Книги, статьи, материалы /СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ВЕЛИКОЙ САВАННЫ /УРОВЕНЬ РАЗВИТИЯ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ И ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫХ ОТНОШЕНИЙ

!!!------ОБЪЯВЛЕНИЕ------!!!

ТУР ОПЕРАТОР АФРИКА-ТУР ОБЪЯВЛЯЕТ О ПОЛНОМ ВОССТАНОВЛЕНИИ СВОЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И РАБОТЫ c 10 Февраля 2021г.**

Сайт и вся информация продолжает обновляться. В том числе цены на туры будут немного изменены по мере поступления информации в связи с ситуацией с вирусом. Проверяйте актуальность статей и появления новой информации. В общем почаще заглядывайте что-бы не упустить ничего. Туры, которые подвергаются небольшим корректировкам отмечены как "!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!!". Это означает, что в течении нескольких дней они будут изменены окончательно, о чем даст знать подпись "----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----".







САЙТ ПОСВЯЩЕН ПАМЯТИ МОЕГО БЛИЗКОГО ДРУГА, И ПРОСТО ПРЕКРАСНОГО ЧЕЛОВЕКА РОМАНА КАШИГИНА, КОТОРЫЙ СКОРОПОСТИЖНО СКОНЧАЛСЯ В ГОСПИТАЛЕ КАМПАЛЫ 2 НОЯБРЯ 2020 г. СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ!









!!!---ВАЖНО---!!! НЕ БЕРИТЕ ДОЛЛАРЫ ВЫПУЩЕННЫЕ ДО 2009 ГОДА, ТАК КАК БУДУТ ПРОБЛЕМЫ С ИХ ОБМЕНОМ!!!


БЛИЖАЙШИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО АФРИКЕ с русскоязычными гидами:

ВСЯ УГАНДА ЗА 10 ДНЕЙ (04 Апреля - 13 Апреля)
Активное путешествие по Уганде с посещением горных горилл за 10 дней.

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ, КЕНИИ И ТАНЗАНИИ + ОТДЫХ НА ЗАНЗИБАРЕ на Майские праздники (28.04.-15.05.2021)
УГАНДА - КЕНИЯ - ТАНЗАНИЯ - ЗАНЗИБАР

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- САФАРИ ПО ТАНЗАНИИ С ОТДЫХОМ НА ЗАНЗИБАРЕ (29 Июля - 08 Августа 2021)
Великая миграция и отдых на побережье океана.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО НАМИБИИ, БОТСВАНЕ, ЗАМБИИ и ЗИМБАБВЕ (13 Сентября - 25 Сентября 2021 г), а так-же дополнительно ЮАР - ЛЕСОТО - СВАЗИЛЕНД
Большое путешествие по странам ЮЖНОЙ АФРИКИ.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ И РУАНДЕ (02.11.2021 - 12.11.2021)
Горные гориллы.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ, РУАНДЕ и ДР КОНГО за 12 дней (02.11.2021 - 12.11.2021)
Горные гориллы и вулкан Ньирагонго.

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- НОВОГОДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ! (с 29.12.2021 - 12.01.2022)
Лучшие парки Уганды и горные гориллы на Новый Год.


ПУТЕШЕСТВИЯ ПО ЗАПРОСУ (В любое время):

ВОСХОЖДЕНИЯ НА ВЕРШИНЫ: КИЛИМАНДЖАРО, ПИК МАРГАРЕТ, ВУЛКАН НЬИРАГОНГО И ДРУГИЕ.

Кроме этого мы организуем индивидуальные туры по этим странам Африки - Намибия, Ботсвана, Танзания, Уганда, Кения, Руанда, ЮАР, Замбия, Зимбабве, Бурунди, Камерун, Эфиопия.

-------------------------------------------------
** К СОЖАЛЕНИЮ НАЙТИ ВЗАИМОПОНИМАНИЕ С ОЛИВЕР НАМБУЯ ВЛАДЕЮЩЕЙ КОМПАНИЕЙ МАРАБУ-ТУР (НЫНЕ НЕ СУЩЕСТВУЮЩЕЙ ПО ЦЕЛОМУ РЯДУ ПРИЧИН) НЕ УДАЛОСЬ. В СВЯЗИ С ЭТИМ АФРИКА-ТУР НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВ, ВЗЯТЫХ НА СЕБЯ РАННЕЕ КОМПАНИЕЙ МАРАБУ-ТУР, А ТАКЖЕ НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ОПЛАЧЕННЫЕ НА ИМЯ ОЛИВЕР НАМБУЯ И МАРАБУ-ТУР ПРЕДОПЛАТЫ ЗА ТУРЫ И ПУТЕШЕСТВИЯ. НО МЫ ГОТОВЫ ПОЙТИ НА ВСТРЕЧУ И СДЕЛАТЬ ВСЕ ВОЗМОЖНОЕ, ЧТОБЫ ЗАПЛАНИРОВАННЫЕ ВАМИ ПУТЕШЕСТВИЯ СОСТОЯЛИСЬ, И ПРЕДОСТАВИТЬ КАКИЕ-ТО СКИДКИ ТЕМ, КТО ПОТЕРЯЛ ДЕНЬГИ.
-------------------------------------------------
Мы уже потеряли часть клиентов, которые оказались жертвами недобросовестности Оливер Намбуя и ее младшей сестры Риты. Реорганизация заняла очень много времени, так как мы столкнулись со всяческими попытками помешать продолжать деятельность, но уже завершена. Мы будем продолжать водить группы тем же образом, как это осуществлялось раннее, но уже в другом составе.
-------------------------------------------------
Africa Tur Справочные материалы СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ВЕЛИКОЙ САВАННЫ УРОВЕНЬ РАЗВИТИЯ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ И ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫХ ОТНОШЕНИЙ

УРОВЕНЬ РАЗВИТИЯ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ И ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫХ ОТНОШЕНИЙ

В советской африканистике не сложилось единого мнения в оценке уровня развития производительных сил Экваториальной Африки ко времени проникновения туда европейцев. Существует немало ученых, которые полагают, будто этот уровень был очень низок (что исключало возможность возникновения классового общества), а все средневековые «государства» и «империи» представляли собой социальные организации доклассового общества типа трехродового союза, в лучшем случае— союза племен. Доводов у этих ученых хоть отбавляй: отсутствие плужного земледелия, необходимых ремеслу технических приемов и усовершенствованных орудий производства (например, гончарного круга), живучесть общественных форм доклассового общества, незавершенность процесса отделения ремесла от земледелия, отсутствие денежных единиц, характерных для Европы и некоторых стран Азии (из золота и серебра), сравнительно низкий уровень жизни всех народов Великой Саванны. Этот перечень можно было бы продолжить. Другие историки-африканисты (в их числе и авторы настоящей работы) считают, что тот уровень развития производительных сил, которого достигли наиболее значительные народы изучаемого нами региона, неизбежно должен был вызвать — и вызвал — классовое расслоение общества и становление государственности. Так кто же прав? Думается, что скептики, во-первых, склонны абсолютизировать роль орудий и средств производства, забывая о том, что марксистское понятие «производительные силы» включает также и труд человека, использующего эти орудия. А уровень развития трудовых навыков человека, умеющего нередко получать прибавочный продукт с помощью самой, казалось бы, простейшей техники, является основной составной частью общего понятия «производительные силы». Во-вторых, скептики обычно упускают из виду огромное влияние природной среды (экологического фактора) на развитие производительных сил и общественных отношений на протяжении длительного периода, охватывающего все докапиталистические формации вплоть до появления в недрах феодального общества зримых ростков капитализма.

Уровень развития производительных сил определяется совокупностью самых различных факторов, в том числе природных условий, а главное — умением человека поставить на службу себе и эти условия и «технику производства». Поэтому использование самых рудимен-тарных орудий в разных условиях приводило и к разным результатам. Для большей наглядности приведем лишь один пример. Главное орудие бушменов в трудной для жизни человека среде полупустыни Южной Африки— палка-копалка, которая вполне соответствовала и уровню развития бродячих охотников-собирателей. Но та же палка-копалка в совершенно иных условиях Мексики и нагорий Южной Америки стала основой сравнительно быстрого развития хозяйства, что повлекло за собой выделение знати и генезис классового общества.

Возвращаясь к проблеме уровня развития производительных сил народов Западной Экваториальной Африки, следует напомнить о существовании ряда факторов, сказавшихся отрицательно именно на «технике» производства. Особенности почвенного покрова исключали возможность глубокой вспашки и необходимость ее, а распространение мухи цеце и болезней, ею вызываемых, приводило к отсутствию тяглового скота. Именно это послужило первопричиной того, что Экваториальная Африка не знала применения сохи и плуга для обработки земли и единственным земледельческим орудием здесь была мотыга. Аналогичное положение сложилось и в товарно-денежных отношениях. Отсутствие так называемых драгоценных металлов обусловило использование самых разнообразных форм денежного эквивалента. При этом в наиболее развитом районе (побережье Атлантики и низовья р. Конго) роль всеобщего денежного эквивалента сохранили мелкие раковины- нзимбу — древнейшие «деньги» на Земле. А в восточных областях, богатых медью, существовали различные виды «медных денег».

Мы уже писали, что характер источниковедческой базы вынуждает исследователя выделить два больших региона Великой Саванны.

1. Низовья Конго (государство Конго и зависимые от него государства). История народов, населяющих этот район, зафиксирована в обильных и разнообразных по характеру источниках, позволяющих проследить ее на протяжении без малого шести веков. Эти же источники дают не только возможность определить уровень развития производительных сил к моменту проникновения европейцев, но и проследить общественную эволюцию тоже на протяжении нескольких веков (конец XV —XIX в.).
2. Глубинные районы. Устные исторические традиции, в которых запечатлена история этих районов, почти ничего не сообщают об уровне производительных сил. Письменные документы, предшествующие XIX в., очень фрагментарны и носят, как правило, случайный характер. Единственно, на что может опираться исследователь при изучении состояния производительных сил,— это поздние (конец XIX — начало XX в.) этнографические описания отдельных народов, сделанные учеными или миссионерами. Однако и эти материалы почти не дают возможности сопоставить и проверить факты, да и относятся они к периоду, когда экономика государств внутренних районов бассейна р. Конго была в корне подорвана работорговлей и колониальными войнами, а сами эти государства почти все прекратили существование. Здесь исследователь вынужден обратиться к этнографическим описаниям конца XIX — начала XX в., лишь изредка заглядывая в более ранние источники.

В процессе изучения производительных сил бросается в глаза, что наиболее высокого уровня развития достигли народы низовьев р. Конго. По мере углубления во внутренние области саванны уровень развития постепенно понижается.

Прежде всего остановимся на чертах, присущих хозяйству всех народов бассейна Конго.

1. В основе хозяйственной деятельности народов Западной Экваториальной Африки лежало земледелие, характеризующееся единством приемов и техники обработки земли. Здесь повсюду господствовала подсечно-огневая переложная система земледелия, где мотыга служила главным орудием производства. В зависимости от особенностей почвенного покрова менялась форма этого орудия. Подбор сельскохозяйственных культур, быстро истощающих почву (маниока) или восстанавливающих ее плодородие (бобовые), определял длительность как обработки участка, так и нахождения его под залежью. Повсюду обработке земли предшествовало сжигание древесно-травяного покрова; зола служила удобрением.
2. Животноводство играло второстепенную роль, даже в тех районах, где было много крупного рогатого скота (низовья Конго). Во внутренних областях бассейна Конго занимались преимущественно разведением коз, птицы.
3. Сравнительно высокого уровня достигло развитие ремесла, несмотря на незавершенность процесса отделения его от земледелия. В то же время мастерство ремесленника в любой отрасли ставило ремесло в один ряд с художественным творчеством, близким к искусству, хотя выполнялись изделия с помощью простейшего инструмента. Внутри отраслей почти не существовало разделения труда. Мастер выполнял сам все ступени работы —от добычи материала и до окончательной обработки готового изделия. Отсутствие разделения труда сочеталось со сравнительно узкой специализацией отдельных районов в пределах большого государства, что стимулировало развитие внутренней торговли. А специа — лизация всего государства (или этнического массива) в какой-либо из отраслей ремесла, изделиями которого снабжался внешний рынок, приводила к развитию торговли на дальние расстояния. И последнее: ремесло Великой Саванны почти не знало работы на заказ, что характерно, например, для Европы. В Экваториальной Африке ремесленник работал прежде всего для удовлетворения потребностей рынка — внутреннего или внешнего. Так, характеристика ремесла подводит нас к сле-дующей области хозяйственной деятельности.
4. Необходимо отметить важнейшую роль рыночной торговли и товарно-денежных отношений у всех народов

Великой Саванны, создавших государственность. Мы уже упоминали о двух формах торговли — «внутренней» и «торговле на дальние расстояния». Для внутреннего рынка было характерно, что предметами торговли служили все продукты сельскохозяйственного производства и многие ремесленные изделия. Торговля на дальние расстояния (до проникновения европейцев) удовлетворяла потребности в ремесленных поделках, в сыром материале (слоновая кость, металлы, дорогая древесина) и таком специфическом для Экваториальной Африки товаре, как порошок красного дерева. С проникновением европейцев постепенно основой торговли на дальние расстояния становится работорговля. Важно подчеркнуть, что при всем своеобразии организации торговли в разных регионах уже в XVII—XVIII вв. во всех государствах Великой Саванны выделяется особая прослойка людей, занимающихся торговлей. Однако и тут нас подстерегают коварные неожиданности: отсутствие, как мы уже говорили, единого денежного эквивалента в виде золотой и серебряной монеты и применение так называемых древнейших, или примитивных, форм денежного эквивалента. Тем не менее этот эквивалент был подвержен всем превратностям судьбы металлической монеты европейского общества: с изменением стоимости товаров падает (или повышается) покупательная способность этих, казалось бы, «примитивных» денег.

Таким образом, развитие производительных сил и товарно-денежных отношений шло в Экваториальной Африке путями сложными, противоречивыми, подчас неожиданными. Но даже такой краткий обзор общих особенностей развития едва ли позволяет ставить вопрос о «крайней примитивности» уровня производительных сил и товарно-денежных отношений.

Более детальный анализ всех сторон хозяйственной деятельности народов Великой Саванны мы начнем с изучения материалов по первому региону.

В основе анализа эволюции производительных сил в низовьях р. Конго лежат материалы по государству Конго, а также привлечение данных, характеризующих другие народы и государства этого региона.

Земледелие. Земледелию баконго уже к началу XVI в. был свойствен такой метод интенсификации хозяйства, который Европа почти не знала: расширение набора (ассортимента) культурных растений и умение максимально использовать различные полукультурные растения. В XVI в. населению низовьев р. Конго было известно не менее пяти-шести видов просяных культур, составлявших в это время основу сельского хозяйства; корне- и клубнеплоды — бататы, ямс; бобовые — фасоль, бобы, арахис; множество огородных культур (в том числе огурцы и тыква); различные фруктовые деревья и виды пальм: дерево-кола, несколько видов бананов, цитрусовые, ввезенные португальцами (цитроны, апельсины, лимоны), масличная пальма, одновременно дающая масло, уксус, плоды и муку (из высушенных плодов), кокосовая и финиковая пальмы [171, с. 120—126; 219, с. 54—60]. Завезенный португальцами виноград, как и цитрусовые, отлично прижился в местных условиях [96, т. V, док. 234, с. 6101.

Автор анонимной компиляции «История Конго. Описание страны», написанной по материалам 80—90-х годов XVI в., сообщает: «Они (баконго.— Лет.) культивируют двенадцать видов продовольственных растений, которые созревают каждое в ином месяце, так что в течение целого года имеются свежие съестные припасы» [130, док. 18, с. 117]1

С начала XVII в. прочно входят в обиход две сельскохозяйственные культуры, вывезенные португальцами из Америки: кукуруза и маниока. Впервые о широком распространении кукурузы сообщает миссионер Кавацци (середина XVII в.). В некоторых районах низовьев р. Конго она созревает за три месяца, позволяя собирать два-три урожая в год [160, т. I, с. 114]. В государстве Конго и соседних странах кукуруза на протяжении полувека заняла среди зерновых господствующее место, оттеснив на второй план просяные культуры. О маниоке, уроженке Бразилии, пишут в XVII — XVIII вв. все авторы «Сообщений» о Конго. Этот быстро растущий вечнозеленый кустарник проник на западное побережье Африки в XVI в. и очень скоро завоевал одно из ведущих мест в сельском хозяйстве. Так, если в «Сообщении» Лопиша-Пигафетты, написанном в 80-е годы XVI в. и в вышедшем в свет в 1591 г., еще нет и упоминаний о маниоке, то «Сообщение» миссионера Франческо Романо (40-е годы XVII в.) дает уже подробное описание и самой культуры, и методов ее разведения, и способов использования [91, с. 90—91; 157, с. 87; 182, с. 697]. Высокая урожайность и длительный срок хранения высушенных корней маниоки в условиях влажного климата Экваториальной Африки обеспечили ей особую роль в жизни баконго. Завершая обзор развития этой стороны земледелия в низовьях р. Конго, сошлемся на «Сообщения» Кавацци, который называет тридцать пять видов деревьев и пальм, используемых в качестве продовольственных и технических культур [160, т. I, с. 120—145].

Немаловажную роль в развитии сельского хозяйства баконго сыграло то, что они очень быстро, всего лишь за несколько десятилетий, освоили новые, привозные культуры. Это свидетельствует, во-первых, об очень древних навыках земледелия; а во-вторых, о полном отсутствии консерватизма и боязни полезных нововведений. Для сравнения напомним, например, с каким трудом на протяжении всего XVIII в. народы Восточной и Западной Европы осваивали такую культуру, как картофель.

Обилие местных и быстрое освоение новых культур было настолько яркой и бросающейся в глаза чертой сельского хозяйства баконго, что в «Сообщениях» миссионеров и частных лиц уделяется преимущественное внимание именно этим вопросам. Авторов не интересовали ни техника, ни приемы земледелия: они им казались безнадежно рудиментарными по сравнению с европейскими. Еще бы — вместо глубокой вспашки, привычной и представляющейся им совершенно необходимой, в Конго лишь слегка взрыхляли поверхностный слой земли обыкновенной мотыгой [130, док. 18, с. 134— 135].

В противоположность Западному Судану с его большим ассортиментом сельскохозяйственных орудий [47, с. 19—24] Западной Экваториальной Африке, даже наиболее развитому ее району (государству Конго), была незнакома дифференциация орудий труда в соответствии с видами сельскохозяйственных работ. Наши источники с середины XVI и до конца XIX в. свидетельствуют, что перед обработкой земли здесь пользовались ножом для срезания травы и ветвей, которые затем подсушивались и сжигались. Как для обработки земли, так и для ухода за посевами применялось одно орудие — мотыга: в низовьях р. Конго — с округлой или треугольной рабочей частью, в Анголе — двуручная мотыга, глубже взрыхлявшая почву и позволявшая проводить правильные борозды. Но нигде землю не взрыхляли глубже, чем на 10—15 см.

Нам фактически ничего не известно о севооборотах или чередовании культур в сельском хозяйстве низовьев р. Конго до колонизации. Единственный намек на это — обилие посадок земляного ореха и заботливый уход за ними. Как выяснено современной наукой, все бобовые а в их числе земляной орех, способствуют восстановлению плодородия почвы [59, с. 134—135]. К такому выводу народная агротехника на всех континентах пришла чисто эмпирическим путем, задолго до научного обоснования этого явления. По-видимому, и в прибрежных государствах Экваториальной Африки издавна узнали об особой роли бобовых в земледелии.

В низовьях Конго существовало два вида земельных угодий. Первый из них — сады-огороды, прилегающие к поселениям. Цветы, ароматические травы, овощи и бобовые сажали на небольших грядках чересполосно с фруктовыми деревьями, бананами и пальмами. При этом бобовые были неизменным и необходимым элементом садово-огородного комплекса. О таких садах-огородах есть сведения во многих «Сообщениях», начиная с конца XVI и до начала XVIII в.

Лопиш пишет: «Они культивируют в своих садах много видов трав, цветов, овощей; среди них — кроме растений, неизвестных в Европе,— дыни, огурцы и тыквы, отличные на вкус и очень крупные» (171, с. 126].

Второй вид земельных угодий — полевые участки, расположенные вдали от поселений (чтобы скот не испортил всходы). На этих участках сеяли зерновые и сажали маниоку. Перед посевом просяных культур и кукурузы во взрыхленной земле мотыгами проводили неглубокие борозды (более или менее прямые) ; туда кидали зерна и присыпали сверху землей. В Анголе двуручная мотыга облегчала проведение правильных борозд [91, с. 88—89]. Маниоку рассаживали черенками в невысокие земляные холмики. Всходы пропалывали два раза [91, с. 91; 131, с. 364].

Сельскохозяйственный календарь Западной Экваториальной Африки тесно связан со сменой двух сезонов— дождливого и засушливого, продолжительность которых зависит от местных условий (например, в провинции Сойоиная, чем в центре государства Конго, его восточных провинциях или в Анголе). Ясно одно: дождливый сезон начинается с конца сентября и длится по март—апрель. В последних числах апреля начинается засушливый сезон, который продолжается по сентябрь включительно.

Соуза Баррозу (конец XIX в.) пишет, что сами ба-конго делят год на шесть сезонов, и указывает основные земледельческие работы, характерные для каждого из них. Эти сезоны таковы:

1. Массанза — январь и февраль. Посадка фасоли и кукурузы: земледельцы закладывают плантации бананов;
2. Кунди —март и апрель. Уход за посадками, прополка. Сорную траву складывают в кучи, чтобы перегнила;
3. Кинтомбу — май (начинается чаще всего с середины месяца) и июнь. Небо покрыто раскаленными тучами, но не выпадает ни капли дождя [160, с. 107— 108];
4. Сейву — июль и август. Жара, засуха; население занимается сбором зерновых, а также посадками во влажных низинах по берегам рек;
5. Пиаза — сентябрь и октябрь. Кончается жара, выпадают первые дожди. Наиболее интенсивные полевые работы для женщин и охота для мужчин. Оживает из-мученная зноем земля; ее готовят под посадки зерновых— выжигают сухую траву; высаживают черенки маниоки;
6. Нкиала — ноябрь и декабрь. Посев зерновых и бобовых [223, с. 196—197].

Следует отметить, что соответствие месяцам евро-пейского года намечено автором в значительной степени приблизительно: во-первых, ни один из сезонов не длится ровно шестьдесят дней; во-вторых, все эти периоды не равны один другому, и продолжительность их меняется в зависимости от погодных условий каждого года.

Население низовьев Конго собирает урожай два раза в год. С началом дождей (в конце сентября) начинают обрабатывать землю и производить посадки. Урожай убирают в декабре. Снова сеют и сажают в конце декабря — начале января, чтобы второй урожай получить к концу апреля [91, с. 88—89; 160, т. I, с. 117; т. V, с. 160].

Земледелие давало населению основные продукты питания. Ими частично выплачивались подати; рынки были буквально завалены продуктами сельскохозяйственного производства. А все Конго, судя по материалам XVI в., выглядело богатым и процветающим краем. Однако чем ближе к XIX в., тем все чаще встречаются мрачные сообщения о неурожаях, периодических голодовках, все возрастающей разрухе. А в конце XIX в. вместо описания вкусных и разнообразных блюд, которыми так богаты «Сообщения» XVI—XVII вв., источники твердят о чиквинго — лепешках из маниоковой муки, как об основе питания баконго [252, с. 378; 223, с. 197].

Такого рода «эволюцию», вернее, деградацию мы можем проследить по источникам в любой области хозяйственной деятельности баконго.

Животноводство. В XVI и еще в начале XVII в. в низовьях р. Конго занимались разведением крупного рогатого скота, коз, овец, свиней и различной домашней птицы. Об обилии скота пишут, в частности, Лопиш [171, с. 93], автор компиляции «О положении королевства Конго» (1595) [130, док. 38, с. 197], и епископ Конго в своем «Отчете» (начало XVII в.) [96, т. VI, док. 123, с. 378]. Питер ван ден Брук (1608— 1612 гг.) пишет, что в провинции Сойо он и его спутники проходили много красивых деревень и видели большие стада (до ста голов) коров и овец, которых пастухи гнали на пастбища [128, с. 188].

Говоря о той же провинции, миссионер Вутерс в одном из своих писем (между 1673—1676 гг.) сообщает, что только правитель Сойо владеет 29 маленькими коровами и большим числом свиней и кур [137, с. 180].

Епископ Кювелье, один из крупнейших знатоков ис-тории Конго, сопоставляя данные разных источников (по большей части нам недоступных), приходит к выводу, что на протяжении XVI, а особенно XVII в. количество крупного рогатого скота здесь быстро сокращалось, пока скот не исчез почти полностью [128, с. 54—55]. К XIX в. баконго занимались лишь разведением свиней и кур.

Охота и собирательство. Если охота в Конго играла роль чисто подсобную, как дополнительный источник пищи (например, большим лакомством считалось копченое мясо ламантина—“водяной свиньи», или «водяной коровы»,— животного, живущего в пресных водах р. Конго) [171, с. 46], то рыболовство было широко распространено и на побережье океана и на берегах больших и малых рек. Соленая и вяленая рыба являлась одним из ходовых продуктов рыночной торговли [91, с. 102].

Наконец, не утратило своего значения и собирательство. Незначительная в мирные годы роль сбора плодов, ягод, кореньев, листьев, личинок резко возрастала во время войн и периодических голодовок, вызванных разрушением хозяйства. Кроме того, собирательство — одна из древнейших форм хозяйственной деятельности человека в условиях Экваториальной Африки — облегчало развитие торговли на дальние расстояния. Умение находить съестное в дороге позволяло ограничиваться минимальными запасами на время путешествий и длительных переходов, что давало возможность полностью нагружать караван носильщиков товаром для торговли. А здесь человек был единственным переносчиком тяжестей.

Перед нами еще один пример того, как развивающийся народ умеет ставить на службу себе самые древние навыки.

Ремесло и домашние промыслы. Именно у баконго процесс отделения ремесла от земледелия в XVI в. (более ранними материалами мы не располагаем) находился на стадии своего завершения. Лишь очень немногие домашние промыслы не утратили своего значения. Таковы — плетение (циновок, корзин, кружек) и гончарное ремесло (изготовление простой глиняной посуды) [160, т. II, с. 63]. Однако и здесь появились свои центры, специализирующиеся на этих промыслах, которые стали приобретать характер наследственных ре месел [91, с. 116]. Франческо Романо (середина XVII в.), перечисляя различные виды ремесел, упоми нает об искусных умельцах, занимавшихся плетением циновок из тростника, длинного и гибкого, более свет лого, чем солома. Эти изделия так богато и ярко орнаментированы, что походят на очень красивые ковры [91, с. 116]. Техника изготовления плетеных изделий у ба конго сохранилась практически в неизменном виде и в последующие века. Вот как Филиппар (начало XX в.) рассказывает об искусстве плетения, которым владеют женщины баконго: «Из травы, собранной в бруссе, они изготовляют корзины любой величины. Эти корзины служат в течение пяти-шести лет, а плотное плетение позволяет пользоваться ими как калебасами для воды или как стаканами для пальмового вина. Более того, переплетая волокна черного и красного цвета, они укра шают корзины различными рисунками: крестами, геометрическими фигурами, чаще ромбами, и даже — изобра жениями животных: антилоп, леопардов, крокодилов» [202, с. 49]. Не менее детально и красочно описывают плетение корзин Соуза Баррозу [223, с. 206—207] и Уикс [260, с. 92]. Плетение и гончарство по традиции считались женским занятием, как и земледелие. Если учесть, что земледелие отнимало почти все время женщины-труженицы, то плетение и гончарство на продажу, которыми занималась вся деревня или область, представляют собой весьма существенное доказательство «ремесленного характера» этих занятий. При этом прослеживается еще одна любопытная черта: женским ремеслам в гораздо большей степени, чем мужским, было свойственно разделение труда внутри ремесленного производства. В качестве примера приведем описание гончарного ремесла (приемы его очень устойчивы, они сохранились с XVI и до конца XIX в.). В деревне, занимающейся гончарством, молодые женщины добывали и приносили в больших корзинах глину. Затем в течение нескольких часов они месили ее в этих же корзинах, время от времени смачивая водой. Подготовив глину, женщины относили ее мастерицам, которые лепили из этой глины самые различные предметы (кувшины, горшки, ковши, блюда, кружки). На отрезанное дно кале-басы клали комок глины и, разминая руками, придавали изделию нужную форму, похлопывая деревянной лопаточкой, чтобы уплотнить глину. Затем наносили геометрический орнамент и ставили сушить на солнце. Подсушив, обжигали, прикрыв со всех сторон соломой. Печей для обжига, да и гончарного круга в Конго не знали. Хорошо обожженные гончарные изделия отличались изяществом форм и красивым черным цветом [160, т. II, с. 62—63; 164, т. I, с. 126—127]. Главным центром производства тонкой керамики был север страны. Глиняная посуда была одним из наиболее ходовых товаров рыночной торговли [91, с. 116].

Мужские ремесла — кузнечное, ткацкое, работы по дереву (от изготовления деревянных блюд до сооружения лодок-однодеревок и больших океанских «кораблей-плотов»)— также приобрели характер наследственных профессий, обслуживающих внутренний и внешний рынок. Описание их дано достаточно подробно в монографии, посвященной истории государства Конго [90, с. 151 —159]. Здесь же нам важно подчеркнуть, что опять-таки именно для государства Конго было характерно порайонное разделение труда, и эта специализация прочно вошла в жизнь и быт народа. Так, производство железа, меди и кузнечное ремесло были сосредоточены в основном в провинции Нсунди и в столичной провинции Мпемба [129, с. 52; 131, с. 328, 348; 160, т. I, с. 34—35; и др.]. Крупным центром металлургии являлась столица государства — Мбанза-Конго. Здесь же находился центр ювелирного искусства — изготовление украшений из меди и бронзы [96, т. II, с. 57—60; т. VI, с. 490; 140, док. 36, с. 450], а также — художественной резьбы по дереву. Прибрежные провинции славились своими лодками-однодеревками и океанскими «кораблями-плотами». А ткани, защищавшие от ветра, дождя и жары,— легкие, прочные, плотные (из них делали паруса и одежду) —поставляли восточные и северо-восточные районы государства, на сотни километров удаленные от побережья. В этих же районах было сосредоточено производство дорогих тканей разных сортов. Лопиш сравнивает одни из них с итальянским Дамаском, другие — с парчой, более дорогой, чем итальянская [171, с. 59]. Педру Сардинья (начало XVII в.) отмечает, что одним из главных центров производства тканей была провинция Мбатта. Он также пишет, что местные ткани пользуются большим спросом у португальцев в Луанде, и подчеркивает высокие цены на все виды тканей [96, т. VI, док. 15—18, с. 52—53]. Среди них была и ткань импульчи, напоминающая панбархат [91, с. 108]. Одежды из нее, как сообщает Кавацци, имели право носить лишь лица королевского рода [160, т. II, с. 80].

Металлургия и кузнечное ремесло занимали совершенно особое место в жизни баконго. Ученые считают кузнечное ремесло одним из древнейших в Тропической Африке, а бассейн Конго — областью традиций в обработке металла, уходящих в седую старину [см., например, 138]. Работа кузнеца-баконго происходила следующим образом. Добыв руду (обычно с помощью сородичей), мастер плавил ее в яме, закрыв слоем древесного угля (специально плавильных печей баконго не знали) [160, т. I, с. 71; т. II, с. 59—60]. При этом получался слиток в несколько килограммов весом. Огонь поддерживали, используя мехи особого, характерного для Африки устройства. Речь идет о «чашечных мехах». Они состоят из двух чаш, выдолбленных из цельного куска дерева, с двумя отверстиями в нижней их части. Обе чаши покрыты сверху кожей с ручками в центре; попеременно опуская и поднимая эти ручки, подмастерье обеспечивал постоянный приток воздуха. Такими мехами пользовались как при плавке металла, так и при кузнечных работах. Массивный кусок железа, полученный при плавке руды, мастер клал в огонь. При разогревании из слитка удалялись разные посторонние примеси (кусочки породы и т. д.), а чистое железо выделялось в виде зерен (гранул). Эти зерна мастер соединял в одну полосу, из которой с помощью несложного инвентаря ковал необходимые ему изделия: орудия труда — ножи, топоры, мотыги, крюки, длинные острия для подъема на деревья; оружие — наконечники для стрел и пик с коротким древком, длинные метательные копья, метательные ножи и др. [223, с. 202; 129, док. 8, с. 139— 140; 259, с. 59—62]. Кроме того, из меди и латуни мастера-ювелиры делали украшения, предметы культа; в христианском Конго — статуэтки святых. Великолепно выполнены статуэтки святого Антония — «покровителя Конго», по стилю и технике исполнения напоминающие работы мастеров Бенина [259, с. 41].

Интересно отметить одну особенность металлургии баконго: при кажущейся простоте этого процесса он со-держал такие навыки и методы, которые спустя много веков (и на иной экономической базе) применяются в современной металлургии. Речь идет о так называемой бесчугунной плавке железа.

Завершая обзор ремесленного производства, вернемся вновь к теме, лейтмотивом проходящей через описание и анализ уровня развития производительных сил: постепенному упадку ремесла накануне времени колониального раздела бассейна Конго. Наиболее «уязвимой» в этом плане оказалась металлургия баконго. Уже с середины XVII в. «Сообщения» миссионеров почти ничего не говорят о металлургии баконго и близких им народов. А в 70-х годах XIX в. Монтейру пишет о том, что в низовьях Конго и в Анголе плавка железа мало распространена: все необходимые изделия проще купить v купцов-португальцев [188, с. 35], Об упадке всех остальных видов ремесел пишут в 80-х годах XIX — начале XX в. многие авторы [237, с. 531; 223, с. 201; 202, с. 47].

Товарно — денежные отношения в низовьях Конго в XVI — XVII вв. Развитие товарно-денежных отношений — производное от уровня развития производительных сил. Сельскохозяйственное производство, порайонная специализация ремесла и промыслов повлекли за собой становление товарно-де-нежных отношений. В развитии их, как и в производи — тельных силах, сочетаются явления самые противоречивые. Остановимся подробнее на описании и анализе товарно-денежных отношений у баконго. Прежде всего бросается в глаза обилие рынков. Они существовали близ каждого крупного населенного пункта. С торговлей был связан четырехдневный недельный цикл. Неделя состояла из четырех дней — нканду, консо, нкенге, неона. Группа деревень в радиусе 5—6 км имела четыре рынка, функционировавших в разные дни недели. Рыночная площадь была вынесена за пределы селения. Такая площадь не только играла роль собственно рыночной, но и несла большую общественную нагрузку. В частности, именно здесь доводились глашатаями до сведения народа приказы и распоряжения властей, здесь вершился суд и зачитывался приговор, кроме того, здесь же работали цирюльники и оказывалась первая медицинская помощь. Вечерами на этом открытом месте собирались вокруг костров, чтобы послушать песни и сказания, чтобы исполнить ритуальные ганцы во время какого-либо празднества. Рыночная площадь являлась своего рода «нейтральным» местом, где торговля велась и в военное время. Даже в период глубокого упадка государства Конго в XVIII—XIX вв. на рынках царил строгий порядок. Чоффен (конец XIX в.) пишет: «Нарушение порядка на рынке — одно из тягчайших преступлений и карается смертью» [228, с. 263]. Некоторые данные позволяют думать, что организация торговли и поддержание порядка возлагались на местные власти — старейшин деревень (или на «губернаторов» — правителей провинций, если рынок находился близ столицы), будь то в самом Конго, в Анголе или государствах к северу от Заира.

Крупные поселения, близ которых располагались большие рынки (обычно в день неона — воскресный день в этих краях), были связаны сетью «королевских» дорог. За порядок и чистоту на этих дорогах отвечали правители провинций Конго и соседних государств. Начиная с первой половины XVI в. источники уделяют внимание описанию «королевских» дорог и порядку, царившему на них [96, т. II, с. 215; 160, т. I, с. 475; 171, с. 119, 132]. Не менее интересно описание мостов и переправ через реки [93, с. 149—150; 160, т. I, с. 481 — 483].

Следует отметить, что обычно путники ночевали в придорожных деревнях, но если населенные пункты находились на большом расстоянии друг от друга, то строились несколько хижин-домиков для отдыха путешественников [160, т. V, с. 144, 146].

Теперь остановимся на денежных эквивалентах. И здесь мы обращаем внимание на тот факт, что если в XVI—XVII вв. государство Конго еще и не создало единого денежного эквивалента, то было уже очень близко к завершению этого процесса.

В это время господствующую роль в качестве денег играли небольшие коричневые раковины нзимбу (Olivan-cillaria nana), очень похожие на раковины каури (Olivella nana), столь распространенные в Западной и Восточной Африке. Нзимбу собирали на побережье океана, но главным образом — на о-ве Луанда [96, т. V, док. 30, с. 106; 160, т. I, с. 88; 171, с. 54]. Сбор нзимбу составлял главную повинность женского населения этого острова [171, с. 310; 160, т. I, с. 88; 130, док. 18, с. 135], а монопольным хозяином всего «урожая» раковин был король Конго, который назначал специальных должностных лиц для подсчета собранных раковин [96, т. IV, док. 131, с. 536—538; т. V, док. 234, с. 609; 200, док. LXXIV, с. 439]. Покупательная способность нзимбу зависела от их величины (крупные — с кедровый орех, мелкие — с пшеничное зернышко) и качества. Особенно ценились мелкие блестящие коричневые раковины. Отмыв раковины от песка, их сортировали, просеивая через специальные решета, и сдавали в королевскую казну [91, с. 44; 96, т. III, док. 21, с. 136; т. VI, док. 15, с. 54; 131, с. 367]. Специальные мешочки, содержавшие определенное число раковин, служили рыночной «монетой». Таковы — фунда (1000 раковин), лу-фуку (10 тыс.), кофу (20 тыс.) [128, с. 308].

Подобно металлической монете, покупательная способность нзимбу менялась с течением времени, а также в зависимости от различных факторов. Ж. Кювелье, анализируя материалы за время с 1575 по 1787 г., отмечает постепенное падение «стоимости» нзимбу. Так, если в начале XVI в. (правление Аффонсу I) 1 кофу оценивалось в 33—50 крузадуш (в португальской монете), то в начале XVII в.— в 4—7,5 крузадуш, а в конце его —в 2 крузадуш [128, с. 308—309]. Резкое падение «курса стоимости» отмечено в начале XVII в. в связи с массовым ввозом португальцами раковин-каури из Бразилии и других стран. Запрет на ввоз и использование каури [96, т. VI, док. 123, с. 383] не изменил положения. Дартвелл, автор работы о нзимбу, называет каури «фальшивой монетой» государства Конго, так как упадок власти королей Конго привел к тому, что запрет на ввоз каури фактически не соблюдался [132, с. 200—202, 224].

Наконец, нзимбу выполняли не только функции рыночной монеты, но и функции, связанные с развитием государственности: оплата налогов [140, док. 1, с. 377], выплата содержания европейскому духовенству [96, т. VI, док. 76, с. 231; 130, док. 112, с. 391—395; и др.].

Использование нзимбу в качестве денежного эквивалента было распространено почти во всех провинциях Конго, в Анголе, в глубинных районах бассейна р. Конго, а также в междуречье Кванго-Касаи — у бакуба [132, с. 219; 66, с. 84; 230, с. 157—169].

В отдаленных от моря провинциях Конго, например в Мбатта, и в королевствах к северу от р. Конго наряду с нзимбу были распространены деньги-ткань: ликута (мн. ч.— макута), кусок ткани определенных размеров и выработки. Но роль этих денег была второстепенной [140, док. 1, с. 377; 201, док. CLXIII, с. 270].

С появлением португальцев, а вместе с ними — золотых и серебряных монет значение местных форм денежного обращения не изменилось вплоть до середины XVII в. Еще в конце XVI в. Абреу ди Бриту, один из португальских резидентов, писал: «Эти нзимбу имеют такую ценность в королевстве, что, когда я… намеревался послать в Конго… золотые деньги на расходы по работорговле, они были отвергнуты продавцами, которые заявили, что их истинные деньги — нзимбу из Луанды» [96, т. IV, док. 131, с. 538].

С середины XVII в., после резкого падения стоимости нзимбу, а особенно в связи с распадом государства в начале XVIII в., денежные единицы все более вытесняются меновой торговлей. В середине XVIII в. миссионер Гиацинт да Болонья, перечисляя различные виды «денег», пишет: «Тем не менее самая большая торговля заключается в обмене одной вещи на другую, как, например, бобов на табак, проса на соль, фруктов на пальмовое вино и так далее» [196, с. 86].

Конго помимо внутренней торговли было втянуто в торговлю на дальние расстояния с соседними странами и с глубинными районами бассейна р. Конго. Нам почти ничего не известно об этой торговле до появления европейцев, но можно найти много данных, часто косвенно указывающих на существование торговли на дальние расстояния задолго до первых контактов с португальцами. Во-первых, это торговля таким специфическим для Африки товаром, как красное дерево, из которого делали порошок. Смесью этого порошка (нгула) с пальмовым маслом баконго натирали тело, таким образом предохраняясь от жгучих лучей экваториального солнца. О гигиенической и целебной роли нгула мы узнаем уже из первого «Сообщения» о Конго Лопиша-Пигафетты. Во времена Лопиша за щепотку порошка давали одного раба [171, с. 186, 188; см. также 131, с. 323—340]. Древний обычай — натирать тело мазью из нгула — был распространен здесь до путешествия в страну Лопиша, еще задолго до проникновения португальцев в Экваториальную Африку. Однако ни один из документов по истории баконго не открывает секрета, откуда они получали красное дерево. В начале XX в. основными поставщиками его в разные страны бассейна р. Конго были торговцы — бангала и население, живущее на берегах оз. Май Ндомбе. Здесь существовало много мастерских, где занимались изготовлением нгула [175, с. 539—542]. Не лишено вероятности, что именно оттуда попадал нгула в Конго до европейцев.

Во-вторых, это торговля слитками железа и меди и изделиями из них. Существовала постоянная торговля провинции Нсунди и государства Теке (Макоко), богатых железной рудой, с прибрежными небольшими государствами к северу от устья р. Конго (Нгойо, Каконго, Лоанго), нуждавшимися в изделиях из железа. Лопиш пишет, что в Лоанго можно выменять на маленький ко-рабельный гвоздь самый большой слоновой клык [171, с. 102].

И наконец, в-третьих, это торговля, игравшая большую роль в обмене государства Конго с внутренними областями [96, т. VI, док. 116, с. 335; 160, т. I, с. 62; и др.]. Итак, нам представляется, что эти косвенные данные свидетельствуют о существовании давних торговых связей между государствами и этническими комплексами, группами, а также о древних путях, по которым шла торговля на дальние расстояния. Европейцы воспользовались уже сложившимися торговыми традициями народа баконго в своих целях: для скупки таких товаров, как слоновая кость, а также для работорговли.

Таков был уровень развития производительных сил и товарно-денежных отношений у народов в низовьях р. Конго. Приведенные нами материалы свидетельствуют прежде всего о том, что этот уровень был достаточно высок для развития ранне-классового общества и государственности еще до проникновения европейцев. Источники говорят также о постепенной, а в дальнейшем с распадом государства Конго в начале XVIII в., очень резкой деградации производительных сил. К концу XIX в. от былого процветания стран этого региона не осталось и следа. Сравнивая материалы по производительным силам низовьев Конго (в XIX — начале XX в.) и народов внутренних областей, мы, пожалуй, вправе сказать, что чем дальше то или иное государство или этническая общность находились от европейского вмешательства, тем дольше они сохраняли относительно высокий уровень развития производительных сил.