития, а также за искусственный разрыв исторически сложившихся связей между народами Африки и Азии.

В 1505 г. португальский флот во главе с Перу Фогасой получил приказ осуществлять блокаду арабского торгового судоходства вдоль восточноафриканского побережья вплоть до Софалы. Этот флот блокировал район Мозамбика — Софалы, стараясь помешать арабской торговле.

Еще в королевском режименто вице-королю Франсиску Алмейде подчеркивалась необходимость строительства крепостей в разных местах и предписывалось приравнять гарнизоны крепостей в жалованье и привилегиях с экипажами военных судов [82, т. I, док. 18, с. 179—261]. Инструкцией предусматривалось, в частности, строительство форта в Софале. Это должно было, по расчетам королевских советников, нанести удар по арабской торговле в Восточной Африке и поставить торговлю золотом под португальский контроль. «И там весь флот сможет бросать якорь в полной безопасности,— писал король,— а этих мавров вы сделаете невольниками, но туземцев этой страны, их рабов и собственность не трогайте… расскажите им, что, обращая в неволю мавров и забирая их собственность, мы делаем это по той причине, что они враги нашей святой католической веры» [там же, с. 181]. Выполняя этот приказ, Перу-де Анайя, назначенный комендантом Софалы, вступил в переговоры с султаном Софалы, добиваясь его согласия на строительство в городе португальской фактории и крепости. Опасаясь, как бы его не постигла судьба правителей других суахилийских городов, султан Софалы принял это предложение. Определенную роль здесь, видимо, сыграли посулы и подарки, на которые не скупились колонизаторы. В сохранившемся приказе Перу-де Анайи перечисляются эти подарки, среди которых фигурирует позолоченный кожаный ковер, мавританский плащ, медные котелки из Германии, коралловые и янтарные бусы, венецианские стеклянные бусы, английские и португальские скатерти и т. п. [82, т. I, док. 23, с. 299]. Заручившись согласием султана, португальцы построили в Софале крепость и основали факторию.

В военно-экономической системе, созданной Португалией в Восточной Африке, Софале отводилось особое место. Она должна была стать не только главным портом для вывоза африканского золота, но также и главной военной крепостью для защиты этой торговли от соперников — арабов. «Это истинная правда, сеньор,— писал королю в декабре 1506 г. Перу Фогаса,— что Софала относится и всегда будет относиться к лучшему из того, что Ваше Величество здесь имеет» [там же, док. 116, с. 757].

Почти тотчас же после основания португальцами торговой фактории и форта в Софале (1505) там вспыхнуло восстание мусульманского населения. Местные арабы и народность ка-ранга под руководством вождя Мокондо, доведенные до отчаяния произволом и насилием португальских властей, предприняли попытку разрушить форт. Но гарнизон, во главе которого стояли Перу-де Анайя и Мануэл Фернандиш, подавил восстание [327, кн. III, с. 32].

Португальцы стремились укрепиться на восточном побережье прежде всего, чтобы монополизировать торговлю золотом. Для этого им нужно было устранить конкурентов — арабов, выступавших в качестве торговцев-посредников, и самим вступить в прямой контакт с жителями хинтерланда, привозившими золото в прибрежные порты. Однако усилия португальцев принесли на первых порах лишь частичный успех. Арабы обосновались в Восточной Африке слишком давно и были слишком многочисленны, чтобы их можно было легко одолеть с теми незначительными военными силами, которыми располагали тогда португальцы. Один из португальских военачальников писал королю в 1511 г., что, «по его мнению, мавров Софалы не следует выгонять, а лучше оставить их в покое и позволить им посещать дома кафров. И что требуется много людей, чтобы изгнать мавров. И что даже если они будут изгнаны, от этого ничего не изменится, ибо он узнал, что в стране Мономотапы находятся более 10 000 мавров, которые там всюду бывают, и изгнать их невозможно» [82. т. III, док. 3, с. 16]. Дела у португальцев складывались неудачно еще и потому, что происходивший в это время распад империи Мономотапы привел к частым межплеменным войнам, которые мешали притоку золота из хинтерланда к побережью [235, с. 33].

Несмотря на подавление восстания в Софале, арабская угроза для португальского присутствия в Восточной Африке не только продолжала существовать, но и увеличивалась с каждым днем. Арабы мешали транспортировке золота из глубинных районов в португальскую факторию в Софале и с помощью местных вождей неоднократно прерывали этот поток золота, непрерывное функционирование которого было главным предметом забот португальских властей.

Стремясь укрепить свои позиции в борьбе с арабами и обеспечить за собой контроль над торговыми путями, связывающими Европу с Азией, португальские колонизаторы предприняли в начале XVI в. строительство широкой цепи фортов вдоль восточноафриканского побережья. В 1508 г. была построена крепость Мозамбик, а несколько позже — крепости Моссуриси, Сан-Лоренсу, Санту-Антониу, Сан-Жуан-до-Ибо, Носса-Сеньора-да-Консейсан, Сан-Жуан-да-Боа-Виста и др. [344, с. 76].

Цепь португальских фортов в первые десятилетия XVI -в. протянулась вдоль всего восточноафриканекого побережья, проходя по береговой линии современных Кении, Танзании и Мозамбика. Главными целями создания этой системы укрепленных фортов были захват плацдармов для дальнейшей экспансии на восток, получение доступа к восточноафриканскому золоту и установление контроля над великим восточным торговым путем, проходившим через Красное море и контролируемым арабами, чтобы заменить его морским путем вокруг Африки, контролируемым португальцами. Португальцы, таким образом, прилагали максимальные усилия, для того чтобы заблокировать арабскую торговлю и сохранить в своих руках морской путь вокруг Африки, что не только давало им полную монополию на торговлю с Востоком, но и освобождало от тяжелых пошлин, налагаемых на контролируемую арабами торговлю на Ближнем Востоке. Поскольку оккупация Восточной Африки была подчинена этим главным задачам, Лиссабон, учитывая недостаток материальных и людских ресурсов, сознательно стремился ограничить ее только стратегически важными пунктами вдоль побережья, избегая распространения экспансии на внутренние районы континента. Кроме того, португальцев интересовали на побережье удобные порты и гавани, через которые можно было бы вывозить из Африки золото, слоновую кость и другие ценные товары. Поэтому они основательно «прочесывали» восточно-африканское побережье, не намереваясь, по выражению одного современного историка, «оставить хоть одну гавань непосещенной и хоть один камень неперевернутым» [413, с. 237].

Наряду с оккупацией ряда пунктов на побережье в начале XVI в. португальцы захватывают также прибрежные острова Занзибар и Пемба. Еще в 1503 г. одно из судов флотилии, имевшей задачей чинить препятствия арабскому судоходству, которым командовал Раваску Маркиш, наткнулось на острова, которые он назвал «Земзибар». Двигаясь на север между Занзибаром и материком, Раваску захватил и ограбил 20 богатых судов, нагруженных слоновой костью, шелком, рисом и т. д. После этого он обогнул остров и вошел в порт, где стояло на якоре множество арабских судов [43, дек. I, кн. VII, гл. 4, с. 270]. По свидетельству Барруша, султан Занзибара, разгневанный бесчинствами португальских пиратов, пытался захватить чужеземное судно, послав против него войско в четыре тысячи человек во главе со своим сыном, но занзибарцы были рассеяны огнем корабельных пушек [там же, с. 271]. Султан вынужден был просить мира. Как сообщает Барруш, португальцы «увидели мавра, бежавшего с водруженным на шест знаменем, на котором были изображены королевские гербы Португалии, и кри-чавшего по-арабски: „Мир! Мир! Мир!“ Когда он [Раваску] узнал знамя, то, поскольку он видел священную и достойную почитания вещь, он снял с головы шлем и встал на колени, низко кланяясь, как если бы он видел своего короля, что повторили и все другие, бывшие с ним» [там же].

Мир был заключен на борту португальского судна. Султан вынужден был признать себя вассалом короля Португалии и обязался ежегодно платить дань в 100 миткалей золота и 30 баранов капитану Раваску, «который будет за ними приезжать». Такая тяжелая дань была наложена на султана, по словам Барруша, «не только потому, что тот стал вассалом короля дона Мануэла», но «и за то, что прятал у себя знамя с королевскими гербами Португалии, которое (по словам занзибарцев) Жуан да Нава дал племяннику короля Мелинды для беспрепятственных плаваний» [там же, с. 272].

Это был один из ярких примеров режима морских захватов, которые в ту эпоху были обычной нормой международных отношений и которые колонизаторы считали столь же естественными, как и право на войну. В захваченных ими районах восточно-африканского побережья и на прибрежных островах португальцы ввели режим ничем не ограниченного произвола, насилия и разбоя. Даже дружественно настроенный к португальцам «союзник» короля Португалии султан Малинди по имени Али вынужден был пожаловаться ему в одном из писем: «Наша преданность вам… столь велика, что вряд ли можно найти такую другую в мире в наши дни… Когда мы видим ваших людей, мы готовы носить их на головах, но их дела и слова в отношении нас грубы, они плохо относятся к тем, кто приезжает в наш порт, и даже захватывают их… ваши люди захватывают здесь много тканей и товаров мавров и индийцев и отняли у них 9500 рулонов ткани» [82, т. VI, с. 46]. В другом письме Али сообщал: два португальских судна «прибыли в порт Малинди, и [португальцы] начали его разорять, давать взятки и захватывать ткани… А когда мы потребовали, чтобы они прекратили делать такие вещи, они ответили: „Нам повелел так делать король“». Они захватили суда, направлявшиеся в Малинди, и избили матросов, «причинив им огромный вред» [там же].

Местное население—суахили — было лишено элементарных человеческих прав, подвергалось беспрерывным унижениям, насилиям и грабежам, для которых использовались самые нелепые поводы.

В этой связи весьма характерно следующее свидетельство португальского хрониста Ж. душ Сантуша. «Если цыпленок, принадлежащий мавру,— рассказывает Ж. душ Сантуш,— забрел в жилище христианина и этот мавр спросит о нем, христианин отвечает, что цыпленок пришел в его дом, так как хочет стать христианином, и поэтому он не может его вернуть. С помощью того же метода грабежа они берут коз и свиней, которых мавры выращивают для продажи португальцам. Если христианин, перешагнувший порог дома мавра, случайно ушибется или споткнется о камень или причинит себе иной вред, несчастный мавр или мавританская женщина, которым принадлежит жилище, должны полностью возместить этот ущерб тканями, курами или мешками риса, по желанию этого христианина» [131, гл. XI].

В 1508 г. лиссабонский двор назначил Дуарти-де Лемоса губернатором провинций Эфиопия и Аравия. С 1509 г. резиденцией губернатора стала Софала. Исходя из признания султаном Занзибара своего вассалитета в отношении короля Португалии,-де Лемос выехал для сбора дани с островов Занзибар, Пемба и Мафия. Мафия подчинилась, но жители Пембы, уничтожив урожай и ничего не оставив в своих домах, бежали в Момбасу. Отчаянное сопротивление португальцам оказали жители города Занзибара, но город был захвачен и, как обычно, отдан на разграбление солдатам. Султан Мвени Мкуу отступил на север, а население бежало в леса, после того как, по словам современника, значительная часть «была изрублена на куски остро отточенными мечами наших людей» [319, с. 100].

2 февраля 1509 г. у острова Диу вице-король Ф.-де Алмейда разбил объединенный флот Египта и султана Гуджарата. Его победа обеспечила Португалии морское превосходство в Индийском океане на целое столетие. В ее руках оказалось господство над торговлей Индийского океана. Мусульманская торговля была подорвана, а мелкие индийские государства признали себя вассалами португальского короля. По словам американского историка Р. Чилкоута, португальцы «взялись за решение задачи по созданию империи» [254, с. 5].

Сменивший Ф. Алмейду Аффонсу-де Албукерки непосредственно приступил к решению этой задачи. В 1510 г. он захватил Гоа, ставшее столицей восточных владений Португалии. Через год Албукерки овладел Малаккой, а затем захватил контроль над торговлей в Красном море. В 1513 г. его флот был разбит у Адена, но через два года незадолго до своей смерти грозный португальский завоеватель захватил Ормуз, где построил сильный форт.

Албукерки придавал особо важное значение захвату бассейна Красного моря, так как таким путем он надеялся перехватить у арабов торговлю, которую они осуществляли через Ближний Восток между Индией и Европой.

Когда флот Албукерки в 1513 г. вступил в Красное море, Албукерки направил королю депешу, в которой писал: «Что я думаю о Красном море и о моем вступлении туда, так это то, что Ваше Величество нанесло потомкам Мухаммеда самый сильный удар из всех, какие им были нанесены за сто лет, ибо Вы задели за живое и очень глубоко всю их самонадеянность… Я также думаю, что если Вы станете сильным в Красном море, то Вы будете иметь в руках все богатства мира и будете получать от пряностей и товаров этих мест столь огромную сумму, что я не осмеливаюсь даже ее назвать. Потом Вы увидите, что через Каир в Индию из этих мест не выйдет ни один товар, кроме тех, которые повезут Ваши суда, и это даст такие огромные деньги, что я боюсь о них говорить, когда вижу, какой спрос в Индии на здешние товары» [82, т. III, док. 85, с. 498].

Претворяя в жизнь свой план захвата Красноморского бассейна с целью задушить арабскую торговлю, связывающую Индию и Юго-Восточную Азию с Европой, Албукерки произвел опустошительные набеги на города, расположенные на Сомалийском побережье, служившие перевалочными пунктами и базами снабжения для арабских купцов.

Народ Сомали, первое знакомство которого с европейцами произошло под грохот орудийных залпов эскадры Васко да Гамы, обстрелявшей в 1499 г. г. Могадишо, несколько лет спустя опять подвергся новому насилию со стороны другого завоевателя— Аффонсу-де Албукерки. В это время на территории Сомалийского полуострова существовали довольно сильные султанаты: Зейла (Адал), Ифат, Хадья и др. [186, с. 5—6].

Португальские конкистадбры разрушили эти цветущие и многолюдные города. Вот как описываются эти события в одном из сохранившихся документов: «Албукерки подошел к проливам Мекки, командуя шестью кораблями… и прибыл в расположенный на материке город под названием Брава. С помощью оружия он вошел туда, убив много мавров и похитив великие богатства, которые их владельцы и не пытались спасти, думая лишь о том, как бы защитить себя и своих женщин, которые были очень богаты и элегантны и имели по семь-восемь браслетов на каждой руке и столько же на ногах, причем браслеты были очень толстыми и ценными. Это дало повод для великой жестокости, ибо люди, более ослепленные алчностью, чем побуждаемые милосердием, чтобы не тратить время, отрубали им руки, ноги и уши, где они носили драгоценности, без какой-либо мысли о жалости… Женщины брели по улицам, обливаясь слезами и кровью. Другие бежали с детьми на руках, не находя убежища. Многие из них защищались. После того как было приказано сжечь город дотла, что и было сделано, [португальцы] двинулись против другого города, называемого Могадишо… Уйдя оттуда, они прибыли в Сокотру… Христиане вошли и взяли крепость, где не уцелел ни один мавр, так как они предпочитали умереть, чем сдаться и спасти свою жизнь… и победители сделались хозяевами страны. Когда окончилась зима, испанцы (португальцы.— А. X.) двинулись против города Ормуз во главе с А. Албукерки… завоевали и захватили его» [82, т. III, док. 106, с. 624—628].

Однако с самого начала колониальной экспансии в этом районе непрошеным пришельцам пришлось столкнуться с сопротивлением свободолюбивого сомалийского народа. В 1506 г. г. Брава мужественно защищался, выставив против португальцев армию в 6 тыс. воинов, вооруженных копьями. «Их сопротивление было столь упорным,— пишет английский историк Р. Куплэнд,— что, прежде чем город был взят, было убито более 40 и ранено более 60 португальцев. Захватчики оставили его, превратив, как и Момбасу, в разграбленные и тлеющие руины» [265, с. 46].

Одновременно португальцы укрепляли свое владычество над африканскими территориями. Исключительно важное стратегическое значение в вынашиваемых в Лиссабоне планах создания всемирной колониальной империи придавалось Восточной Африке, где португальцы создали сильные и хорошо укрепленные опорные пункты в Софале, Кильве, Момбасе и на о-ве Мозамбик.

Самым важным звеном в системе португальских укрепленных пунктов в Восточной Африке был остров Мозамбик. Основанная в 1508 г. крепость на острове стала играть роль главного бастиона португальского колониального владычества к югу от мыса Делгадо. Со временем остров Мозамбик превратился и в административно-политический центр португальских колониальных владений в Восточной Африке. Это было связано в первую очередь с его экономическим значением. Здесь находился порт, наиболее часто посещаемый индийскими и другими азиатскими купцами и близко расположенный к арабским городам на севере. Кроме того, именно сюда стекались золото и слоновая кость из Софалы, которые в Мозамбике перегружались на суда, идущие в Индию. В гавани Мозамбика постоянно стояли на якоре корабли из Индии и Португалии. «Через порт проезжали вице-короли, преступники, поэты, случайные иностранные визитеры, все, влекомые на восток соблазном неожиданной удачи. Порт острова процветал как склад людей и товаров и превратился в центр местной торговли, из которой португальцы в Индийском океане извлекали больше прибыли, чем из торговли между Востоком и метрополией» [281, с. 33].

В марте 1509 г. из Португалии в Восточную Африку вышла эскадра во главе с маршалом Т. Коутинью, которая прибыла в порт Мозамбик 25 августа [43, дек. II, кн. III, гл. IX]. В числе офицеров этой эскадры был будущий знаменитый португальский конкистадор Антониу-де Салданья, которому было поручено принять на себя командование гарнизоном Софалы, а также всей капитанией Софалы. «Пожалование капитании Софалы Антониу-де Салданье было своего рода премией за оказанные услуги, так как Софала тогда рассматривалась как источник золота и очень важный торговый центр», — пишет португальский историк А. Лобату [330, с. 29]. Салданья вез с собой королевское письмо, содержавшее инструкции и подтверждавшее его полномочия как капитана Софалы. Вступив на эту должность, Салданья совершил поездку на о-в Мозамбик (в июне 1510 — марте 1511 г.), а в июле 1511—марте 1512 г. он выезжал из Софалы в Ангоше. Экспедиция Салданьи в Антоше была связана с тем обстоятельством, что этот остров стал центром арабской торговли. Изгнанные португальцами из большинства прибрежных городов, арабские негоцианты перенесли торговлю в Ангоше, где не было португальцев и где они пользовались покровительством шейха, имевшего относительно сильную армию и флот. В представленном королю Мануэлу I отчете о письмах Салданьи читаем: «Он говорит… что узнал, что вся торговля проходит через Ангоше и что товары везут оттуда к Маена (р. Замбези.— А. X.)… Там находится большое поселение, где все кафрские и маврские купцы страны собираются вместе, торгуют и устраивают свои рынки и что объем этой торговли очень велик» [82, т. III, док. 3, с. 14]. Салданья предложил план подавления арабской торговли в Ангоше. Согласно этому плану португальская эскадра из нескольких каравелл должна была круглый год находиться неподалеку от Ангоше, чтобы заблокировать остров и не выпускать оттуда арабские торговые суда [там же, с. 16]. Этот план, по-видимому, был принят королевским двором, и Салданья возглавил эскадру, снаряженную для его реализации.

Во время экспедиции Салданьи в Ангоше, в его отсутствие в Софале произошли события, доставившие португальцам серьезные неприятности. Еще в июне 1511 г. эмир Софалы Молид, доведенный до крайности самоуправством и произволом португальских властей и не желая больше терпеть от них унижений и обид, ушел из Софалы и нашел убежище в Пандене. Салданье сообщили о бегстве эмира, но он не придал ему особого значения и отплыл в Ангоше. Прошло два месяца, а Молид не возвращался в Софалу. Положение для португальцев осложнялось тем, что по приказу Молида купцы перестали привозить в Софалу золото из глубинных районов. В связи с этим португальские власти стали принимать меры для возвращения Молида, завязав с ним переписку и требуя вернуться под угрозой избрания нового эмира. Когда эти угрозы не возымели действия, фактор Софалы приказал созвать знатных людей эмирата, которые под сильным нажимом избрали эмиром угодного португальцам племянника Молида шейха Киумбе. Тогда Молид, заключив союз с соседними шейхами, поднял восстание. По выражению хрониста, «восстала вся земля» [330, с. 29]. Повстанцы организовали блокаду Софалы: 6 сентября 1511 г. была полностью перерезана связь города с внутренними районами с целью помешать подвозу продовольствия, парализовать торгов-лю, вызвать голод и таким путем принудить небольшой гарнизон к сдаче.

Критическая ситуация, создавшаяся в Софале, обсуждалась на специально созванном совете офицеров. Было решено любой ценой захватить или убить Молида. Для этого в ночь на 8 сентября из Софалы в Буси были отправлены два небольших судна с 24 солдатами на борту. На рассвете они атаковали дом, в котором жил Молид, и схватили его. Когда на помощь эмиру бросились его сподвижники, португальцы убили своего грозного противника. Через два дня португальцы утвердили решение знатных людей эмирата и провозгласили новым эмиром Киумбе, который стал послушным исполнителем их воли [там же, с. 36].

Об убийстве Молида был уведомлен находившийся в Ангоше Салданья, который, в свою очередь, сообщил об этом Аффонсу-де Албукерки. Вице-король Индии приказал Салданье немедленно взять Антоше, население которого было враждебно настроено к португальцам и отказывалось продавать им продовольствие. Салданья подготовил на о-ве Мозамбик два судна с 60 солдатами на борту и повел их на штурм Антоше. Но арабы были предупреждены об этом и нанесли удар первыми. На португальцев обрушилось большое войско, состоявшее из 1200 африканцев и арабов. Салданья поджег город и отступил, потеряв несколько человек. Не сумев покорить Ангоше, Салданья увеличил гарнизон Мозамбика с 12 до 35 человек [там же, с. 37].

В апреле 1528 г. из Лиссабона вышла эскадра из 11 судов под командованием Ж. Нунью да Кунья. Она направлялась в Индию, где Нунью да Кунья должен был занять пост вице-короля. Через несколько месяцев плавания эскадра достигла Занзибара, где высадила на берег 200 больных и раненых, которым было приказано следовать в Малинди, как только они по-чувствуют себя лучше. Из-за отсутствия благоприятного ветра Нунью да Кунья прошел к Момбасе, где просил у султана раз-решения на зимовку. Султан разрешил португальцам зимовать в Момбасе, но запретил им высаживаться на берег. Нунью да Кунья ответил, что его людям необходимо высадиться и жить в домах на берегу. Тогда по приказу султана португальские ко-рабли были обстреляны из пушек. В ответ на это Нунью да Кунья начал готовиться к штурму крепости. Узнав об этом, султан сильно укрепил вход в устье реки и ввел в город 600 лучников. Нунью да Кунья под покровом ночи подвел свои суда к городу, обстрелял его из пушек и утром произвел высадку всех своих 800 солдат, начавших штурм крепости. Не будучи в состоянии сопротивляться превосходящим силам португальцев, султан Момбасы бежал из города, который был взят и раз-граблен. Позже султан вынужден был заключить унизительное соглашение с Нунью да Кунья, согласившись уплатить большой выкуп за город и стать данником португальского короля. Когда султану стало ясно, что португальцы не смогут остаться в Момбасе из-за нездорового климата, он прекратил платить выкуп. Тогда Нунью да Кунья сжег город и отплыл в Малинди [271, т. 1, с. 395—396].

С разгромом Момбасы португальское господство утвердилось вдоль всего восточноафриканского побережья, которое стало одним из четырех губернаторств, подчиненных вице-королю Индии (другими были Малакка, Ормуз и Цейлон) [319, с. 101]. Начиная с этого времени почти все арабские султаны и шейхи — прежние хозяева прибрежных восточноафриканских городов вынуждены были признать себя вассалами короля Португалии.

За исключением султана Малинди, суверенитет которого признавался и который пользовался привилегированным статусом как союзник португальской короны, все другие правители побережья от Брава (на территории нынешнего Сомали) до Софалы (Мозамбик), а также островов Занзибар, Пемба, Мафия либо приняли статус вассалов-данников португальской короны, либо их государства оказались на положении колоний, обреченных на ничем не ограниченный произвол завоевателей. Этой участи сумели избежать только Могадишо, Коморские, Маскаренские острова и Мадагаскар [397].

В начале XVI в. португальцам удалось утвердиться также на западном и восточном побережьях Аравийского полуострова. Маскат и Ормуз были ими разграблены и оккупированы.

Разгром португальцами огромного мусульманского флота в битве при Диу в 1509 г. окончательно решил вопрос о том, кто будет в XVI в. хозяином Индийского океана. Весь торговый путь от Лиссабона до Малаккского пролива оказался в руках португальцев.

В то же время был нанесен решающий удар по могуществу арабских купцов, которые в течение многих лет держали в своих руках монополию на торговлю в бассейне Индийского океана. Существовавший в течение ряда веков арабский контроль над побережьями и водами Индийского океана перешел в европейские руки. Арабы упорно отстаивали свои права на торговлю, но, после того как они потерпели поражение, португальцы не захотели уступить им даже маленькой доли участия в восточной торговле. Как писал известный исследователь истории Восточной Африки Р. Куплэнд, «португальцы на Востоке, как это часто отмечалось, были неумолимо агрессивны и нетерпимы. В Восточной Африке, как и всюду, не было и речи о мире или сотрудничестве с другими оккупантами… Они стремились получить лишь для себя столько торговли в Индийском океане, сколько могло обеспечить им их превосходство в силе» [265, с. 48].

Португальская колонизация имела для городов-государств суахили катастрофические последствия. Арабская торговля была прервана. Лишенные средств к существованию арабские и индийские купцы бежали на Мадагаскар или в Северо-Восточную Африку. Эмиграция из Кильвы приняла такие масштабы, что колонизаторы вынуждены были временно снять запрет на арабскую торговлю с хинтерландом. Но вскоре из Лиссабона последовал строгий приказ соблюдать монополию торговли. Когда в 1509 г. португальский гарнизон ушел из Кильвы в Мозамбик, город уже настолько обезлюдел, что не было никакой, надежды на его восстановление [там же, с. 49]. Экономическое возрождение Кильвы стало возможным лишь значительно позже в связи с расцветом работорговли, когда она стала одним из центров экспорта «живого товара“. Такая же судьба постигла Софалу и Мозамбик, которые утратили свое прежнее экономическое значение как центры арабской торговли, став колониями Португалии.

Португальцы, вытеснив арабов, стали посредниками в торговле внутренних районов Африки с бассейном Индийского океана, импортируя миткаль и бусы из Индии и обменивая их на золото, слоновую кость и рабов. Однако долгое время португальская торговля имела меньшие масштабы, чем существовавшая до нее арабская. Арабы посылали караваны далеко в глубь континента, португальцы же, не имея опыта в африканской торговле, не делали этого, ограничиваясь долгое время коммерческими операциями в своих прибрежных фортах и факториях. Есть сведения, что до португальского завоевания ежегодный экспорт золота из Софалы превышал 1 млн. миткалей (около 600 тыс. ф. ст.), в то время как в первые годы португальского контроля о» был в 100 раз меньше. Например, за восемь месяцев 1513 г. он составил лишь 6—7 тыс. миткалей (около 4 тыс. ф. ст.), причем лишь 1/12 его часть была получена от африканских торговцев из хинтерланда [265, с. 50; 397, с. 99—100].

В Лиссабоне стали открыто выражать недовольство скудным поступлением золота из Восточной Африки и требовали энергичного проникновения в район золотых рудников.

Нанеся сокрушительный удар по военному и торговому могуществу арабов, Португалия открыла себе путь к «африканскому Эльдорадо» — к легендарной и таинственной стране Мономотапе.