Africa Tur → Уганда → Книги и материалы об Уганде → Н. А. Ксенофонтова, Ю. В. Луконин, В. П. Панкратьев. ИСТОРИЯ УГАНДЫ в новое и новейшее время → Колониальная политика в области социальной инфраструктуры

Колониальная политика в области социальной инфраструктуры

Нараставшая антиколониальная борьба народов Уганды заставляла колонизаторов вносить изменения в политику как в области образования, так и здравоохранения. Однако анализ этой политики показывает, что эти изменения не несли ничего принципиально нового.

В 1953 г. была опубликована восьмилетняя программа развития образования — «программа-де Банзепа» [443, 14.V.1953]. Предусматривались подготовка 1100 учителей в год, ежегодный прирост учащихся на 23 тыс., доведение ежегодного выпуска средних школ до 500 человек. Подавляющее большинство начальных и неполных средних школ, однако, оставалось в руках миссионерских обществ. В 1959 г. они контролировали 98% первых и 90% вторых [300, с. 217]. Разделение школ по религиозному признаку по-прежнему использовалось в политике «разделяй и властвуй». Сохранялся утилитарный подход к обучению африканцев: колонизаторам были нужны квалифицированные рабочие и служащие, но не работники умственного труда, ядро национальной интеллигенции. Свое отрицательное отношение к введению среднего технического образования для африканцев колонизаторы оправдывали тем, что они якобы не испытывают к нему интереса. Один из немногих африканских инженеров, М. Моске, опроверг подобные измышления [477, 18.11.1962]. Он утверждал, что власти умышленно игнорировали техническое и инженерное образование африканцев. Он видел в этом заговор против будущего прогресса страны.

Уровень знаний, которые получали африканцы в школах, был низким. Основную ответственность за это африканские прогрессивные круги возлагали на колонизаторов, упорно защищавших монополию миссионерских организаций над школами. Комиссия-де Банзена жаловалась, что африканцы требовали «создать школы, свободные от контроля миссий» [443, 14.V.1953], Реакцией на действия властей было расширение сети частных школ. В 1953 г. их насчитывалось 200, в том числе 91 только в Буганде (443, 14.V.1953]. Комиссия-де Банзена признала что многие родители посылали своих детей в эти школы, считая их свободными от иностранного контроля и выражая у не ревность, что они дадут учащимся более высокие знания, чем миссионерские и даже государственные школы.

В 1953 г. угандцы получили, наконец, возможность учиться и высшем учебном заведении на месте, не выезжая за пределы Восточной Африки. Университетский колледж Макерере стал филиалом Лондонского университета. Его выпускники получали университетские дипломы и могли сдавать экзамены на степени бакалавра, магистра, лиценциата. Однако африканская интеллигенция выражала глубокое недовольство постановкой университетского образования.

Результатом политики колонизаторов были культурная отсталость Уганды, высокий процент неграмотности ее населения, почти полное отсутствие специалистов-африканцев в большинстве отраслей народного хозяйства и учреждений социального обслуживания.

Таким же было положение и в области здравоохранения. «Планы развития» — десятилетний (1946—1954) и пятилетний (1955—1959) — предусматривали расходы в размере 3 млн. ф. ст., или менее 1 шилл. на душу населения в год (подсчитано но [443, 22.VII.1948, 13.1.1955]). Б. Мукаса, умеренный африканский деятель, писал, что такой низкий уровень расходов на нужды здравоохранения не может удовлетворить самые скромные потребности охраны здоровья одного человека в течение года [133, с. 108]. Другой умеренный деятель, Набета указывал в 1961 г., что если Англия только на одну лечебную работу ежегодно расходовала на душу населения 280 шилл., то в Уганде на всю систему здравоохранения тратилось в 40 раз меньше [477, 29.IX.1961].

По данным ООН, в Уганде в 1956 г. было 283 врача, т. е. один врач приходился на 20—22 тыс. жителей (подсчитано по [134, с. 41]). В Англии один врач обслуживал 800—900 человек [477, 29.IX.1961]. В том же году функционировали 48 больниц (42 городские и 6 сельских) и 197 диспансеров. Во всех этих учреждениях насчитывалось 6395 коек [134, с. 41]. Однако это были усредненные данные, не позволявшие правильно оценивать состояние здравоохранения в протекторате. Власти заботились об охране здоровья главным образом в городских центрах, где сосредоточилось неафриканское население. Именно здесь и находились 42 больницы (около 4,5 тыс. коек) с современным оборудованием и квалифицированным персоналом. По официальным данным, в 1962 г. один врач приходился на 8—10 тыс. городских жителей [477, 5.1.1962]. В сельской же местности в 1955 г. было всего 6 больниц и несколько десятков диспансеров, имевших 2 тыс. коек. Здесь один врач обслуживал до 50 тыс. сельских жителей [477, 5.1.1962].

И без того тяжелое положение с медицинским обслуживанием усугублялось дискриминационной практикой властей. Каждая расовая группа имела свои лечебные учреждения. Даже в государственном госпитале Мулаго (пригород Кампалы) было два корпуса: один для неафриканцев, другой для африканцев [477, 4.VI.1959].

В 1957 г. власти отменили бесплатное лечение [447, 11.11.1957] . В 1959 г. взималось 30 шилл. в госпитале Мулаго и родильных домах, 25 шилл. в больницах Джинджи, Мбале и Масаки, 20 шилл.— в остальных больницах. Для приходящих больных устанавливалась плата в размере 2—3 шилл. за прием.

Мало внимания власти уделяли подготовке африканского персонала. Медицинский факультет Макерере выпустил первых врачей-африканцев лишь в начале 50-х годов. В дальнейшем выпускалось 3—5 врачей в год. Накануне провозглашения независимости число врачей-африканцев на государственной службе не превышало 50.

Колониальные власти заботились о благоустройстве и санитарно-гигиеническом обслуживании лишь городских кварталов, населенных неафрикапцами. Что касается африканских кварталов, то они были лишены дорожной сети, канализации, водопровода, электрического освещения, дренажных устройств, санитарных учреждений. Африканцы жили в глинобитных хижинах, в условиях большой скученности. Например, кварталы Кампалы, не входившие в муниципальные границы, представляли собой трущобы. Сами власти называли их «заразным поясом», угрожавшим городу. Еще хуже было положение в Джиндже, Мбале, Тороро, Масаке.