Africa Tur → Справочные материалы → ИСТОРИЯ СУДАНА в новое и новейшее время → ПЕРИОД НЕЗАВИСИМОСТИ. СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

ПЕРИОД НЕЗАВИСИМОСТИ. СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

Экономическая история Судана после обретения независимости может рассматриваться как история становления капиталистических производственных отношений. Этот процесс под влиянием как внутренних, так и внешних факторов протекал крайне противоречиво, нетрадиционно и неравномерно. Во многом унаследованный от колониализма низкий уровень развития суданской экономики, характеризующейся преимущественно монокультурной аграрной направленностью, крайней несбалансированностью, ярко выраженным дуализмом экономических структур, относительной устойчивостью традиционных методов ведения хозяйства, узостью внутреннего рынка, а также ограниченностью национальных источников накопления, служит главным препятствием формирования новых общественных отношений, а также реального повышения жизненного уровня суданского народа.

В условиях незавершенности формирования экономических и классовых структур в Судане важную роль приобретает хозяйственная деятельность государства, формой выражения которой служит правительственная социально-экономическая политика. Всякий новый политический деятель, появлявшийся на суданском горизонте, строил амбициозные планы, давая обещания нормализовать положение в экономике, улучшить условия существования населения страны. Но реалии суданской жизни были таковы, что в силу как объективных, так и субъективных причин большинству из этих планов не было дано осуществиться.

После достижения политической независимости 1 января 1 1956 г. перед страной стала задача обретения независимости i экономической. Однако экономика страны была связана настолько тесными узами с метрополией, что ожидать каких-либо коренных структурных изменений в народном хозяйстве Судана | было преждевременным. Монокультурный характер суданской экономики обусловливал ее слабость и зависимость от стихии мирового рынка. Главная сельскохозяйственная культура — хлопчатник— составляла 65—70% стоимости экспорта, его реализация определяла как возможности импорта, так и торговый баланс страны. В этих условиях правительство Халиля продолжало курс английских колонизаторов на развитие орошаемого земледелия и инфраструктуры Судана. Из 137 млн. суд. ф. капиталовложений, предусмотренных пятилетним планом на 1957— 1961 гг., около 70% предназначалось на оросительные сооружения и транспорт. В качестве главного объекта пятилетки фигурировал проект оросительной системы «Манакиль», над осуществлением которого велись работы еще в колониальный период. Он предусматривал увеличение на 800 тыс. федд. орошаемых площадей под хлопок в Эль-Гезире. К лету 1958 г. строительство первой очереди системы «Манакиль» было завершено, что позволило ввести в оборот 200 тыс. федд. хлопковых плантаций [78, с. 27, 28].

Уделяя определенное внимание совершенствованию технической базы аграрного сектора, правительство мало заботилось о перестройке социально-экономических отношений в деревне. Хотя в 1956 г. земли, принадлежавшие британским колонизаторам, перешли государству в лице компании «Судан Гезира борд», фактически в жизни суданских крестьян ничего не изменилось, так как основы системы выкачивания богатств остались нетронутыми. Как следствие этого па орошаемых государственных землях Судана сложилась своеобразная система землевладения и землепользования, сочетающая отсутствие частной собственности на землю с сохранением и субаренды, и системы «коллективных счетов», и других методов изъятия у крестьян до 60% урожая, близких к колониально-феодальным. Вместе с тем правительство Халиля поощряло определенным образом частное хлопководство, предоставляя в долгосрочную аренду большие участки земли и воду за низкую плату, давая льготные кредиты для приобретения машин и удобрений. Однако все эти мероприятия затрагивали исключительно феодально-племенную знать, компрадорскую буржуазию и крупных государственных чиновников. В результате к 1958 г. в стране насчитывалось уже 847 крупных частных хлопковых хозяйств общей площадью 1,5 млн. федд. с 2600 насосными установками, производившими свыше 30% выращиваемых в стране хлопка, зерновых, масличных и фруктов [27, с. 533]. Иными словами, в аграрном секторе Судана формировался новый класс — арендаторская буржуазия, представители которого по своему социальному происхождению были тесно связаны как с феодалами, так и с нарождающимся бюрократическим слоем.

Что касается развития промышленности, то суданское руководство фактически передало инициативу в этой области иностранному и частному национальному капиталу. В эту важнейшую отрасль экономики ассигновалось всего 10 млн. суд. ф., что составляло не более 7,3% всех капиталовложений, и расходовались они преимущественно на строительство хлопкоочистительных фабрик.

В 1956 г. был принят закон об одобренных предприятиях, предоставивший предпринимателям ряд льгот, в том числе возможность свободного перевода за границу прибылей на авансированный капитал, а также личных накоплений иностранных специалистов. При этом правительство передало иностранным корпорациям право участия в суданских акционерных компаниях и отказалось от обязательного представительства суданцев в административных советах смешанных компаний [78, с. 28].

Предоставление режима наибольшего благоприятствования иностранным фирмам по существу ставило их в привилегированное положение по отношению к зарождающемуся и, естественно, <более слабому национальному капиталу. Иными словами, прозападная политика правительства Халиля фактически стала препятствием на пути становления и развития национальной промышленной буржуазии, что имело серьезные последствия для экономики страны в целом, усиливая непроизводственную направленность капиталовложения суданских предпринимателей.

Создавая выгодные условия для функционирования иностранного капитала, суданское руководство рассчитывало на западные кредиты и займы. Однако обострение политической обстановки в Северной Африке в связи с тройственной агрессией против Египта и сопротивлением суданского народа «доктрине Эйзенхауэра» удерживало страны Запада от предоставления Судану значительных валютных средств.

До достижения независимости Судан не имел собственных денежных единиц. Лишь в июне 1956 г. правительство приняло закон о денежном обращении, в котором в качестве основной денежной единицы устанавливался суданский фунт, равный египетскому.

Введение в обращение в апреле 1957 г. национальной валюты практически не изменило положения, при котором полновластными хозяевами в финансовой системе Судана были семь иностранных коммерческих банков во главе с лондонским «Барклайз Бэнк» [17]. Примерно 4/$ всех ссуд и кредитов были краткосрочными и стимулировали производство и экспорт хлопка. При этом в обеспечение кредитов и займов банки требовали гарантии в виде заклада недвижимой частной собственности (плантаций, предприятий), что позволяло им контролировать последние и тем самым влиять на развитие суданской экономики [78, с. 31].

Поскольку иностранные банки отказывались финансировать местных мелких фермеров, правительство Судана 17 июня 1956 г. приняло постановление о создании сельскохозяйственного кредитного банка, но его открытие задержалось из-за нехватки капиталов.

В 1956 г. Республика Судан стала членом МВФ и МБРР.

Основные принципы социальной политики правительства Халиля также были унаследованы от колонизаторов. На прежних местах остались многие суданцы из чиновников колониальной администрации. В сельской местности попрежнему властвовали шейхи, омды, назиры. В республике продолжало действовать колониальное законодательство в области налогообложения, причем к 76 видам различных налогов в 1956 г. были добавлены налог на зрелищные мероприятия, избирательный налог и др.

Б то же время правительство отклонило требование суданской общественности о введении прогрессивно-подоходного налога: единую ставку уплачивали как представители имущих классов, так и малообеспеченные слои населения. Более того, поступления налога с прибылей сократились втрое — с 3,2 млн. суд. ф. в 1951/1952 гг. до 1 млн. суд. ф. в 1957/1958 г. [121, с. 6]. Формирующаяся суданская бюрократия использовала государственную власть в интересах личного обогащения. Так, одним из первых мероприятий правительства было повышение окладов членам парламента и другим. высшим чиновникам [80, с. 39].

В то же время государственный аппарат, испытывая потребность в кадрах, уделял определенное внимание образованию. Расходы на образование в республике увеличились с 1,3 млн. суд. ф. в 1951/1952 г. до 4,4 млн. суд. ф. в 1956/57 г. В течение первых лет независимости были введены единые программы для начальных школ, в которых в качестве языка обучения стал использоваться арабский. В стране создавались средние специальные и высшие учебные заведения, в частности университет Б Хартуме (на базе бывшего университетского колледжа).

Более успешно по сравнению с колониальным периодом развивалось и здравоохранение. Бюджетные ассигнования министерства здравоохранения составили в 1956/1957 г. 2,8 млн. суд ф. [17, с. 38]. На эти средства были оборудованы 8 больниц и родильных домов, 14 диспансеров и 4 санитарно-эпидемиологические станции. В Хартуме был открыт колледж для подготовки среднего медперсонала. Вместе с тем основные мероприятия в области здравоохранения были направлены на улучшение медицинского обслуживания жителей городов и арендаторов Гези ры. В сельской местности и окраинных районах страны попрежнему свирепствовали эпидемии малярии, сонной болезни и т. п., уносившие тысячи жизней.

Таким образом, социально-экономическая политика правительства Халиля отвечала в основном интересам иностранных монополий, в первую очередь — английских, и местной феодально-племенной верхушки. В то же время в 50-е годы в стране ускорились процессы формирования национальной буржуазии, однако в силу рассмотренных нами факторов деятельность ее была весьма ограниченной как на структурном, так и на территориальном уровнях.

Экономическое положение Судана в 1957—1958 гг. быстро ухудшалось. В 1958 г. страну постиг неурожай хлопка (было собрано всего 1 млн. кантаров, или 45 млн. тонн против обычных 2,9 млн. кантаров, или 130 млн. тонн), поставивший монокультурную экономику страны на грань кризиса. Одновременно США наводнили рынки своим хлопком, реализуемым до демпинговым ценам. В этих условиях более половины урожаев 1956 ;:и 1957 гг. не было продано.

Финансовая ситуация также была сложной. Рост импорта потребительских товаров в условиях сокращения экспортной выручки вел к увеличению дефицита торгового баланса, достигшего в 1958 г. 14 млн. суд. ф. Резервы иностранной валюты сократились в 10 раз. Дефицит бюджета в 1957 г. составил 3 млн. суд. ф. [78, с. 68, 76], В то же время западные державы не предоставили Судану ни одного из обещанных займов. Положение усугублялось свертыванием судано-египетской торговли в результате конфликта между двумя государствами, возникшего, на почве распределения нильских вод.

В результате резкого ухудшения экономического положения страны усилилось расслоение сельского населения. Разорявшиеся мелкие землевладельцы и хлопко-арендаторы покидали свои деревни и устремлялись в города, пополняя армию безработных. Только в провинции Хартум в 1957 г. их насчитывалось более 22 тыс. Недовольство политикой Халиля росло в большинстве слоев суданского общества. Сохранение ярко выраженной прозападной ориентации служило тормозом развитию национальной предпринимательской деятельности, а отсутствие реальных изменений в аграрном строе страны сохраняло в деревне бремя эксплуатации, сходной по формам и методам с колониально-феодальной. Ни в политическом, ни в социально-экономическом плане не была решена проблема Юга. В то же время скотоводческие племена северных провинций возмущались ухудшением отношений с Египтом — традиционным потребителем суданских товаров, особенно продукции животноводства. Эти, а также ряд других социально-экономических, политических, национальных и религиозных факторов вызвали кризис правительственной власти и как следствие его — военный переворот.

Характерной чертой экономической политики Аббуда служила переориентация страны с Англии на Соединенные Штаты Америки. Так, военное правительство уже через несколько дней после переворота ввело в действие соглашение об американской помощи, в соответствии с которым в Судан была направлена постоянная миссия (около 200 человек), превратившаяся по истечении небольшого времени в «государство в государстве», оказывающее непосредственное влияние на внутреннюю и внешнюю политику Судана в интересах США. По условиям соглашения проекты, на финансирование которых предоставлялись американские займы, материально и технически должны были обеспечиваться только американским капиталом [78, с. 93]. При участии американских экспертов был разработан десятилетний план экономического и социального развития на 1961/1962 — 1970/ 1971 гг.

Из общей суммы капиталовложений — 565,4 млн. суд. ф.— около Уз предполагалось получить по внешним займам и кредитам. Существенным отличием этого плана от предыдущего стала отраслевая перегруппировка инвестиций: около 4/б валовых капиталовложений предполагалось вкладывать в городскую экономику с целью повышения роли вторичного и третичного секторов в народном хозяйстве Судана. Доля аграрного сектора по соответствующему показателю не превышала 21% Впервые планом предусматривалось строительство промышленных предприятий государственного сектора. Вместе с тем инвестиции частного сектора в промышленность в два раза превышали государственные.

Крупнейшие проекты, осуществляемые правительством Аббу да, по большей части обеспечивались кредитами и займами США, МБРР и отчасти Англии и ФРГ. В 1964 г. проект «Мана киль» в ЭльГезире был полностью завершен; около 800 тыс. федд., орошаемых из Сеннарского водохранилища, были введены в оборот. На этих землях было поселено 50 тыс. крестьянских семей, каждая из которых получила в аренду 15 федд. земли.

Другими важнейшими стройками десятилетки явились проекты сооружения гидротехнических комплексов у г. ЭрРосейре са на Голубом Ниле в провинции Дарфур, а также строительства плотины через Атбару, введение в строй которой позволило бы оросить еще около 50 тыс. федд. земель.

В результате расширения и более интенсивного использования орошаемых и богарных земель, площадь которых к началу 60-х годов увеличилась до 7,4 млн. федд., возросло производство важнейших сельскохозяйственных культур. Так, урожай хлопка в 1962/1963 г. достиг 176 тыс. т, а сорго (дурры)—основного вида зерновых, используемых в рационе суданских жителей,— свыше 1,2 млн. т. [112, с. 74—76],

Специфической чертой аграрного сектора Судана был значительный разрыв между относительно развитым растениеводством, в первую очередь на орошаемых землях, и весьма отсталым животноводством, целиком принадлежавшим традиционному сектору экономики и существующим вне регулирующего воздействия хартумского правительства. Весьма характерно, что власти Судана даже не знали точной численности поголовья стада кочевых племен. Разброс соответствующего показателя достигал 60 млн. голов (от 28,3 млн. до 90 млн.). Деятельность правительства на этом потенциально весьма перспективном участке сельскохозяйственного производства ограничивалась созданием нескольких экспериментальных животноводческих ферм, строительством десятка скотобоен и кожевенного завода.

Что касается развития промышленности, то здесь основная инициатива принадлежала иностранному капиталу, действовавшему в соответствии с законом об одобренных предприятиях. Западные фирмы, в первую очередь североамериканские, немецкие и итальянские, осуществляли разработку недр страны, в частности вели разведку нефти, железной и медной руды. Было заключено соглашение о возведении гидро-энергоузла на Сеннар ской плотине мощностью 100 тыс. кВт.

Капиталовложения в обрабатывающую промышленность увеличились с 1956 по 1959 г. более чем в 6,5 раза и составили 7,2 млн. суд. ф. К 1963 г. число одобренных предприятий перевалило за 200; 90 из них уже давали продукцию. Примечательно, что национальные частные предприятия были в основном мелкие, малорентабельные, работающие не на местном, а на импортном сырье (до 96% всего используемого сырья ввозилось из-за рубежа). Приоритетными отраслями для суданского капитала служили легкая и пищевая промышленность, подавляющее большинство предприятий которой было сосредоточено в крупнейших городах страны — Хартуме и Омдурмане. Большинство же крупных и средних предприятий, в том числе нефтеперерабатывающий завод в ПортСудане, принадлежали иностранному капиталу или контролировались им. Вклады западных монополий и национальных предпринимателей в промышленность были просто не сопоставимы. Так, капиталовложения суданской компании «Абулейла» в стекольную промышленность составляли 45 тыс. суд. ф., а английской фирмы—1910 тыс. суд. ф.

Правительство Аббуда приложило определенные усилия к созданию государственного сектора промышленности в отсталых и периферийных районах, не привлекательных для частного и иностранного капитала. Началось строительство сахарных заводов в Гунейде и Хашм эльГирбе, картонажной фабрики в Аро~ ме и некоторых других.

Безусловно, развитие промышленности вносило важные изменения в экономическую и социальную структуру Судана. Увеличивалась доля городского населения, возрастала занятость в современном секторе экономики, ускорялись процессы клас сообразования, повышался профессионально-образовательный уровень населения, изменялись его материальные и духовные запросы. Вместе с тем промышленный рост шел весьма неравномерно как в отраслевом, так и в территориальном плане, усиливая диспропорции в развитии различных районов Судана и углубляя разрыв между современными и традиционными социально-экономическими структурами. К тому же процесс ограниченной индустриализации не обеспечивал укрепления экономической независимости Судана.

Иностранный капитал получил доступ практически ко всем сферам суданской экономики: с его помощью в стране строились железные и автомобильные дороги, реконструировались порты, создавался национальный флот. Иностранные займы и кредиты использовались суданским правительством также для финансирования импорта и покрытия дефицита во внешнеторговом балансе. В годы военной диктатуры внешняя торговля была связана мировым капиталистическим рынком более чем на 80%, при этом сбытом важнейших экспортных культур Судана занимались западные фирмы, они же определяли цены на вывозимые и ввозимые товары.

Заслуживает внимания определенная диверсификация внешнеторговых связей, осуществляемая правительством Аббуда. Если в середине 50-х годов во внешней торговле полностью преобладала Англия, то в 1963 г. 30,9% общей стоимости суданского экспорта и 20,6% импорта приходилось уже на страны «Общего рынка» (на Англию—12,7 и 27,3% соответственно) [18],

Расширялись торговые связи и с арабскими странами. Хотя наиболее важным партнером Судана оставался Египет, ряд экспортно-импортных контрактов был подписан с Ливией, Саудовской Аравией и Кувейтом, рядом африканских государств, а также стран — членов СЭВ.

Внешняя торговля поп-режнему осуществлялась главным образом частными фирмами на базе расчетов в иностранной валюте. Государственные организации осуществляли в основном реэкспортные операции.

В целом ситуация на внешнем рынке в 60-е годы складывалась для Судана, как и для других стран, в экспорте которых преобладало сельскохозяйственное сырье, весьма неблагоприятно. Цены на основную экспортную культуру Судана— хлопок— упали к 1962 г. почти вдвое, значительно снизились и цены на гуммиарабик, бобы и другие товары, реализуемые страной на. внешнем рынке. В то же время импорт постоянно возрастал как <в материальном, так и в стоимостном выражении.

Правительство Аббуда произвело определенную реорганизацию кредитно-денежной сферы. В Судане были созданы Государственный сельскохозяйственный банк и Коммерческий банк Судана (1959 г.), а также Центральный банк Судана (1960 г.) и Национальный промышленный банк (1962 г.). В 1960 г. в Хартуме начал функционировать Монетный двор. В феврале 1962 г. правительство Аббуда приняло решение о выходе Судана из стерлинговой зоны, после чего Центральный банк мог самостоятельно распоряжаться активами в иностранной валюте.

Создавая национальную банковскую систему, военное правительство стремилось укрепить позиции местного капитала и ослабить зависимость Судана от Запада. Однако вследствие тяжелого финансового положения страны, потребности в иностранных займах эти цели остались нереализованными.

Хотя в годы военной диктатуры наметились определенные успехи в развитии сельского хозяйства, промышленности, транспорта, других отраслей, цена их была очень высокой: страна ¦все больше попадала в финансовую зависимость от Запада, ее экономика уже не могла функционировать без изрядной доли регулярных внешних валютных «инъекций». Сумма внешнего долга, достигшая 130 млн. суд. ф, в 1964 г., в два с лишним раза превышала среднегодовой доход страны и в 26 раз — внешний долг 1956 г. Положение усугублялось растущими расходами на содержание многочисленных иностранных миссий, а также обслуживание бюро иностранной помощи.

Правительство неоднократно повышало цены на продукты питания и товары широкого потребления, в то же время как заработная плата рабочих и служащих постоянно снижалась. Ассигнования на социальные нужды все время урезывались. Миллионы суданцев страдали от недоедания, болезней, большинство детей не имели возможности учиться. Рост стоимости жизни, обнищание широких слоев населения вызывали у трудящихся недовольство политикой правящей военной клики. Одновременно прозападный курс Аббуда, выражавший в основном интересы компрадорской буржуазии и военно-бюрократического аппарата, шел вразрез с устремлениями национальной буржуазии и части помещиков, недовольных засильем иностранцев в производственной и торговой областях. Узость социальной базы правящего режима послужила немаловажной причиной его свержения.

После свержения военной диктатуры в 1964 г. новое пере ходное правительство, представляющее основные политические направления в стране, провело ряд важных мер по восстановлению демократии. В области экономики усилия властей были направлены на повышение реального уровня жизни населения, решение проблемы безработицы, осуществление аграрной реформы. Однако сформированное в результате выборов в учредительное собрание правительство правых сил предотвратило углубление революционного процесса в политической и экономической сферах.

По существу, экономическая политика Садыка альМахди мало чем отличалась от курса военного правительства.

Попрежнему Судан, не считаясь с ростом внешней задолженности страны и скудостью местных финансовых ресурсов получал многочисленные кредиты и займы из Европы и США. К концу 60-х годов страна попала в новую долговую кабалу. Будучи не в силах справиться с дефицитом внешнеторгового баланса, правительство Судана обратилось за помощью в МВФ. МВФ предоставил Судану кредит с условием проведения так называемой «Программы стабилизации финансов Судана», предусматривающей увеличение вывоза суданского хлопка по сниженным ценам, сокращение ассигнований на развитие госсектора, ослабление ограничений на импорт товаров из западных стран при одновременном расширении ими вывоза прибылей. Судан приступил к осуществлению этой программы 1966 г., предоставив тем самым западным партнерам наиболее благоприятные условия для экономической экспансии.

В области аграрной политики правительство Садыка аль Махди продолжало курс на расширение орошаемых площадей. В 1966 г. в основном завершилось строительство сельскохозяйственного комплекса в Ханш эльГирбе, где площади в 150 тыс. федд.: были превращены в орошаемые плантации. В то же время из-за нехватки средств работы по сооружению оросительной системы на базе плотины Росейрсс задержались.

К середине 60-х годов в традиционных районах хлопководства ЭльГезире и Малакиле произошло значительное расслоение сельского населения и выделилась группа буржуазии (в том числе арендаторской), ее удельный вес достигал 30%. Она активно использовала наемный труд, владела значительными земельными участками и применяла сельскохозяйственную тех нику [122, с. 150], Консолидировавшаяся сельская буржуазия стремилась полностью освободиться от опеки государства и изменить условия, при которых до 50% выращиваемого урожая отдавалось государству. Эти требования поддерживали и эксперты МБРР, рекомендовавшие дать «зеленую улицу» крупным частно-капиталистическим хозяйствам и ликвидировать государственный сектор на орошаемых землях. Однако под влиянием широкого протеста мелких арендаторов, которые обрекались в случае приватизации земель на разорение, правительство было вынуждено публично отклонить предложения МБРР. Частное предпринимательство в аграрном секторе наиболее успешно развивалось на богарных землях в районах Гедарефа, Мазму ма и ЭдДали (провинция Кассала), а также на крупных хлопководческих плантациях с насосным орошением.

Откликом правительства на социально-экономические процессы, происходящие в деревне, явилось проведение аграрной реформы (об этом было официально объявлено в марте 1967 г.). Реформа свелась к национализации за большой выкуп ряда частных хлопко-водческих хозяйств общей площадью 300 тыс. федд. и во многом была обусловлена падением цен на хлопок и уменьшением заинтересованности в его выращивании [122, с. 196].

Политика руководства аль-Махди, а также сменивших его у власти коалиционных правительств в области промышленности сводилась к поощрению частного иностранного и национального предпринимательства. Частный сектор прочно занял ведущее положение, при этом главную роль в нем играл иностранный капитал, которому принадлежали крупнейшие предприятия; создавались они в крупных промышленных центрах, где имелись развитая инфраструктура и надежные рынки сбыта. С 1956 по 1968 г. в Судане с иностранной помощью было построено 186 предприятий; в основном это были предприятия пищевой и легкой промышленности.

В 1967 г. в связи с израильской агрессией, последующим закрытием Суэцкого канала и повышением тарифов на транспортировку грузов вокруг Африки экономическое положение страны еще больше ухудшилось. К тому же разрыв дипломатических отношений с Англией, США и ФРГ повлек за собой прекращение экономической и технической помощи этих стран Судану, а также сокращение закупок ими суданского хлопка.

Правительство М. А. Махджуба, сменившее руководство Садыка аль-Махди, не смогло решить ни одной из стоящих перед страной проблем.

Постоянно рос бюджетный дефицит Судана, отягощенный чрезмерными расходами на содержание разбухшего государственного аппарата. Число государственных служащих в три раза превышало необходимые потребности. Прибыли от государственного сектора в экономике также постоянно сокращались ввиду высокой стоимости производства и больших административных издержек. Содержание нерентабельных государственных предприятий тяжелым бременем ложилось на расходную часть госбюджета.

В связи со сложными финансовыми условиями резервы иностранной валюты сократились в 1961 —1969 гг. с 61 до 16,3 млн. суд. ф. [81, с. 272]. Постоянно рос внешний долг страны. Вместе с тем значительная часть иностранных займов не использовалась в интересах экономического и социального развития страны, а присваивалась бюрократической верхушкой. Факты коррупции и казнокрадства наблюдались во всех эшелонах правительственной власти.

Таким образом, социально-экономическая политика правых партий привела к дезорганизации экономики, усилению позиций иностранных монополий, ограблению трудящихся. Весьма показательно, что за 13 лет независимого существования такой важнейший показатель, как национальный доход на душу населения, увеличился всего с 26 до 31 суд. ф. [268, 1969, № 10, с. 34]. К 1967 г. в стране насчитывалось 100 тыс. безработных. Стоимость жизни возросла с 1964 по 1969 г. на 20% при фактически неизменной зарплате. Более 80% населения, занятого в традиционном секторе, вели полу-нищенское существование. Большинство жителей Судана было лишено элементарного медицинского обслуживания, страдало от голода и болезней, было неграмотным.

Недовольство народных масс правительственной политикой вызвало широкую волну социального протеста, в результате которого в 1969 г. коалиционное правительство М. А. Махджуба было свергнуто.

Новое руководство обнародовало цели Майской революции в форме широкой программы действий, которая имела иелью перевести Судан на некапиталистический путь развития, добиться улучшения жизненного уровня широких масс трудящихся, ослабить экономическую зависимость страны от иностранного капитала. В 1969—1970 гг. были национализированы иностранные банки «Барклайз Бэнк», «Нэшнл энд Гриндлейз бэнк», «Бэнк Мыср» и др. страховые компании, часть промышленных предприятий и торговых фирм (например, «Митчел Коте», «Судан меркантайл» и др.); введена государственная монополия на торговлю основными экспортными товарами и лицензирование импорта. При этом доля госсектора в общем выпуске промышленной продукции в 1968—1970 гг. возросла с 8 до 25%. Удельный вес внешнеторговых операций, осуществляемых государством составил не менее 30% общего объема внешнеполитических операций против 15—20%, совершаемых ранее. В руках государства сосредоточивалось 98% земель, 95%) учебных заведений и лечебных учреждений страны, весь железнодорожный, морской, авиационный и 30% автомобильного транспорта, средства связи, электростанции, крупные ирригационные системы [85, с. 8—91.

В первые годы после Майской революции Судан пошел на некоторый пересмотр торгово-экономических отношений с целью диверсификации экспортно-импортных операций. Так, доля ЕЭС в импорте Судана сократилась с 38,2% в 1968 г. до29,6в 1971 г., для Японии эти показатели составили 9,2 и 4,2%. В то же время доля стран — членов СЭВ в общем объеме внешнеторгового оборота Судана увеличилась с 22% в 1968 г. до 33,3 в 1971 г;;; удельный вес использованных кредитов этих государств в 1971 г. составил 20% общей суммы использованных внешних займов и кредитов [12, с. 24, 25, 85]. Страны СЭВ, в том числе и СССР, оказывали помощь Судану в разведке полезных ископаемых, в разработке пятилетнего плана социально-экономического развития на 1971 — 1975 гг., в подготовке квалифицированных кадров.

Вместе с тем основную роль в экономике Судана продолжали играть связи с западными странами, которые, используя финансовые и другие экономические рычаги, стремились не допустить образования в важном стратегическом районе Африки государства «социалистической ориентации». К тому же расстановка сил внутри страны, рост недовольства проводимыми социально-экономическими преобразованиями, обострение классовой: борьбы в Судане создавали объективные предпосылки для социально-политической переориентации правящих кругов.

Кульминационным моментом стали июльские события 1971 г., когда группа офицеров предприняла попытку государственного переворота. За неудавшимся переворотом последовала кампания репрессий против левых сил Судана и начался процесс политической переориентации страны, который сопровождался активизацией на суданском рынке западных и арабских капиталов. Саудовская Аравия и Кувейт пообещали Судану значительную’ финансовую помощь при условии приватизации экономики и выплаты компенсации владельцам национализированных компаний и банков. О росте финансовой зависимости Судана от арабских стран свидетельствуют следующие цифры: если в 1971 г. его внешний долг всем арабским странам составлял 29,9 млн. суд. ф., то в 1975 г. — уже 123,9 млн. суд. ф. [22, с. 90].

Под давлением кредиторов Судан пошел на ряд уступок западным и арабским государствам. В 1972 г. 33 компаниям и 22 иностранцам было возвращено национализированное ранее имущество. Была достигнута договоренность о выплате английским банкам и компаниям компенсации на общую сумму 12 млн. ф. ст. в течение 1973—1977 гг., а также французскому «Бэнк дю креди Лионе» 473 тыс. долл. за национализированную долю в «Ан-Нилейн бэнк» в течение 1972—1974 гг. [85, с. 11].

Оживлению деятельности западных монополий и местного предпринимательства в значительной мере способствовало принятие в 1972—1974 гг. законов о стимулировании вкладов в промышленность, о развитии нефтяной промышленности и эксплуатации горных богатств, о координации и поощрении инвестиций в области экономических услуг, о поощрении инвестиций в сельском хозяйстве. Законы предусматривали предоставление иностранным и местным предпринимателям различных льгот (в частности, освобождение ряда предпринимателей от налога на прибыль в течение первых пяти лет с начала деятельности, а импорта машин, промышленного оборудования и сырья — от таможенных и акцизных сборов), гарантий от национализации инвестиций и конфискации предприятий. Иностранным предпринимателям гарантировался перевод доходов за границу, а также свободный перевод капитала в любую страну в случае ликвидации предприятия.

Такая политика суданского правительства способствовала притоку в страну иностранного государственного и частного капитала, объем которого увеличился с 22,3 млн. суд. ф. в 1972 г. до 125,3 млн. суд. ф. в 1974 г. [12, с. 76].

Начиная с середины 1976 г. процесс закрепления Судана в системе мирового капиталистического хозяйства ускорился. В связи с растущим дефицитом платежного баланса Судан все активнее стал использовать кредиты МВФ. Если в 1972 г. сумма этих кредитов составляла 30,5 млн. долл., то в 1978 г. — уже 157,4 млн. Иными словами, экономическая, в первую очередь финансовая, зависимость Судана от капитала западных и арабских стран все время возрастала. Существенные инъекции иностранного капитала способствовали опеределенным сдвигам в сфере материального производства и служили основой возникновения многих крупных проектов. В то же время отчетливо обнаружилась диспропорция между экономическим и социальным аспектами развития страны, когда достигнутые успехи стали достоянием узкой прослойки власть имущих и не означали какоголибо реального улучшения условий жизни для широких народных масс.

Основными тенденциями социально-экономического развития та 70-е годы были:

— ограниченная диверсификация производства;
— расширение использования западных и арабских капиталов с целью реализации крупных проектов;
— ускорившаяся приватизация экономики;
— ухудшение валютно-финансового положения Судана и как — следствие — рост внешнего долга, торгового и платежного дефицита, усиление инфляции, снижение жизненного уровня народа;
— растущий разрыв в социально-экономической базе традиционного и современного секторов экономики, проявившийся в глубоких диспропорциях развития города и деревни, центра и периферии, Севера и Юга.

Основу суданской экономики в 70—80-е годы по-прежнему составлял аграрный сектор, и темпы роста сельскохозяйственного производства во многом определяли темпы роста народного хозяйства в целом.

Вместе с тем удельный вес первичного сектора экономики в ВВП страны имел постоянную тенденцию к сокращению.

В 1960 г. соответствующий показатель достигал 52,3%, а в; 1980 г. — уже 27,5% [16, с. 5]. Снижалась и доля лиц, трудовая деятельность которых была связана с сельским хозяйством (1960 г. — 80%, 1980 г. — 65,8%) [16, с. 31], хотя, как и раньше, занятие сельским трудом служило основным источником существования большинства населения страны.

В 70—80-е годы в сельском хозяйстве Судана выделялись следующие секторы: орошаемое земледелие, механизированное. земледелие на богарных землях, традиционное земледелие и скотоводство. Первые два сектора давали 65% всей сельскохозяйственной продукции страны, сосредоточивали до 75% капиталовложений в отрасль, основную массу современной сельскохозяйственной техники и кредитов, в то время как традиционный сектор продолжал оставаться на низком уровне агротехнического и социально-экономического развития [241, с. 19.

Сектор орошаемого земледелия охватывал площадь приблизительно 4 млн. федд. Из них 2,5 млн. федд. орошались при помощи прямого стока, а 1,5 млн. федд.— путем насосного орошения. На орошаемых землях, которые по-прежнему в большинстве своем являлись собственностью государства, трудились около 300—400 тыс. арендаторских семей, а также около 1 млн.. сезонных рабочих. Средний размер участка одной семьи колебался в пределах 10—14 федд., а среднегодовой доход членов семьи — от 700 до 1200 суд. ф. Заработки сезонных рабочих не превышали 140—170 суд. ф. за сезон [242, с. 23—24],

Отношения между государством и арендаторами не подверглись в 70—80-е годы значительной трансформации: арендаторы получали 49% от выращенного урожая, государство — 35, 10% шло посреднической организации «Судан Эль-Гезира борд“, а 6%—государственной хлопковой корпорации, отвечающей за» сбыт сельскохозяйственной продукции [209, с. 185].

Производство полностью осуществлялось семьями арендаторов. Государство брало на себя расходы по освоению новых земель и по реализации произведенной продукции; средства, необходимые для этого, привлекались в основном из внешних источников.

Система поземельных отношений, сложившаяся на орошаемых землях и ставящая сельских производителей в положение работников, связанных своеобразными отношениями найма с государством, в сочетании с остальными методами ведения хозяйства, применяемыми абсолютно преобладающей по удельному весу прослойкой мелких арендаторов, тормозила развитие сельскохозяйственного производства в стране и препятствовала формированию новых общественных отношений в суданской деревне. Одним из свидетельств неэффективности сельскохозяйственного производства служат данные о снижении урожайности основной культуры Судана, выращиваемой на орошаемых: землях,— хлопка. С 1969—1975 по 1978—1979 гг. она сократилась с 5 до 2,8 кантаров с федд. (с 225 до 115 тонн) [279, с. 23].

В связи с падением сельскохозяйственного производства в 70—80-е годы суданское правительство, испытывающее давление как со стороны крупных суданских арендаторов, так и международных финансовых организаций (МВФ и МБРР), начало кампанию передачи государственных земель в частные руки. Однако в большинстве своем землю получали не сельскохозяйственные производители, а представители бюрократической буржуазии, непосредственно участвующие в распределении земли и присваивающие лучшие участки с тем, чтобы впоследствии вновь передавать их в аренду. По некоторым данным, немногим более 30% владельцев новых земельных участков ранее имели какоелибо отношение к сельскому хозяйству.

Следует отметить, что на орошаемых землях в 70—80-е годы активно функционировали частные хозяйства, использующие насосы. Из 1,5 млн. федд. земли, орошаемой при помощи насосов, 80% принадлежало частным владельцам. Большинство таких хозяйств было сосредоточено в провинциях Северная, Хартум и Голубой Нил [209, с. 185].

Таким образом, помимо тенденции развития предпринимательства в форме активно функционирующего арендаторского капитала на орошаемых государственных землях имела место и другая тенденция — формирование класса собственников земли, сосредоточивших в своих руках основную массу насосных сооружений.

Положение основной массы арендаторов Эль-Гезиры и Манакиля продолжало оставаться тяжелым. Отсутствие заинтересованности в результатах своего труда и традиционные методы ведения хозяйства препятствовали росту сельскохозяйственной продукции, а система «коллективных счетов», сохранявшаяся до 1981 г., замедляла процессы социального расслоения. В этих условиях крупные арендаторы, превратившиеся в основных производителей товарной продукции, удовлетворяли растущий спрос на рабочую силу путем использования сезонного труда работников традиционного сектора, в частности кочевников, за крайне низкую плату.

На богарных землях новые формы общественных отношений получили большее развитие. С 1968 по 1984 г. площадь богарных земель увеличилась с 2,8 до 6 млн. федд. Производство главных зерновых культур — сорго и кунжута было в основном частным: механизированные фермы к началу 80-х годов занимали площадь около 5 млн. федд. (92%) земель), в то время как государственные хозяйства — всего лишь 0,4 млн. [209, с. 187].

Государство всячески поощряло создание крупных капиталистических хозяйств па богарных землях. Активную финансовую помощь оказывал и иностранный капитал в лице международных организаций (Арабский фонд развития, МВФ, МБРР) и частных компаний ( «Аграр Галф», «Гарвард» и др.). Для контроля за распределением земель была создана корпорация механизированных ферм.

К 80-м годам владельцы механизированных ферм сосредоточили в своих руках производство важнейших продовольственных культур — сорго, суама, пшеницы, цитрусовых и овощей, В провинциях Кассала, Южный Кордофан, Дарфур функционировало от 5 до 7 тыс. ферм, владельцы которых располагали ежегодным доходом от 3 до 6 тыс. суд. ф., активно применяли сельскохозяйственную технику и использовали около 600— 800 тыс. сезонных работников (в среднем 120—160 человек на одно хозяйство), заработная плата которых не превышала 50—100 суд. ф. за сезон.

Вместе с тем и в этих районах процесс капитализации сельскохозяйственного производства отличался противоречивостью и был сопряжен с серьезными социальными последствиями.

При анализе социального статуса владельцев механизированных ферм обращает на себя внимание то обстоятельство, что большинство земельных собственников по своему происхождению никак не связаны с аграрным сектором экономики.

По данным суданского ученого К Аффана, 55,6% владельцев участков в Гедарефе были торговцами, 3,7% собственниками гаражей, 33,3%—адвокатами, врачами, правительственными чиновниками и лишь 4,7% собственно фермерами [149, с. 5].

Такое стало возможным благодаря распространенной в суданской деревне системе «тавкиль». В соответствии с этой системой собственник земли мог отдавать в аренду участок частному лицу, которое, осуществляя его обработку, должно выплачивать владельцу 50% получаемого дохода. При этом значительная часть средств утекает из аграрного сектора, так как лишь 22% землевладельцев вновь вкладывают деньги в сельское хозяйство, остальные 78% предпочитают торговлю, транспорт, спекуляцию земельными участками [260, с. 19].

Широкое развитие в суданской деревне получил абсентеизм. Так, в Восточном Судане лишь 33,3% владельцев земли занимались исключительно сельским хозяйством, остальные землевладельцы имели другие, преимущественно городские занятия.

Помимо отделения воспроизводственного процесса от права собственности на землю система «тавкиль» привела к тому, что к концу 70-х — началу 80-х годов процессы обработки и финансирования земли в районах богарного земледелия были сконцентрированы в руках крайне ограниченного числа лиц. Так, например, в Хабиле четыре арендатора финансировали 50% всех земель и вели работы на участках в 20 и 30 тыс. федданов [260, с. 22].

Таким образом, на богарных землях сложилась ситуация, когда большая часть владельцев участков полностью устранилась от сельскохозяйственной деятельности, в то время как крупные арендаторы, полностью контролирующие производственные процессы в аграрном секторе, не имели в своем распоряжении земель и вынуждены были отвлекать значительные средства на выплату арендной платы. Это вело к серьезным противоречиям как экономического (замедление темпов роста сельскохозяйственного производства, хищническая эксплуатация земель, вырубка лесов, опустынивание), так и социального порядка (усиление недовольства крупных арендаторов аграрной политикой государства, нещадная эксплуатация мелких собственников и: наемных рабочих).

Традиционный сектор охватывал 2,5 млн. семей, или около 11 млн. человек, основным занятием которых служило кочевое животноводство и в меньшей степени земледелие. Большинство хозяйств оставались по своему характеру полунатуральными.. Скотоводы-кочевники и разорившиеся землевладельцы составляли основной рынок сезонной рабочей силы как для крупных: механизированных ферм на богарных землях, так и для сектора орошаемого земледелия. Наличие такого большого рынка неорганизованной рабочей силы позволяло сельским предпринимателям поддерживать заработную плату сезонных рабочих на крайне низком урозне, что давало значительную экономию переменного капитала и увеличивало прибыль. Таким образом, скотоводы-кочевники и мелкие землевладельцы, весь уклад жизни которых продолжал оставаться традиционным вовлекались в современные отношения найма и составляли необходимое условие развития сельского капитализма. В целом традиционное земледелие и скотоводство продолжали оставаться наиболее отсталыми и низкодоходными секторами суданского сельского хозяйства. Для них были характерны невысокие темпы роста, примитивные способы ведения хозяйства, низкая производительность труда.

Что касается государственной политики в области сельскохозяйственного производства, то здесь основные усилия были направлены на его унификацию. В начале 70-х годов была разработана и принята программа превращения Судана в «хлебную корзину» арабского мира, в первую очередь богатых нефтедобывающих государств. Возникновение концепции «хлебной корзины» было сопряжено с рядом факторов, из которых следует отметить по крайней мере три.

Вопервых, в 70-е годы у Судана возникли проблемы с реализацией хлопка на внешнем рынке в связи со снижением цен на эту культуру, а также с падением спроса на выращиваемый в, Судане длинноволокнистый сорт «баракит». Вовторых, в тог период конъюнктура цен на продовольственные культуры, в первую очередь на сахар, складывалась не в пользу Судана. Втретьих, США наложили эмбарго на вывоз зерна в нефтедобывающие страны Персидского залива и тем самым вынудили их искать альтернативные источники продовольствия. Богатые арабские страны выразили готовность финансировать развитие аграрного сектора Судана, с тем чтобы обеспечить себя в дальнейшем продуктами питания за счет их импорта из этой страны.

В рамках данной программы Судан надеялся поправить свое финансовое положение, нормализовать торговый баланс, ввести: в оборот новые сельскохозяйственные угодья, а также создать современный сектор механизированного земледелия.

Однако реализация программы натолкнулась на целый ряд трудностей. В первую очередь конъюнктура мирового рынка. после 1973 г. в связи с повышением цен на нефть резко изменилась; цены на продовольственные товары упали, а на готовые изделия — повысились, что неблагоприятно отразилось на экономическом положении Судана. В то же время инвестиции арабских нефте-экспортирующих стран в суданскую экономику преследовали цель сократить их собственную зависимость от: поставок продовольствия с Запада, и выбор объектов финансирования в ряде случаев не отвечал первоочередным потребностям Судана. Например, значительные средства были ассигнованы на строительство сахарных заводов — капиталоемких предприятий с большим сроком окупаемости. Создание таких объектов требовало мобилизации значительных внутренних ресурсов для оплаты рабочей силы, наличия местных материалов и было связано с довольно длительным в условиях Судана периодом освоения мощностей. Для строительства и эксплуатации сахарных заводов требовалось также большое число квалифицированных кадров, которых не было в стране, а создание соответствующей сырьевой базы было невозможно без дорогостоящего и длительного освоения новых земель. Между тем в 1978 г. производство сахарного тростника не удовлетворяло потребности в сырье не только введенных в 1976—1977 гг. двух сахарных за ;водов, но и ранее построенных предприятий. Обеспечение заводов сырьем и до настоящего времени остается узким местом производства сахара. Таким образом, направление крупных инвестиций на развитие сахарной промышленности экспортной ориентации в Судане фактически вело к росту внешней задолженности, усилению дефицита государственного бюджета и углублению зависимости суданской экономики от арабского капитала.

Помимо сахарной промышленности арабские страны вкладывали деньги в основном в крупные механизированные фермы Западного Судана, в то время как доля остальных регионов в капиталовложениях не превышала 24%» в том числе Юга страны — 4% [263, с. 2101.

Интенсивные вложения капитала позволили увеличить производство сорго и суама, фруктов и овощей в крупных механизированных хозяйствах, однако эксплуатация земель велась поис тине хищническими методами, что, в конечном итоге, привело к серьезным экологическим последствиям, в первую очередь в Западном Судане. К тому же капитализация богарных земель, которые исторически входили в систему традиционного земледелия, сопровождалась массовым сгоном с этих территорий мелких производителей, ведущих свое хозяйство на общинной основе. Так, в результате создания механизированных ферм в районе Хабилы пострадало до 40% местного населения, вынужденного оставить свои участки и переселиться в города. Наиболее массовые масштабы приняла миграция из провинций Северная и Кордофан. Полностью опустели деревни Г ар дуд, ДакирГумей за, Куртила. Потеря земли и массовое обнищание сельского населения вели к усилению социальной нестабильности как в суданской деревне, так и в целом по стране [209, с. 196].

Реализация концепции «хлебной корзины» послужила причиной стагнации традиционной экспортной отрасли Судана — хлопководства. Площади под этой культурой сократились с 838 тыс. федд. в 1974 г. до 540 тыс. федд. в 1977 гг., а урожай упал почти в два раза [286, 1977, с. 10]. Следствием этого явилось падение общего объема экспорта страны, доля которого в ВВП уменьшилась с 14% в 1970/1971 гг. до 7% в 1977/1978 гг. [264,. с. 211].

В 1978 г. экономическое положение страны значительно ухудшилось. Вследствие роста цен на нефть торговый баланс, положительное сальдо которого в 1971/1972 гг. достигало 6 млн. суд. ф., был сведен в 1977/1978 гг. с дефицитом в 292,2 млн. суд. ф. В свою очередь, дефицит бюджета увеличился за тот же период с 11,5 до 171,8 млн. суд. ф. [263, с. 213]. В этих условиях правительство Нимейри вынуждено было отказаться от концепции «хлебной корзины» и вновь вернуться к идее развития традиционных экспортных отраслей, в первую очередь хлопководства, переработке сельскохозяйственного сырья.

Развитие других отраслей народного хозяйства Судана в 70-е — начале 80-х годов также отличалось неравномерностью и противоречивостью.

Вплоть до настоящего времени не получила достаточного развития суданская промышленность, хотя в этом секторе экономики в 70—80-е годы наметились определенные количественные и качественные изменения.

В 1956 г. доля промышленности в ВВП была менее 1%, к началу 70-х годов соответствующий показатель достиг 11, однако к 1980 г. он упал до 8%. С этой отраслью народного хозяйства связана занятость 4—6% самодеятельного населения страны. В структуре промышленных отраслей абсолютно преобладают текстильная и пищевая, удельный вес которых в условночистой продукции в 1967—1968 гг. достигал 53,3%, а к 1980 г. несколько понизился и составил 52% Аналогичный показатель по химической промышленности и машиностроению не превышал в 1967/1968 г. 12%, а в 1980 г. возрос до 28% [16, с. 7—13].

Темпы промышленного роста были крайне низки: с 1963 по 1981 г. среднегодовой темп прироста промышленной продукции составлял всего 0,78%, в то время как аналогичный показатель по всем странам Африки в тот же период достигал 6,45% [16, с. 12].

Из общего числа промышленных предприятий более половины (60,1%) были мелкими с числом занятых от 10 до 49 человек. Крупные (по суданским масштабам) предприятия с числом за

Доля частного и государственного секторов в промышленном производстве (начало 80-х годов), %

Отрасль Объем производственных мощностей Использование производственных мощностей Реальная доля в произведете е промышленной продукции

Как и в начале периода независимого развития, ведущую роль в промышленном производстве играл частный сектор. Однако к концу 70-х годов его удельный вес понизился до 85%, что было обусловлено активизацией государственной предпринимательской деятельности в промышленности.

К началу 80-х родов из общего числа промышленных предприятий (621) в частном секторе находилось 592, или 95%. В государственном секторе насчитывалось всего 29 предприятий. На частные предприятия приходилось 67,3% общего числа занятых в промышленности [146, с. 166, 167], О соотношении государственного и частного секторов в производстве основных видов промышленной продукции свидетельствуют данные таблицы.

Из данных таблицы следует, что к началу 80-х годов основные производственные мощности важнейших отраслей промышленности Судана находились в руках частного сектора. Исключение составляла лишь цементная промышленность, представленная двумя крупными государственными заводами, а также кожевенная промышленность, более половины предприятий которых, в том числе четыре крупные кожевенные фабрики в Хартуме, ПортСудане и ВадМедана, принадлежали государственному сектору.

Что касается использования производственных мощностей, то данный индикатор по большинству отраслей был выше в частном секторе, средняя загрузка предприятий которого составляла 50%, в то время как в государственном секторе она не превышала, как правило, 20—30%. Недостаточное использование производственных мощностей было связано с нехваткой сырья, запасных частей, топлива, электроэнергии, что, в свою очередь, было обусловлено критическим положением суданской экономики в целом: низкими темпами прироста сельскохозяйственной продукции, которая служила основным сырьем для большинства отраслей промышленности Судана, тяжелым финансовым положением страны, сокращением импорта промышленного оборудования и сырья. Еще одна немаловажная причина — шзкая квалификация, образовательный уровень как рабочих, так и руководящего персонала предприятий.

Наряду с преобладанием в производстве многих промышленных товаров он (частный сектор) характеризовался и более высокой производительностью труда. К концу 70-х годов условночистая продукция промышленности в пересчете на одного занятого составляла в частном секторе 518,2 суд. ф., а в государственном— всего лишь 241,7, т. е. была в два раза меньше Г146, с. 168—169].

В начале 80-х годов многие отрасли промышленности испытали определенный спад по упомянутым выше причинам. В условиях роста дефицита торгового баланса нехватка машин, энергоносителей, сырья приняла хронический характер, привела к недогрузке производственных мощностей и закрытию свыше 35 предприятий. В то же время отрасли промышленности, в которых функционировали смешанные предприятия с участием иностранного капитала, производили преимущественно дорогостоящую экспортную продукцию. Такая оторванность суданской индустрии от внутреннего потребительского рынка усиливала диспропорции социально-экономического развития, способствовала дезинтеграции экономических секторов. К тому же иностранный капитал предпочитал строить промышленные предприятия в районах с развитой инфраструктурой, преимущественно в Хартуме и Омдурмане, доля которых в промышленном производстве превышала 65%. Такая индустриальная политика приводила к увеличению разрыва между центром и периферией, а в конечном счете усиливала разрыв в уровне и самом укладе жизни жителей крупных городов и остальных районов страны, в первую очередь сельских. В то же время самостоятельное решение национальным капиталом проблемы индустриализации вряд ли было возможно.

Что касается финансовой сферы, то в этой области с начала 70-х годов правительство Судана развернуло политику либерализации, в результате которой к началу 80-х годов число частных банков увеличилось до 15, в том числе национальных — до 9.

Территориальное распределение банковских учреждений и операций отличалось крайней неравномерностью: около 82% всей банковской деятельности было сосредоточено в Хартуме. На весь Южный Судан приходилось только 10 отделений банков, при этом многие из них закрылись из-за возобновления военных действий. Кредитование в отдаленных районах составляло, по некоторым источникам, менее 2,5% вкладов [13, с. 23],

Частные банки, как местные, так и иностранные, избегали финансировать долгосрочные проекты развития и предпочитали прибыльные краткосрочные сделки.

С конца 70-х годов в стране усилилось влияние исламских банков. В 1978 г. начал действовать «Исламский банк Фейсала», а в 1983—1984 гг.— еще пять банков: «Тадамон ислэмик бэнк», «Ислэмик кооперэйтив дивелопмент бэнк», «Суданиз ислэмик бэнк», «АльБарака бэнк» и «Ислэмик бэнк оф уэстерн Судан». Банки представляли из себя смешанные предприятия с участием суданского и арабского капиталов. До февраля 1984 г. эти банки были освобождены от 60% налога на предпринимательскую прибыль и 5% налога на развитие, и это способствовало их успешной деятельности. К 1984 г. оплаченный капитал всех исламских банков достиг 159 млн. суд. ф., или около 70% всего банковского капитала страны [14, с. 237], Исламские банки специализировались в основном на краткосрочном финансировании торговых операций, например импорта. «Банк Фейсала» выделял на развитие производственных сфер экономики всего 5% своих кредитов. Таким образом, исламские банки, по сути дела, служили базой проникновения капитала нефтедобывающих стран в экономику Судана с целью осуществления контроля за торговофинансовой сферой этой страны и не принимали активного участия в структурной перестройке суданского хозяйства, развитии аграрных и промышленных отраслей экономики.

Таким образом, быстрый рост инвестиций западных и арабских стран в суданскую экономику хоть и явился важной предпосылкой ускоренного (по сравнению с большинством стран Тропической Африки) экономического развития Судана, но в силу целого ряда объективных и субъективных причин (ухудшение конъюнктуры мирового рынка, рост цен на энергоносители, сокращение объема экспортных поступлений, нестабильность финансового положения страны, расцвет коррупции в высших эшелонах власти, ухудшение погодных условий, возобновление войны на Юге и т. п.) не смог обеспечить выполнение многочисленных программ и планов. Все они, в том числе планы социально экономического развития на 1971 — 1975 гг., 1977/1978— 1982/1983 гг, 1984/1985— 1986/1987 гг., не учитывали соотношения объемов капиталовложений и реальных финансовых возможностей страны, сложность вовлечения в современные производственные процессы медленно эволюционирующего традиционного сектора, неразвитость инфраструктуры, узость внутреннего рынка Судана, а также ряд других факторов. Это придавало программам социально-экономического развития декларативный характер.

Так, в соответствии с планами 1971 —1975 гг. и 1977/1978 1982/1983 гг. среднегодовые темпы прироста ВВП должны были быть на уровне 5—6%. Реальный же показатель не превышал 2%. За этот даже не очень высокий экономический рост страна заплатила высокую цену. В 1970 г. непогашенный внешний долг Судана составил 309 млн. долл., в 1976 г. — 1268 млн., в 1979 г.— 2114 млн., в 1981 —3000 млн., а в 1984 г. достиг астрономической цифры—9 млрд. долл. Отношение внешнего долга к экспорту в это время составило около 1000% —один из самых высоких показателей в Африке. Дефицит торгового баланса достиг к середине 80-х годов 1 млрд. долл. [282, 1987, с. 7].

Экономическое положение усугубилось возобновлением войны на Юге. Этот наиболее отсталый в социально-экономическом отношении регион Судана оказался практически изолированным от остальной части страны. Общая политическая нестабильность и гражданская война неблагоприятным образом сказывались на вкладах в суданскую экономику иностранных инвесторов: многие из них прекратили предоставление кредитов и займов, приостановили реализацию проектов. В частности, было заморожено строительство нефтепровода Бонтин—Порт-Судан, связывающего нефтяные месторождения Юга и крупнейший порт страны, а также остановлены работы по проекту «Джонглей», предусматривающему расширение орошаемых площадей на 700 тыс. федд. С этими проектами, особенно с эксплуатацией нефтяных месторождений, правительство страны связывало надежды на улучшение экономического и валютно-финансового положения страны.

Война на Юге тяжелым бремене\1 легла па государственный бюджет. Ежедневные расходы на военные действия составили 350 тыс. долл. в день [282, 1985, с. 10], не говоря о материальных и людских потерях. Немаловажной причиной ухудшения экономической ситуации послужила крайняя коррумпированность правительственной верхушки в Судане, расходующей иностранные займы и кредиты не на развитие народного хозяйства страны, а на личное обогащение. Только с 1975 по 1982 г. было зафиксировано 800 случаев использования служебного положения с целью присвоения крупных денежных сумм. Это и распродажа государственными служащими бензина по двойным — тройным ценам, и спекуляция местными муниципалитетами земельными участками в густонаселенных районах, и всевозможные контрабандные операции [261, с. 9]. Наиболее «кричащий» случай, свидетельствующий фактически о распродаже национальных богатств,— приобретение западным финансистом саудовского происхождения А. Хашогги у президента Нимейри за огромные деньги 50% акций национальной нефтяной компании, что позволило ему получить прямой доступ к богатствам суданских недр [284, 3.09.1984].

В годы правления Нимейри в стране упрочились позиции бюрократической буржуазии. Весьма примечательно, что она в качестве основных сфер приложения капитала избрала торговлю, финансы, операции с недвижимостью, — т. е. отрасли экономики с быстрым оборотом капитала. При этом западный стандарт потребления, выработавшийся у большинства представителей суданского чиновничества, в определенной степени приводил к смещению пропорции между предпринимательским доходом и фондом потребления в сторону последнего. Кроме этого, наиболее охотно новая буржуазия вкладывала деньги не в национальную экономику, а во внешнеторговые операции, а также в иностранные банки, отвлекая тем самым необходимые средства не только из производственных сфер народного хозяйства, но и из суданской экономики в целом.

К середине 80-х годов общий объем сельскохозяйственного производства сократился по сравнению с I960 г. на 50%, в том числе хлопка — на 55%), арахиса — в два раза. Производство основных продовольственных культур практически не повысилось. Ситуацию осложнила жестокая засуха, постигшая страну в 1984 г., вследствие которой водосток в Голубом Ниле уменьшился с обычных 53 млрд. кубометров до 28 млрд. кубометров. Вследствие засухи урожай сорго сократился более чем в два раза и не превысил 1 млн. т. Около 3 млн. суданцев оказались под угрозой голода; покинув свои дома, они устремились в Хартум и другие центральные районы. К ним прибавились 1500 тыс. беженцев из Чада и Эфиопии [282, 1985, с. 10—12]. Страна, которая в 70-е годы вынашивала планы обеспечения всего арабского мира продовольствием, оказалась в середине 80-х годов под угрозой голода и вынуждена была ввозить зерно в объеме около 1 млн. т. Таким образом, к финансовой зависимости Судана добавилась еще и продовольственная.

Не лучше обстояло дело и в других отраслях экономики. В глубоком упадке находилась суданская промышленность. Из за нехватки сырья, оборудования, энергии закрылись свыше 30 предприятий, в том числе крупнейшая фабрика «Судан текстайл фэктори» с числом работающих 10 тыс. человек. Производство тканей сократилось в 3,5 раза, продовольственных товаров —в 1,5 раза, предметов бытовой химии — в 1,2 раза [273]. Население страны постоянно испытывало дефицит в товарах первой необходимости. Уменьшилась пропускная способность железных дорог (1970 г. — 3 млн. т. грузов, 1985 г. — 1 млн. т) [282, с. 13].

Высокими темпами росла инфляция, ее среднегодовой темп достигал в 80-е годы 40%, а в отдельные годы—100%, росли цены на многие товары.

Негативные явления наблюдались и на рынке трудовых ресурсов. Избыток, дешевой неквалифицированной рабочей силы, представленной в основном мигрантами из сельской местности, сочетался с острой нехваткой квалифицированных рабочих рук, служащей, между прочим, одной из причин медленной реализации крупных промышленных и сельскохозяйственных проектов.

Свыше 1,5 млн. специалистов покинули Судан и устремились в поисках заработка в богатые нефтедобывающие страны. Суданское правительство надеялось превратить переводы эмигрантов-суданцев в важный источник пополнения валютных резервов, однако вследствие завышенного курса суданского фунта по отношению к доллару большая часть нефтедолларов обменивалась на черном рынке, внося свою лепту в процветание теневой экономики Судана.

Кризисное положение в экономике отразилось на курсе суданского фунта, который за 10 лет упал более чем в 10 раз. Всего с 1978 по 1985 г. было произведено 12 девальваций суданского фунта, которые лихорадили и без того неустойчивую экономику страны. Долг Судана МВФ достиг 500 млн. долл. Иностранные кредиторы вследствие неплатежеспособности Судана вынуждены были идти на многочисленные уступки, предоставляя отсрочки в платежах и списывая часть долгов. От США Судан получал вторую по объему экономическую помощь в Африке после Египта (в 1984 г. она составила 270 млн. долл.) [283, 1984, № 10, с. 29].

Одной из причин дестабилизации экономической социально политической ситуации в стране стало введение в сентябре 1984г. законов шариата. Наряду с недовольством христианского населения, в первую очередь южного региона, данное решение вызвало панику в деловых кругах, так как за ним последовало создание новой громоздкой системы налогообложения на частной и коммерческой основе. Центральный банк Судана под угрозой судебного преследования запретил начисление процента ( «риба»), а также всякую банковскую деятельность, противоречащую исламским принципам. Разрешалось лишь начисление комиссионных или фиксированных платежей за предоставление любой услуги ( «мурабаха») и вознаграждение вкладчика частью полученной прибыли ( «мудараба»), а также партнерство банка и вкладчика, основанное на разделе прибыли в соответствии с предварительным соглашением, а не с удельным весом капитала. Применялся и другой принцип — «мушарака», при котором доходы делятся в соответствии с долями банка и клиента.

Все эти принципы противоречили общепринятым мировым финансовым правилам, вносили неразбериху.

Непредсказуемая политика Нимейри не устраивала ни население, уставшее от постоянного роста цен, дефицита жизненно важных товаров, ни местных препринимателей, поставленных в тяжелые условия конкуренции с мощными иностранными монополиями и находящимися у власти бюрократами, ни западных кредиторов. В 1985 г. США с целью оказания нажима на суданское правительство заморозило свою помощь Судану, их примеру последовали Саудовская Аравия, ФРГ и Англия. В этих условиях руководство Нимейри вновь решило переложить экономические тяготы на плечи трудящихся, объявив об отмене субсидий на ряд товаров первой необходимости. В стране началось массовое движение протеста, приведшее в апреле 1985 г. к свержению Нимейри.

После этого экономическое положение в стране несколько стабилизировалось. Саудовская Аравия предоставила помощь в 62 млн. долларов (деньги пошли в основном на покупку бензина с целью смягчения топливного кризиса). К тому же спекулянты, скупающие сорго, выбросили часть продукции на рынок, что привело к снижению цен на хлеб. Одновременно обменный курс суданского фунта на черном рынке спустился до уровня, лишь на 10% отличающегося от правительственного. Некоторые из суданцев, эмигрировавших за рубеж, возобновили свои переводы [279, 1985]. Так различные социальные группы населения Судана выражали свое отношение к новой власти, надеясь на перемены.

Переходное правительство, возглавляемое альДжазули Дафааллой, вскоре сменилось гражданским, во главе которого стал Садык аль-Махди. Экономическая программа нового руководства предусматривала следующие мероприятия: сокращение непомерно раздутых государственных расходов, уменьшение штатов государственных министерств и организаций; активное привлечение и использование переводов эмигрантов с целью стабилизации экономического положения; разработку нового инвестиционного законодательства с целью активизации деятельности национального и иностранного капитала в производственных отраслях; осуществление реформы в государственном секторе, передачу наименее рентабельных государственных предприятий в частные руки, всемерное поощрение частного сектора; отказ от крупных программ в области сельского хозяйства и осуществление более мелких проектов для непосредственного улучшения положения сельского населения и вовлечения его в модернизацию сельского хозяйства; достижение ежегодных темпов прироста экономики на 3%; сокращение денежной эмиссии на 23%; создание и сохранение необходимых продовольственных запасов; заключение соглашения с основными кредиторами о продлении срока выплаты долгов.

Программа предусматривала также урегулирование конфликта на Юге Судана [266].

В результате правительственных мероприятий в экономике Судана наметилось некоторое улучшение. В 1986 г. темпы прироста ВВП составили 2% в постоянных ценах. В тот же год был собран рекордный урожай сорго, благодаря которому удалось несколько смягчить продовольственную проблему, с 46 до 29% уменьшить темпы роста инфляции. Правительство получило займы от арабских и западных стран. В то же время новое руководство унаследовало весь груз проблем свергнутого правительства

Нимейри, решить которые в условиях кризисного состояния экономики было практически невозможно.

В целях борьбы с кризисом правительство разработало ряд дополнительных мер. В стране были введены карточки на товары первой необходимости. В связи с растущим дефицитом государственного бюджета появился дополнительный налог в размере 5% со всех граждан, ежемесячный доход которых превышает 150 суд. ф. Около 25% бензина и 25—30% сахара было решено продавать по ценам свободного рынка. Планировалось сокращение государственных расходов в среднем на 10% в год. Было принято постановление, в соответствии с которым суданские граждане, эмигрировавшие за рубеж, должны были переводить домой конвертируемую валюту в следующих соотношениях: ра~ бочие — 500 долларов ежегодно, преподаватели — 2000 долл., бизнесмены — 3000 долл.

Все эти мероприятия не принесли желаемых результатов. Положение страны в 1987 г. значительно ухудшилось. В условиях ограниченного роста доходов от экспорта при одновременном привлечении новых кредитов и займов (только из Саудовской Аравии в 1986 г. был получен заем в 3 млрд. долл., использованный в основном на покрытие импортных нужд), постоянно росла внешняя задолженность, составившая в 1987 г. 12—13 млрд. долл. Запасы иностранной валюты были практически исчерпаны. Долг страны МВФ достиг 700 млн. долл., и Судан превратился в самого крупного должника этой международной финансовой организации.

Не удалось урегулировать и положение на юге страны, а значит, и возобновить реализацию важнейших проектов в этом регионе Судана (нефтяные разработки, нефтепровод, канал «Джонглей»), а также сократить военные расходы.

Не оправдались и надежды на денежные переводы. В 1986 и 1987 г. Судан получил лишь 7 намеченных валютных поступлений от эмигрантов, так как официальный курс (4 суд. ф. за 1 доллар США) был явно заниженным.

Несмотря на большой урожай сорго, Судан не смог вовремя реализовать его излишки на внешнем рынке из-за неоправданно высокой цены на этот продукт, установленной государственными торговыми организациями.

Стоимость жизни в стране неуклонно повышалась. При среднем доходе в 200—300 суд. ф. курица стоила в 1986 г. 18 фунтов, дюжина яиц — 7 фунтов, 1 кг мяса—16—20 фунтов, брюки — 100 фунтов, рубашка — 50 фунтов, ботинки — 150 фунтов [266, 1987]. Население продолжало страдать от нехватки товаров первой необходимости, дефицитными стали мыло, спички, моторное масло.

В условиях дефицита в стране существовала и активно функционировала параллельная экономика, двигателем которой служил валютный черный рынок. Ежегодно через него проходило 1,3 млрд. долларов, в то время как через официальные банки —

всего 400 млн. долл. В октябре 1987 г. суданский фунт был в очередной раз девальвирован на 44% с установлением курса 4,5 суд. ф. за 1 американский доллар.

В 1988 г. были осуществлены новые мероприятия по либерализации суданской экономики: проведена национализация четырех государственных банков, ряда сельскохозяйственных и промышленных предприятий, повышены цены на 20 наименований товаров (в том числе табак, косметику, стройматериалы), отменены импортные пошлины на рис, кофе и чечевицу и снижены на 50% пошлины на чай.

В августе 1988 г. страну постигло новое несчастье — наводнение, в результате которого была парализована экономическая жизнь в ряде регионов страны, в том числе в Хартуме. Вышли из строя линии электропередач, водопровод, канализация, быстро распространялись кишечные инфекции. На преодоление последствий стихийного бедствия потребовались новые ассигнования. Значительную помощь Судану в этой области оказали Саудовская Аравия, Кувейт, Египет, а также некоторые западные государства.

Под бременем социально-экономических трудностей, усилившихся вследствие стихийного бедствия, руководство во главе с Садыком аль-Махди оказалось на грани политического банкротства. Фактически ни одна из задач, требующих скорейшего решения, не была выполнена, хотя за три года пребывания аль Махди у власти сменилось пять кабинетов министров.

К лету 1989 г. в стране разразился острый товарный голод, в полтора — два раза подскочили цены на многие товары, ощущалась острая нехватка топлива, лекарств, других предметов первой необходимости. В области валютных операций царила полная анархия. Внешний долг превысил 13 млрд. долл. [268, 1989]. В этих условиях в июне 1989 г, в Судане произошел военный переворот. Председатель Совета командования революцией национального спасения Омар Хасан Ахмед аль-Башир заявил, что программа экономических реформ военного правительства по основным пунктам совпадает с предложениями МВФ Власти готовят новый закон об инвестициях, изучают положе ние государственных предприятий и учреждений с целью выяс нения целесообразности передачи большинства из них в част ные руки. По заявлению председателя экономического комитета С. Карара, в ближайшее время намечается пересмотр политики субсидирования основных потребительских товаров, а также сокращение государственных расходов более чем на 20%. Страна будет укреплять экономические отношения как с западными, так и с арабскими странами.