Africa Tur → Справочные материалы → ИСТОРИЯ СУДАНА в новое и новейшее время → Белые господа Судана

Белые господа Судана

Этнически разнородная верхушка суданского феодально-колониального общества в основном состояла из белых пришельцев с Севера (хотя уже Ахмед Абу Видан начал назначать чернокожих рабов на военно-административные должности) [199, с. 41]. Составляющие ее этнические группы делились на турок левантинцев и европейцев (существовали также переходные и промежуточные группы). Они держались по отношению к коренному населению Судана как «белая раса господ», презирающая и бесцеремонно унижающая «черных туземцев». Характерное развлечение турецких офицеров описал Е. П. Ковалевский: на потеху себе они напоили пьяным чернокожего мальчика, потом заставили драться палками двух чернокожих, наконец, плясать пленников в цепях [39, ч. II, с. 78]. Впрочем, точно так же развлекались тогда и английские офицеры в Австралии, Африке, плантаторы в южных штатах Америки.

Вплоть до 70-х годов численно преобладали и официально господствовали турки. Характеристику этого слоя в Судане мы: находим у многих европейских путешественников. «Турки, — шисал А. Э. Брем,— это представители высших почетных должностей. Другие османы, живущие в Хартуме, — купцы и, наконец, ссыльные» [34, с. 207].

Не только турецкие офицеры и солдаты, но и европейские и левантинские купцы могли вершить над коренным населени ем Южного Судана суд и расправу, не прибегая к какому-либо закону.

Европейские путешественники восхищались гостеприимством, щедростью и мужеством турок (в частности, кавказского и албанского происхождения). Среди турецких генерал-губернаторов, губернаторов и правителей более низкого ранга (носивших титулы «паша» и «бей») встречались незаурядные личности, с большой энергией и сильным характером. Таковы были упоминаемые в этой главе генерал-губернаторы черкесы Ахмед Абу Видан, Абд альЛатыф Абдалла, Исмаил Айюб, Джаафар Са дык, Али Джаркас, Муса Хамди, Мухаммед Рауф, мегрел Ахмед альМаникли, курд Исмаил Хаким Абу Габал, албанец Али Сирри, египетский турок Ахмед Мумтаз, губернаторы отдельных ¦провинций черкесы Хасан Саляма Джаркас, Хасан Хилли аль Джувейсар, Хусраубей, Мухаммед Саид Вахби, курды Ахмед альВанли, Али Рида альКурди, армянин Аракел альАрмени, главнокомандующий войск Мухаммеда Али в Судане черкес Османпаша Джаркас и др. Вместе с тем многие из них отличались жестокостью и корыстолюбием, при котором государственная казна не отделялась от личной. Просвещенный, умный и честный генерал-губернатор Джаафар Мазхар зверствовал при сборе налогов, которые он увеличил вшестеро [199, с. 35, 189]. Вспомним и Ахмеда Маникли, который за исключительную жестокость во время карательной экспедиции против хадендава в 1840 г, получил прозвище аль-Джаззар ( «Мясник»). А. Э. Брем, восторгаясь Абд альЛатыфом Абдаллой, все же отмечал его жестокость [34, с. 430, 431]. Кроме злоупотреблений при сборе залогов турецкие правители разного ранга брали взятки, совершали растраты государственных средств (например, губернатор Кассалы Ильяс Киридли умер во время расследования. допущенной им растраты) [199, с. 180].

Внутри турецкой элиты все время происходила скрытая, а порой и открытая борьба между отдельными группами, например черкесами и албанцами, сторонниками нововведений и консерваторами и т. д. Характерен конфликт, обнаружившийся в 1870 г. между Ахмедом Мумтазом, тогда губернатором Восточного Судана, и генерал-губернатором Джаафаром Мазхаром, который, как и губернаторы большинства провинций, возражал против расширения посадок хлопка в ущерб продовольственным культурам. Характерно также, что хедив принял сторону Ахмеда Мумтаза [199, с. 37, 38].

Турецкие правители Судана в основном проводили линию. Мухаммеда Али и его преемников на ограниченную модернизацию. Но они по-разному относились к европейским компрадорам, египтянам, арабо-суданской городской элите и другим «нетурецким» элементам. Как правило, черкесские паши и беи (например, Абд аль-Латыфпаша, Хусраубей и др.) не любили европейцев и арабов. Зато Джаафар Мазхар покровительствовал европейским купцам, специалистам и миссионерам; он был первым из турецких генерал-губернаторов, кто не только говорил на арабском народном языке, но и прекрасно владел арабским классическим языком, даже писал на нем стихи; вокруг него в Хартуме собрался кружок местных арабских поэтов и литераторовадибов [199, с. 189, 190]. Сходную репутацию имели Ахмед Мумтаз и Аракел альАрмени [198, с. 37, 58].

Некоторые турецкие и египетские паши, беи, эффенди учились в Германии, Австрии или Франции, многие из них владели также итальянским языком. Они поддерживали дружеские связи с европейцами, поселившимися в Судане.

Если до начала XIX в. белые христиане лишь изредка прибывали в Судан как путешественники (часто проездом в Эфиопию), то при турках здесь появились тысячи европейцев, греков— подданных Османской империи, армян, арабоязычных левантинцев из Египта, Сирии, Палестины, Туниса, мальтийцев, язык которых близок к арабскому, и др.

Большинство белых христиан — европейцев и левантинцев (имелась также небольшая группа евреев)—в Египетском Судане составляли торговцы, по дешевке скупавшие продукцию местного сельского хозяйства и промыслов. Многие из них (как итальянцы Н. Уливи, К. Т. Контарини, Лумелло, француз Вигу рё, мальтиец А. Ланцон и др. [34, с. 219, 220, 427, 428, 439—441; 199, с. 104, 111, 373]) <ие чурались и работорговли. Повидимому, А. Э. Брем не особенно преувеличивал, утверждая, что «все европейское общество здесь состоит почти без исключения из негодяев, плутов, мошенников, убийц… Здесь нередко услышишь, как они упрекают друг друга в самых позорных поступках… Торговля невольниками в их глазах совершенно невинное ремесло.. Николу Уливи, который был всегда первым во всевозможных порочных поступках, перещеголял в торговле невольниками какойто француз Вессье.

Этот Вессье вел свою выгодную торговлю оптом. Он посылал в Каир под французским флагом целые корабли, нагруженные этим, ,товаром“, а впоследствии ходатайствовал о получении места французского консульского агента в Центральной Африке» [34, с. 203—204].

Имеется в виду Ж.А. Вейссьер (Veyssere), бывший лейтенант французской кавалерии в Алжире, затем перешедший в египетскую армию. Около 1850 г. Вейссьер занялся «охотой на слонов» на юге Судана (выше мы уже выяснили, что это значило); свою факторию он основал близ Гондокоро, а в 1857 г. перенес ее в провинцию БахрэльГазаль, в самое гнездо работорговцев [199, с. 373]. Австриец-миссионер Ф. Морлапг в своем дневнике писал, что Ж-А. Вейссьер крал скот, убивал жителей окрестных деревень [58, с. 32].

В то же время Вейссьер, А. Брюн Ролле и другие европейцы — «охотники на слонов» прославились в Европе своими географическими открытиями. Такими были и савояры — торговцы слоновой костью и рабами братья Амбруаз и Жозеф Понсе в их племянник А. Водри, первыми из европейцев проникшие в некоторые отдаленные уголки Южного Судана и Заира (из них Водри был убит в Гондокоро в 1854 г., а его дяди умерли в 1859 г. и в 1864 г.) [199, с. 307, 372]. Вместе с тем их бесчинства при «охоте на слонов» вывели из себя миссионера Ф. Морланга, запретившего им даже ступать на землю, принадлежавшую католической миссии [58, с. 32, 33].

Среди европейцев в Судане середины — второй половины XIX в. было немало авантюристов и самозванцев, таких, как корсиканец Мари, назначенный в 1854 г. начальником хартумской полиции, выдававший себя за полковника французской службы, другие, уверявшие, что они бывшие офицеры и знатные лица, самозваные доктора и др.

По мнению П. Санти и Р. Хилла, европейцев в Египетском Судане «объединяло постоянно лишь единодушное желание делать деньги» [58, с. 10, 11].

Европейцы в Судане выступали в двойственной социально-исторической роли: с одной стороны, они были агентами европейского торгового капитала и носителями буржуазной культуры, с другой стороны — своеобразным элементом египетско-суданского феодального общества.

За 60 лет турецкого владычества в суданском обществе произошли серьезные перемены. Турки постепенно вытеснялись египтянами и европейцами. Бывшие турецкие офицеры и солдаты старели и умирали, а пополнения извне они почти не получали (кроме высших офицеров черкесского происхождения), большинство же детей турок были рождены африканскими (эфиопскими и нилотскими) женщинами и говорили на арабском языке.

Зато европейцев, левантинцев и египтян становилось все больше и больше, только европейцев в 1881 г. в Судане насчитывалось до 20 тыс. Последние вытесняли турецких чиновников с высших, а египетские — со средних должностей; европейские и левантинские купцы захватили в свои руки большую часть оптовой торговли, особенно с Египтом и Европой. Положение арабо-суданских купцов было весьма непрочным; они либо полностью разорялись, либо становились мелкими посредниками.

Как и в других колониально-феодальных странах, европейцы разных наций образовали здесь подобие общины. Брем отмечал: «Европейцы в Хартуме невольно образуют как бы одну большую семью. Почти каждый вечер они собираются где-нибудь , чтобы побеседовать, покурить, выпить» [34, с. 200].

Душой общества был француз А. Пене, назначенный в 1850 г. главным врачом египетской армии в Судане. Подавая пример другим европейцам, он обвенчался со своей рабыней (родом из оромо), родившей ему детей. Пене совершил ряд важных географических исследований в верховьях Белого Нила. Пользуясь исключительным уважением среди европейцев и турок, он собирал их в своем доме на музыкальные вечера [34, с. 201; 58, с. 22, 192, 198, 304].

В этом европейсколевантинскомусульманском белом слое существовало множество национальных групп: англичане, французы, итальянцы, немцы ( «мы, немцы, — писал А. Э. Брем,— хотя нас было и немного, всегда составляли свой отдельный круг» [34, с. 204]), славяне, мальтийцы, греки, армяне, сирийские христиане, копты, евреи, албаицы-мусульмане, черкесы, турки, египтяне-мусульмане и др. Были и переходные группы (крещеные евреи, потуреченные греки и славяне), а также смешанные греко-итальянские, еврейско-итальянские семьи и пр. Крупнейшей из национальных групп была итальянская, второй по численности — французская, третьей — мальтийская, представленная торговцами, речными капитанами и мастерами на хартумской судоверфи, породнившимися между собой [58, с. 169].

Среди лиц, пользовавшихся в тогдашнем Судане большим уважением, было несколько армян, им покровительствовал их соплеменник губернатор Хартума в 1856—1859 гг. Аракел альАрмени. Его племянник Аракел Нубар, широко образованный человек, в 1879 г. был губернатором Массауа и погиб в 1875 г. во время эфиопскоегипетской войны. Связанный с ними Артин Аракелян, прибывший в Судан в 1854 г., вскоре создал близ г. Гедареф первую в стране табачную плантацию. Ее продукцию он продавал в Хартуме при помощи местных армян [199, с. 58, 59, 61].

Сравнительно высоко стояла репутация групп славян и литовцев. Среди них — священник-иезуит из Литвы Максимилиан Рылло, «очень хорошо», по свидетельству Е. П. Ковалевского, знавший русский язык и русскую литературу [39, ч. I, с. 145]: польский инженер Яи Орловский; первый в Судане фотограф галичанин Р. Бухта; чехи: ботаник и зоолог Т. Кочн, топограф и механик М. Л. Гансал, словенцы: глава местной католической церкви Игнатий Кноблехар, священник Бартоломей Мосган, их сотрудник, а затем самостоятельный торговец и ремесленник, мастер на все руки Ян Кланчник и др. [199, с. 89, 151, 205—207, 242].

Путешественники упоминают многих искусных мастеров ремесленников итальянской, немецкой и других национальностей [34, с. 306; 199, с. 205, 342]. Среди полезных для страны людей особенно следует отметить несколько десятков врачей, ветеринаров, инженеров. При турках в Судане проводили свои исследования ученые из разных стран, в том числе украинец Е. П. Ковалевский, чех Игнаций Пальме, поляк Игнаций Жагел и др.

Особое место в социально-экономической жизни Египетского Судана занимали европейско-левантинские ростовщики, на чиная от мелких, вроде Никола Уливи, и кончая такими, как итальянские евреи Анджело Кастельболоньези, Исакетто Мор пурго, турецкий еврей Бенцион Кошти и др. Анджело Кастельбо лоньези появился в Судане юношей и сначала действовал как служащий других торговцев, но в конце 50-х годов он уже имел самостоятельное дело (торговля суданскими и эфиопскими товарами) и был назначен австрийским вицеконсулом в Хартуме. Кошти прибыл из Турции в 1878 г. как агент торговой фирмы и разбогател настолько, что в 80-е годы финансировал самого генерал-губернатора Ч. Дж. Гордона. И. Морпурго, двоюродный брат которого в Австрии стал бароном, а сын в Италии — министром, имел огромные деловые и родственные связи. Членами еврейской общины были и некоторые лица свободных профессий, такие, как уроженец Туниса фармацевт и торговец Хасан Вита, получивший при Эминпаше небольшой административный пост [199, с. 78, 242, 374, 391].

В южных и западных провинциях Судана этносоциальная пирамида несколько отличалась от описанной выше: в администрации на ведущих постах к 1881 г. находились преимущественно европейцы и в меньшей степени турки; средние административные и военные должности занимали египтяне; низшие административные и низшие офицерские должности находились в руках донгольцев; рядовой состав армии насильственно вербовался из различных народов Южного Судана и соседних стран; наконец, податное население, за счет которого жила вся эта иерархия, а также ее домашние рабы составляли местные протокрестьяне.

В верхнем слое во второй половине XIX в. появились и отдельные арабосуданцы, такие, как Мухаммед Расих, который в 1861 — 1863 гг. был губернатором объединенной провинции Хартум и Сеннар, а затем занимал другие высокие посты в управлении Суданом, Хусейн Халифа, в 1869—1871 гг. губернатор провинции Бербер, а в 1871—1873 гг.— губернатор объединенной провинции Бербер и Донгола, Ильяс Ахмед Умм Бирейр — в 70-х годах губернатор Шакки, позднее — губернатор Кордофана, Ахмедага—один из первых суданцев-офицеров в армии хедива, Юсуф Хасан аш-Шеллали — правитель одного из округов Экваториальной провинции в 1876—1878 гг. [199, с. 27, 169, 180, 269, 386]. Они происходили из разных областных групп и племен, с которыми до конца жизни сохраняли прочную связь.

Традиционная феодальная знать Судана сохранила лишь небольшую часть своих доходов и вынуждена была выполнять функции низшей колониальной администрации. Это была система косвенного управления, у нубийцев, оседлых арабов и фу ров — на уровне деревенских общин, у кочевых арабских, кушитских (беджа) племен, а также у скотоводов-земледельцев Юга — на основе общиннокастовых систем. По свидетельству английского археолога и путешественника Дж. А. Хоскинса, в 1833 г. в провинции Бербер «прежние вожди и царьки скоро были низведены до уровня простых крестьян. Лишенные своих родовых богатств и власти, а также других источников дохода, они сейчас должны заискивать перед египетским правительством» [59, с. 58]. А. Э. Брем сравнивал нубийского князя нильского ова Арго с его преемником, который в 1851 г. был «рабом, стонущим под египетской плетью» [34, с. 398].

Египтяне составляли наиболее многочисленную (после рабов) национальную группу несуданского происхождения в Египетском Судане. В городах они образовали особые общины. Об этой части тогдашнего суданского общества Брем писал: «Арабы, переселившиеся из Египта в Судан, живут только в городах этой страны, и если они не солдаты и не местные должностные лица, то занимаются ремеслами. В Хартуме они бывают башмачниками, седельными мастерами, красильщиками в синий цвет (потому что они умеют обращаться только с индиго), цирюльниками, кофейщиками, оружейниками, булочниками, купцами, духовными лицами и т. д. Они не всегда сохраняют свои туземные обычаи и нравы, но считают себя гораздо развитее нубийцев и суданцев. В Хартуме они имеют собственные квартиры, хотя бы и находящиеся между жилищами туземцев; а на базаре есть один кофейный дом, посещаемый исключительно ими… В домах знатных турок мы встречаем египтянина слугой, и в этом случае, хотя он сам подчинен турку, зато ему подчинены все темнокожие слуги и рабы его господина» [34, с. 209].

Среди профессий, неназванных Бремом, следует указать егип тянсудостроителей на хартумской речной верфи, а также инженеров и медиков. Во второй половине XIX в. в Судане появились египтяне младшие офицеры и чиновники.

Брем сообщал, что типичный египтянин в Судане стремился жениться на своей соотечественнице, но «взрослая дочь египетских родителей большая редкость в Хартуме» [34, с. 209]. Из различных источников (например, [199; 58]) известно, что многие египтяне в Судане имели темнокожих жен и детей смешанной расы. Как и многочисленные потомки от полигамных браков турок с эфиопками, нилотками и другими африканками, они составляли один из средних слоев городского населения. К ним — как более низкий слой — примыкали рабы турок. В этом слое более высокое положение занимали захваченные еще детьми, а затем воспитанные в Судане и принявшие ислам северные эфиопы— рабы и рабыни наиболее важных лиц, а самое низкое — недавно захваченные нилоты. Обращение с последними было порой бесчеловечное [34, с. 203, 219, 225—229], но часто смышленые рабы становились помощниками своих господ в их делах. По словам А. Э. Брема, хартумские европейцы — «правительственные должностные лица… делают очень мало или даже не делают ничего. Предоставляя дела своим подчиненным, сами они живут в свое полное удовольствие, за тех, в свою очередь, трудятся их невольники» [34, с. 204]. Подавляющее большинство невольников в Египетском Судане принадлежало к одной из двух категорий: солдаты и домашние слуги. Рабы и их потомство пополняли и торгово-ремесленные слои.