Книги, статьи, материалы /Южно-Африканская Республика. Весь мир в одной стране /ЛИКИ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ: МАДАМ БЕЛЬМАС

!!!------ОБЪЯВЛЕНИЕ------!!!

ТУР ОПЕРАТОР АФРИКА-ТУР ОБЪЯВЛЯЕТ О ПОЛНОМ ВОССТАНОВЛЕНИИ СВОЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И РАБОТЫ c 10 Февраля 2021г.**

Сайт и вся информация продолжает обновляться. В том числе цены на туры будут немного изменены по мере поступления информации в связи с ситуацией с вирусом. Проверяйте актуальность статей и появления новой информации. В общем почаще заглядывайте что-бы не упустить ничего. Туры, которые подвергаются небольшим корректировкам отмечены как "!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!!". Это означает, что в течении нескольких дней они будут изменены окончательно, о чем даст знать подпись "----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----".







САЙТ ПОСВЯЩЕН ПАМЯТИ МОЕГО БЛИЗКОГО ДРУГА, И ПРОСТО ПРЕКРАСНОГО ЧЕЛОВЕКА РОМАНА КАШИГИНА, КОТОРЫЙ СКОРОПОСТИЖНО СКОНЧАЛСЯ В ГОСПИТАЛЕ КАМПАЛЫ 2 НОЯБРЯ 2020 г. СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ!









!!!---ВАЖНО---!!! НЕ БЕРИТЕ ДОЛЛАРЫ ВЫПУЩЕННЫЕ ДО 2009 ГОДА, ТАК КАК БУДУТ ПРОБЛЕМЫ С ИХ ОБМЕНОМ!!!


БЛИЖАЙШИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО АФРИКЕ с русскоязычными гидами:

ВСЯ УГАНДА ЗА 10 ДНЕЙ (04 Апреля - 13 Апреля)
Активное путешествие по Уганде с посещением горных горилл за 10 дней.

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ, КЕНИИ И ТАНЗАНИИ + ОТДЫХ НА ЗАНЗИБАРЕ на Майские праздники (28.04.-15.05.2021)
УГАНДА - КЕНИЯ - ТАНЗАНИЯ - ЗАНЗИБАР

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- САФАРИ ПО ТАНЗАНИИ С ОТДЫХОМ НА ЗАНЗИБАРЕ (29 Июля - 08 Августа 2021)
Великая миграция и отдых на побережье океана.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО НАМИБИИ, БОТСВАНЕ, ЗАМБИИ и ЗИМБАБВЕ (13 Сентября - 25 Сентября 2021 г), а так-же дополнительно ЮАР - ЛЕСОТО - СВАЗИЛЕНД
Большое путешествие по странам ЮЖНОЙ АФРИКИ.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ И РУАНДЕ (02.11.2021 - 12.11.2021)
Горные гориллы.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ, РУАНДЕ и ДР КОНГО за 12 дней (02.11.2021 - 12.11.2021)
Горные гориллы и вулкан Ньирагонго.

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- НОВОГОДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ! (с 29.12.2021 - 12.01.2022)
Лучшие парки Уганды и горные гориллы на Новый Год.


ПУТЕШЕСТВИЯ ПО ЗАПРОСУ (В любое время):

ВОСХОЖДЕНИЯ НА ВЕРШИНЫ: КИЛИМАНДЖАРО, ПИК МАРГАРЕТ, ВУЛКАН НЬИРАГОНГО И ДРУГИЕ.

Кроме этого мы организуем индивидуальные туры по этим странам Африки - Намибия, Ботсвана, Танзания, Уганда, Кения, Руанда, ЮАР, Замбия, Зимбабве, Бурунди, Камерун, Эфиопия.

-------------------------------------------------
** К СОЖАЛЕНИЮ НАЙТИ ВЗАИМОПОНИМАНИЕ С ОЛИВЕР НАМБУЯ ВЛАДЕЮЩЕЙ КОМПАНИЕЙ МАРАБУ-ТУР (НЫНЕ НЕ СУЩЕСТВУЮЩЕЙ ПО ЦЕЛОМУ РЯДУ ПРИЧИН) НЕ УДАЛОСЬ. В СВЯЗИ С ЭТИМ АФРИКА-ТУР НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВ, ВЗЯТЫХ НА СЕБЯ РАННЕЕ КОМПАНИЕЙ МАРАБУ-ТУР, А ТАКЖЕ НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ОПЛАЧЕННЫЕ НА ИМЯ ОЛИВЕР НАМБУЯ И МАРАБУ-ТУР ПРЕДОПЛАТЫ ЗА ТУРЫ И ПУТЕШЕСТВИЯ. НО МЫ ГОТОВЫ ПОЙТИ НА ВСТРЕЧУ И СДЕЛАТЬ ВСЕ ВОЗМОЖНОЕ, ЧТОБЫ ЗАПЛАНИРОВАННЫЕ ВАМИ ПУТЕШЕСТВИЯ СОСТОЯЛИСЬ, И ПРЕДОСТАВИТЬ КАКИЕ-ТО СКИДКИ ТЕМ, КТО ПОТЕРЯЛ ДЕНЬГИ.
-------------------------------------------------
Мы уже потеряли часть клиентов, которые оказались жертвами недобросовестности Оливер Намбуя и ее младшей сестры Риты. Реорганизация заняла очень много времени, так как мы столкнулись со всяческими попытками помешать продолжать деятельность, но уже завершена. Мы будем продолжать водить группы тем же образом, как это осуществлялось раннее, но уже в другом составе.
-------------------------------------------------
Africa Tur Справочные материалы Южно-Африканская Республика. Весь мир в одной стране ЛИКИ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ: МАДАМ БЕЛЬМАС

ЛИКИ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ: МАДАМ БЕЛЬМАС

— Впервые я услышала о Ксении Бельмас почти сразу же по приезде в южноафриканский город Дурбан. Новые коллеги из университета Дурбан-Вествил, в котором я тружусь, сказали мне тогда «А знаете, здесь уже была одна русская, знаменитая певица», — рассказывает доктор исторических наук И. Филатова, долгое время работающая в ЮАР.

«Русских» — так здесь зовут всех выходцев из России, царской ли, советской ли, — в Южной Африке на самом деле немало. Две волны еврейской эмиграции — беженцев от погромов в начале века и от советского строя через Израиль в последние десятилетия советской эпохи; разношерстная эмиграция времен трех русских революций и Гражданской войны; власовцы и «перемещенные лица», специалисты-контрактники и разнообразные предприниматели новой эпохи; выходцы из знатных аристократических семей и полуграмотные мастеровые — всем находилось место под южноафриканским солнцем. Оседали в основном в Йоханнесбурге и Кейптауне; в Дурбане селились реже. Но о певице Бельмас я не слышала никогда

«Может, и была она знаменитой, но уж наверняка только на дурбанском небосклоне», — решила я. Тем не менее отправилась на поиски людей, знавших Ксению Бельмас Поговорила с одним из ее учеников. Узнать удалось немногое — человек этот застал последние годы ее жизни и никогда не был к ней близок. Сказал, что была она очень знаменита и гастролировала с Ла Скала Дал переснять обложки от пластинок (ага, значит, были пластинки — это уже что-то ). Представил меня аккомпаниаторше мадам Бельмас Та обещала собраться с мыслями и позвонить, но так и не позвонила. После трех напоминаний она наконец сказала: «Но, поймите же, я ничего не знаю и ничего интересного вам рассказать не могу». Поиск оборвался.

Года через два я случайно познакомилась с Марией Макнаб, женщиной, которая снимала комнату у Бельмас в 50—60-е гг. и осталась с ней дружна до конца ее дней. Мария оказалась кладезем полезной информации: дала имена и адреса других учеников Мадам (все, кто знал Бельмас, только так ее и звали — Мадам), фотографии, газетные вырезки, некролог.

Одна статья, опубликованная в дурбанской газете, меня особенно поразила. «В Европе думают, что великое сопрано Ксения Бельмас умерла. Ее голоса не слышали там в театрах и концертных залах вот уже 30 лет, он остался лишь на дорогих коллекционных пластинках. Но один из ее поклонников, голландец, не удовольствовался тем, что мадам Бельмас внезапно исчезла с оперной сцены. Он начал поиск, который закончился только в этом месяце, когда на порог дома 474 по улице Бартля легло письмо. Вскрыв его, мадам Бельмас прочитала: «Я все еще не могу поверить, что после всех этих лет я, наконец, отыскал ваш адрес..» «

Писатель Лео Рименс, автор книги о знаменитых певцах, пытался включить Ксению Бельмас в их число, но ему ничего не удалось узнать о ней. Автор статьи раскопал любопытные подробности ее жизни. Ксения Бельмас, по его сведениям, родилась в России и училась в Киевской консерватории. Она потеряла семью во время революции, перебралась в Европу и отправилась учиться в Италию. Закончив учебу, решила попробовать свои силы в Париже. Со сменой белья в чемодане, с мелочью в одном кармане и рекомендательным письмом в другом она отправилась покорять культурную столицу мира — и Париж пал За три месяца Бельмас дала 16 концертов, она пела с восемью ведущими оркестрами Франции. На Парижской выставке 1926 г. она дала 17 концертов в Гран-Пале. На одном из них присутствовал президент, и ее представили. После ошеломительного успеха на выставке ее пригласили петь в Грандопера Просили петь в «Фаусте», но она захотела «Аиду» — и пела «Аиду». Это был взлет невероятной карьеры, которая увела мадам Бельмас на гастроли в Германию (там было записано большинство ее пластинок), Польшу, Скандинавию, снова Францию, Австралию и, наконец, в Южную Африку.

Даже повидав Ксению Бельмас, журналист не узнал об этой удивительной судьбе больше ничего. Это было много — и совсем мало. Почему Мадам не осталась во Франции, а обосновалась в Дурбане? Что приключилось с ней в России? Как она оказалась в Европе? На что жила в Южной Африке? На все эти вопросы ответов не было.

Из разговоров с несколькими бывшими учениками вырисовалась личность необыкновенная. Убранство небольшого дома Мадам — не в лучшем районе — покоряло всех, кто бывал там, изысканным вкусом После ее смерти за ее антикварную мебель разгорелась настоящая война Мадам была по-настоящему бедна, но вела себя по-королевски. И в последние годы жизни, даже располнев, одевалась дорого и по последней моде. Делала дорогие подарки. Приглашала гостей отведать умопомрачительные блюда русской и украинской кухни. Даже учеников всегда угощала специально приготовленными закусками. Гостей Мадам любила и принимала их широко, на славянский манер.

Мне говорили, что было в ней нечто величавое. И действительно, при всем различии черт, на фотографиях, особенно поздних, взглядом и всем обликом своим напоминала она Анну Ахматову в старости. Что их роднило? Осознание собственного гения? Бремя перенесенных потерь, лишений и страданий?


Мадам была остра на язык, презирала «домохозяек Умбило» — неработающих жен того района Дурбана, где она жила, и сама, конечно, работала много, потому что частные уроки пения были единственным источником ее доходов. Жила так, словно быт для нее не существовал, и ругала Южную Африку за отсутствие духовности. Ненавидела закрытую, «ручную», как она говорила, немецкую манеру пения, популярную среди певцов Южной Африки в те годы.

В жизни Мадам были какие-то тайны. К ней часто приходили русские, долго сидели и тихо говорили на кухне неизвестно о чем. Про Россию она не рассказывала никогда Вообще не любила говорить о политике, считая ее делом недостойным и безвкусным, но предрекала Южной Африке революцию — расплату за отношение белых к черным согражданам.

Был муж, замечательный пианист Александр Кичин, но он ушел от нее к богатой южноафриканке. Та его бросила, и он совсем опустился, начал пить. Иногда появлялся, просил денег. Мадам встречала его хорошо, кормила, отмывала, но денег у нее не было.

При прекрасном французском по-английски она говорила плохо, с сильным акцентом и ошибками — и за это, по официальной версии, ее не взяли преподавать пение в Натальском университете, чего она очень добивалась. Но мне говорили, что дело было, конечно, не только в языке. Местные профессионалы завидовали ее прошлому успеху и боялись ее таланта, а ее итальянская манера пения раздражала их, потому что сами они так петь не могли — ни у кого из них попросту не хватало на это голоса Они так до конца и не приняли Мадам в свой круг. Она осталась чужаком, аутсайдером.

«Не скажете мне, что такое „svolochi“? — спросила одна из бывших ее учениц. — Она так часто называла своих врагов».

Все это было очень интересно, но все же недостаточно. О жизни Мадам никто толком ничего не знал — при всей открытости своего дома о себе она, однако, рассказывала мало, особенно ученикам.

Мария упомянула человека, который, как она выразилась, «содержал» Мадам, и сказала, что он жив и здоров и живет в том же доме, где когда-то жила Бельмас Кто такой? «Карл фон Лилиен- иггейн, эстонский немец». Я попросила представить меня, и Мария пообещала Но шли дни, месяцы, годы — а знакомство все не случалось. Марии было некогда, потом, по ее словам, было некогда Карлу. Идти без приглашения мне не хотелось. Я представляла себе чопорного эстонского немца, у которого вряд ли могло быть особенно доброе отношение к русским. Мадам, конечно, тоже русская, а он, судя по всему, ее любил или, по крайней мере, ей помогал — но она ведь была жертвой, а я-то к этой категории никак не подхожу.

Но однажды, в начале февраля 1998 г., меня словно что-то ударило. Мне вдруг стало совершенно необходимо разыскать этого Карла, срочно, немедленно. Я позвонила Марии, и она пообещала, что позвонит ему сейчас же. Результаты были неутешительные. Телефон его не отвечал, она поехала к нему домой, и оказалось, что дверь заперта, вещи в доме, но в полном беспорядке, мусор не убран, а самого Карла нет. Тут я заволновалась. Ведь это дом Мадам — там могут быть ее вещи, письма, документы. Ведь случись что с этим Карлом, чужие люди просто выметут все это на помойку. Стала обзванивать больницы и дома для престарелых — все безрезультатно. Поехала к дому, походила вокруг. Дом старый, ободранный, занавесок нет — совсем нежилой вид. Зашла в кафе напротив. Конечно, они все знают Карла, он всегда тут. Но вот где сейчас, неизвестно.

Вернулась. Старичок, сильно навеселе, проходя мимо дома, приветственно махнул в его сторону рукой. Может, Карл? Я спросила, не знает ли он хозяина А как же, конечно, знает. Он дома Он всегда дома Старичок подошел к стеклянной двери и начал изо всех сил колотить в нее кулаками и ботинками. За стеклом появилось бледно-желтое лицо, дверь отворилась.

— Простите, я ищу господина Карла фон Аилиенштейна

— Ну, это я.

— Извините, я историк из России, я работаю над биографией мадам Бельмас. Я знаю, что вы были знакомы. Мне хотелось бы вас немного о ней расспросить.

Он не пригласил меня войти. Вместо этого озлобленно про-кричал;

— У меня ничего больше нет! Ничего не осталось! Вот, вот, хотите — забирайте.

Он бросился в комнату, схватил какие-то бумаги, старые афиши, несколько фотографий и начал бросать их на стол Тут уж я, конечно, вошла, без приглашения.

Боже, что это был за дом! Ужасный запах одинокой, неприбранной мужской старости так и ударил в нос Грязный пол, грязные запятнанные обои, грязная занавеска на единственном окне, пыль. Мебели почти нет, а то, что есть, истерто, избито, грязно. Только старинный граммофон на красивой тумбочке прикрыт от пыли салфеткой да на большой фотографии Мадам в красивой рамке — ни пятнышка На обеденном столе, которым, судя по всему, давно не пользовались, аккуратно разложены старые открытки адресами вверх.

Карлу на вид за восемьдесят. Небрит, рубашка давно не стирана, бесформенные брюки все в пятнах. Не таким представляла я себе «эстонского немца»!

— Еще раз извините за то, что я пришла без приглашения. Я русский историк, мне очень хотелось бы поговорить с вами о мадам Бельмас Я могу прийти завтра, в любое время, или послезавтра, когда вам удобно.

— Некогда мне. У меня дел полно. Мне вот на почту надо. Все вы такие, русские. Ни одного слова, небось, по-русски не помните.

Тут уж я обиделась. «Отчего же не помню, — сказала я по- русски. — Не знаю, поймете ли вы меня, но если вы предпочитаете говорить по-русски, то мне это гораздо удобнее».

И тут произошло чудо. Лицо его просветлело, он улыбнулся широко, всем лицом, словно всем телом, и вдруг запел «Широка страна моя родная, много в ней…». У него еще был хороший голос, когда-то , вероятно, сильный.

Но что меня поразило — пел он почти без акцента Он и говорил, как потом оказалось, почти без акцента, только вот слова забывал. Да и с чего у него быть акценту. Мать у него русская, родился и провел все детство в деревне Красная Слобода под Тамбовом, и главная печаль его жизни в том, что отец увез его оттуда в Эстонию. А потом несколько десятилетий он жил под одной крышей с мадам Бельмас и, конечно, говорил с ней только по-русски. Он очень гордился, что он вовсе не немец, а эстонец, как он сказал, русский эстонец, Лилиенштейн.

Все сразу изменилось. Карл говорил не переставая, не хотел меня отпускать, а когда я все же собралась уходить, назначил встречу на следующее утро.

Странно, но даже после этого лихорадка поиска меня не отпустила Я беспокоилась, что за эту ночь что-то произойдет: Карл передумает или не сможет со мной говорить — ведь он явно не без странностей, — и я так ничего и не узнаю. Но на следующее утро Карл, широко улыбаясь, ждал меня в дверях. На нем даже была чистая рубашка


Ни слова не говоря, даже не ответив на мое приветствие, он взял меня за руку и повел через гостиную, в которой я была накануне, в соседнюю комнату, совсем пустую и запущенную, а оттуда на веранду. В углу этой грязной и тоже пустой веранды стоял старый заржавленный холодильник, а на нем… на нем стоял до блеска начищенный белого металла витой поднос, на подносе простой деревянный ящичек, увитый красивой золотой тесьмой, на нем — открытая крохотная книжечка, как оказалось, молитвенник. Перед ящичком на подносе лежал старый, пожелтевший листок бумаги и на нем надпись на двух языках, английском и русском: «Мадам Ксения Бельмас, 23.1.1890 — 22.1981».

Карл снял ящичек — он оказался тяжелым — с подноса и протянул его мне. — Возьмите. Мадам хотела, чтобы я похоронил ее на родине, в Чернигове, но я долго болел и не мог, а вы сказали, что собираетесь в Россию.

Я действительно собиралась в Россию — скоро, в конце февраля, но не в Чернигов и даже не в Киев, а в Москву. Но главное, конечно, не в этом Прах ведь не коробка из-под обуви. Нужны документы, по крайней мере свидетельство о смерти, завещание, разрешение на захоронение, деньги… Но о том, чтобы отказаться, не было и речи. Карл сказал это так, что я просто молча взяла ящичек.

Когда мы вернулись в гостиную, на столе оказался пакет. Карл открыл его — ия ахнула. Там была рукопись: «Я — Ксения Бельмас Когда мне было только пять лет, я уже давала концерты пения. Я ходила из дома в дом, и сначала мне давали чай и пирожные, а потом меня приглашали в другую комнату, где все сидели, а я стояла посередине и пела все песни, которым научила меня моя мать. Так искусство пения родилось в украинском городе Чернигове, неподалеку от Киева».

Это были воспоминания Мадам, продиктованные ею Карлу и записанные им с ее слов. Редкая, необыкновенная удача для историка! Я подумала было, что Карл написал этот текст сам, по следам разговоров с Мадам, тем более что с третьей страницы повествование шло в третьем лице. Но, почитав его немного, поняла, что Мадам действительно надиктовала его Карлу, а писал он, вероятно, просто потому, что знал английский лучше и мог писать без ошибок.

Рукопись небольшая — двадцать рукописных страниц крупным почерком Но это поразительный документ, написанный с достоинством и гордостью за свой талант и труд.

Ксения родилась в небогатой семье. Отец ее был обрусевший француз, мать — украинка. В шесть лет Ксения начала петь в церковном хоре, которым руководила ее старшая сестра, пела на любительских концертах, потом с оркестрами, приезжавшими в Чернигов на гастроли. В шестнадцать, вопреки воле родителей, отправилась на прослушивание в Киевскую консерваторию и была немедленно принята Плату за первый семестр внесла сестра, после этого Ксения должна была заботиться о себе сама

Зарабатывала она концертами. Уже в шестнадцать лет пела знаменитую труднейшую сцену Леоноры из «Фиделио». Пела с лучшими оркестрами, в том числе у самого знаменитого тогда в России дирижера Александра Виноградского. Публика встречала ее с неизменным энтузиазмом

В двадцать лет Ксения окончила консерваторию с отличием и золотой медалью. Вскоре она вышла замуж за богатого помещика Аркадия Бобровникова Жизнь открывала перед ней замечательные перспективы. Муж поддерживал ее стремление к большой профессиональной карьере, и она поехала в Москву. Стажировалась в Большом театре под руководством музыкального руководителя театра Эмиля Купера Потом был контракт в Харьковской опере, а перед самой войной она пела в Одессе. Первая мировая положила всему этому конец. Муж был тяжело ранен, и Ксения бросилась в Петербург выхаживать его. Когда он немного оправился, они вернулись в его украинское поместье и провели там всю войну. Но началась революция, а потом Гражданская война Муж Ксении умер, поместье было конфисковано, она осталась без средств и отправилась в Киев зарабатывать концертами.

Петь приходилось перед солдатами, на улицах и площадях, и Бельмас поняла, что так она скоро потеряет голос, если ничего не предпримет. Она решилась на отчаянный шаг. Вместе с тремя подругами ушла из Киева и пустилась в путешествие к польской границе. Это был 1921 год. На Украине господствовал террор, власть переходила из рук в руки, и десятидневное пешее путешествие не могло быть легким. В своих воспоминаниях Мадам назвала его «ужасным», но больше не сказала о нем ничего. Не рассказывала об этом ни ученикам, ни Карлу. Как они шли, какие ужасы видели по пути, как остались живы, как перебрались через границу, где и как достали паспорта — все это Мадам унесла с собой в могилу.

Дальше были трудные времена в Польше, встреча с известным пианистом Александром Кичиным, новое замужество и исполнение заветной цели: учеба в Италии. Ксения решила, что должна петь лучше, чем большинство итальянских певцов, — и добилась этого.

Мадам подробно описала свою карьеру: где и какие концерты давала, что исполняла, как принимали, кто и как отзывался о концертах. Рассказала и о бесконечных проблемах с паспортами и визами, о безденежье, о том, как полгода гастролировала вместе со знаменитой балериной Анной Павловой. Стало понятно, что она

не могла получить желанный французский паспорт, потому что для этого ей нужно было несколько лет прожить во Франции почти безвыездно, а безденежье гнало ее на длительные гастроли. В Южной Африке Мадам впервые выступала в 1934 г. — с ошеломительным успехом. Почему она вернулась туда, почему осталась там навсегда — об этом в автобиографии снова лишь одна фраза: «Через четыре года, испытав домашние потрясения, Ксения осталась одна и приняла вид на жительство в Южной Африке, найдя здесь совершенный покой и удовлетворение».

Карл не смог объяснить мне, почему она не вернулась в Европу после Второй мировой войны. Но и так понятно, что дело было, конечно, не в покое, или, по крайней мере, не только в нем. Очевидно, мадам задержалась в Южной Африке на год из-за домашних проблем, потом началась война, потом не было денег. Да и вообще начинать новую жизнь и строить карьеру заново было уже поздно: когда война кончилась, ей было уже 55.

По словам Мадам, во время войны советское консульство в Южной Африке пригласило ее вернуться в Россию. Трудно в это поверить. В то время многие бывшие эмигранты из России пытались туда вернуться, но все заявления и обращения из Южной Африки остались без ответа Так или иначе, приглашение это было ею «встречено холодно». Однако, писал Карл с ее слов, «несмотря на это, у нее осталось желание помочь своей Родине в борьбе не на жизнь, а на смерть против нацизма, и во время войны она стала активной участницей благотворительных концертов».

В мемуарах не упомянута опера «Снегурочка», в которой Бельмас пела в 1941 г. Опера была поставлена в Йоханнесбурге по инициативе южноафриканского общества «Медицинская помощь России». Представления принесли 15 тысяч фунтов стерлингов — большие по тем временам деньги, на которые были закуплены медикаменты и медицинское оборудование для России. То ли певица не хранила писем и деловых бумаг, то ли Карл их выбросил, — но в доме остались только афиши ее концертов. И все же благодарственное письмо общества сохранилось вместе с двумя письмами от друзей.

Карл рассказал мне, что впервые услышал Мадам совсем молодым, в Эстонии, и был поражен ее голосом Он стал морским инженером, во время войны был несколько месяцев в госпитале в Южной Африке и женился там. Вернувшись после войны, обнаружил, что жена, не дождавшись от него писем, вышла замуж за другого. Если это и огорчило его, то ненадолго, потому что он встретил Мадам снова. Он был моложе ее на двадцать лет, и он не любил ее, как мне представилось, когда я впервые услышала о нем, в простом, обывательском смысле слова, — он ее боготворил. Боготворил ее голос, она стала единственным смыслом его жизни, он заботился о ней и служил ей до конца дней. Увидев, как она бедствует, перебиваясь частными уроками, он купил дом, который она снимала, и освободил ее от арендной платы. Когда он приходил из плаваний, он останавливался в этом доме — том самом, в котором мы теперь разговаривали, — но хозяйкой в нем была Мадам Карл поселился там постоянно, только когда ушел на пенсию.

Она долго болела, и Карл готовил ей, стирал, мыл и кормил ее. Болезнь вконец подорвала их, ее и Карла, бюджет — медицинской страховки у Мадам, конечно, не было. Она раздавала вещи, посуду, мебель в обмен на продукты.

Когда она умерла, похоронили ее на деньги учеников, а Карл вынужден был уступить половину дома служительнице протестантской церкви по соседству. Он остался жить в доме, завещав его все той же служительнице.

Закончив свой рассказ, Карл открыл граммофон и поставил пластинку. Она трещала и шипела; но вот раздался голос Мадам, и я забыла обо всем на свете. Необыкновенной силы голос этот завораживал, словно втягивал в себя. Позже я достала диск с записями Бельмас — новейшая технология позволила «очистить» звук старых пластинок на диске. Но того потрясения, которое я испытала в ее доме, слушая заезженную пластинку, единственную оставшуюся у Карла, уже не было.

Я приходила туда в том феврале еще пять-шесть раз. А потом мне нужно было ехать в Москву, и я с ним распрощалась — до возвращения. Но накануне отъезда мне позвонила Мария и сказала, что Карл в больнице. Я поехала туда вечером, уже сложив вещи. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он умирает. У него была гангрена — вот откуда этот ужасный запах в его доме! Казалось, он был без сознания, но, увидев меня, попытался что-то сказать — и не смог. Закрыл глаза, отвернулся. Больница была ужасная. Грязь, умирающие и выздоравливающие в одной палате. Игла капельницы давно выпала из вены Карла, лекарство сочилось на простыню, и она уже вся промокла Сестры крутились поблизости и весело болтали, но никому не было до Карла никакого дела

На следующий день я позвонила Марии из Йоханнесбурга, и она сказала мне, что ночью Карл умер.

Он готовился к смерти и разложил на столе адреса тех, кому нужно было сообщить о его смерти. Он избавился от всех вещей, а то, что считал ценным, аккуратно упаковал для новой владелицы; ей ведь должен был достаться и дом, и все, что в нем оставалось. Одно его, конечно, мучило — то, что не выполнил он желания мадам Бельмас, не похоронил ее прах на родине. Понимал, что без него никто этого уже не сделает. Вот почему так засветился он весь, когда я сказала, что я русская, и что бываю в России часто, и что вот-вот поеду в Москву. Он, конечно, решил, что я ангел, посланный ему самим небом для исполнения последнего долга его жизни. Совпадение? Наверно. Но ведь и меня что-то толкнуло на поиски Карла…


Бывает же счастливый конец даже у печальных историй! Мадам Бельмас хотела, чтобы ее прах вернулся на родину — и желание это наконец-то сбылось. Что может быть счастливее такого конца у истории, героя которой уже нет в живых?

Урна с прахом Мадам простояла у меня в дурбанской квартире несколько месяцев, когда я решилась наконец позвонить в украинское посольство в Претории. Ничего хорошего я не ожидала: у посольских своих забот полон рот, зачем им еще какие-то осложнения с прахом. Соотечественница? Так ведь эмигрантка Знаменитая? Так то ж давно.

Все оказалось совсем не так. Советник посольства, Александр Глебович Цветков, которому меня представили, оказался замечательным человеком. Историей Мадам он заинтересовался сразу и живо. Не только в силу природной отзывчивости, но и потому, что в своей до-мидовской жизни был историком. В ноябре 1998 г., когда Цветков приехал по делам в Дурбан, мы встретились, поговорили, и я передала ему урну.

Колеса бюрократии вертятся нескоро. Немало усилий пришлось приложить Цветкову и его жене, Екатерине Викторовне, прежде чем прах Мадам оказался на украинской земле и был наконец захоронен.

3 сентября 2000 г. урна с прахом была захоронена на лучшем в Киеве Байковом кладбище. 5 сентября состоялась панихида На церемонии были и представители министерства культуры, и музыкальной общественности. Надпись на памятнике-стеле короткая, как и полагается великим: «Певучему голосу Украины — Ксении Бельмас 1890—1981. Чернигов — Дурбан».


Могла ли Мадам мечтать обо всем этом?- Или, наоборот, была уверена, что так оно все когда-нибудь и будет?

После Второй мировой войны приехали те, кто когда-то осел во Франции и на Дальнем Востоке — в Харбине и Шанхае. Кровавые события начала шестидесятых годов в Конго-Заире заставили русских бежать оттуда в Южную Африку. В семидесятых годах множество семей российского происхождения покинуло Южную Родезию накануне падения там режима апартеида.

В самой Южной Африке наибольшую известность получил художник Владимир Третников. Он переселился в Кейптаун из Шанхая после Второй мировой войны. К его творчеству относятся по-разному, но в первые десятилетия после войны репродукции его картин продавались многотысячными тиражами, и он приобрел славу одного из самых богатых художников в мире.