Africa Tur → Справочные материалы → «СТРАНА ЗОЛОТА» - века, культуры, государства → Сонгай в большом мире: гроза с севера

Сонгай в большом мире: гроза с севера

Мы подходим к завершающему этапу истории Сонгайской державы — ее падению под натиском марокканских завоевателей. Поход паши Джудара, решивший судьбу Сонгай, имел свою предысторию. На протяжении всего XVI в. отношения между сонгаями и Марокко были полны кризисов, политических и экономических, и конфликтных ситуаций. Поводов для этого оказывалось предостаточно, хотя на первый план в источниках обычно выступает вопрос о том, кому распоряжаться соляными копями в Сахаре — саадидскому султану или сонгайскому аскии. Ведь соляная торговля продолжала быть важнейшим источником для царской казны, а в средствах этих, т.е. в конечном счете в суданском золоте, весьма нуждались что в Гао, что в Марракеше. Исследования последних лет все чаще обращают внимание, однако, на некое фундаментальное сходство в социальноэкономических структурах обоих государств. И в Сонгай, и в Марокко самодержавная власть правителя утверждалась в постоянной борьбе с населением, которое в большой своей части только считалось покоренным; и там и тут это влекло за собой бесконечные карательные походы; и одновременно по обе стороны Сахары постоянно усиливался нажим на разные группы населения со стороны царской казны. И, кстати, эти «опоры власти» пережили и шерифскую династию Саадидов, и династию, созданную в Судане Мухаммедом Туре.

Как бы то ни было, на протяжении почти полувека на авансцене сахарекосуданской «большой политики» оставалась все же именно соль. Мы не раз уже говорили, что главным источником ее для Западного Судана были копи Тегаззы. Тот, кто держал их в руках, мог практически держать в руках и всю золотую торговлю с Западной Африкой. По обе стороны Сахары это прекрасно понимали. Но до начала XVI в. Тегазза оставалась подчинена кочевникаммесуфа, тем самым, о которых Ибн Хаукал писал еще в X в. Только после создания великой Сонгайской державы кочевникам пришлось потесниться и признать верховную власть аскии. Так, с правления алХадж Мухаммеда I цари Гао сделались хозяевами соляных копей.

Саадидские султаны Марокко тоже попробовали проявить активный интерес к Тегаззе. В 1546 г. султан Мухаммед ашШейх обратился к аскии Исхаку I с предложением уступить ему соляные копи. Как рассказывает Абдаррахман асСади, аския холодно ответил, что он — не тот Исхак, который станет выслушивать подобные предложения: такойде Исхак еще не родился на свет. И в подтверждение такого недвусмысленного ответа повелел своим туарегским вассалам отправить двухтысячный отряд пограбить пограничную южную провинцию Марокко, Дра. Только десять лет спустя марокканцы смогли ответить на эту обиду. Посланный в Тегаззу отряд добился «внушительного» успеха: были убиты сонгайскиЙ управитель коней и селения и несколько туарегов, занимавшихся погрузкой соли. После этого марокканцы ушли назад. И в соляных делах больше чем на десять лет наступило полное затишье. Правителям Марокко было не до сахарской торговли.

И здесь перед нами предстает та решающая роль, которая в сонгайскомарокканских отношениях принадлежала внешнеполитической обстановке в масштабе всего Средиземноморья; ведь Западный, да и Центральный Судан были неотъемлемой частью того сложного комплекса отношений, который сформировался в этом регионе в течение нескольких столетий. А комплекс этот создавался действиями многих участников — испанцев, португальцев, турок (притом как в Стамбуле, так и в Алжире), хаусанских правителей княжества Кебби (тех самых, что носили титул канта) и других городовгосударств и, конечно же, кочевых племен Сахары, туарегов и арабов. Именно запутанное переплетение их действий определяло поведение правителей Марокко, для которых в конечном счете экспансия в южном направлении оказалась чуть ли не условием выживания: ведь у них в отличие от испанцев и португальцев не было заморских владений, откуда в Европу с начала XVI в. непрерывным потоком поступали драгоценные металлы

Большая часть XVI столетия ушла у марокканцев на то, чтобы отстоять независимость страны перед лицом двух очень грозных противников — турок и португальцев. Турки к середине века подчинили себе всю Северную Африку и стояли у границ Марокко на востоке. Португальцы упорно пытались покорить страну, продвигаясь в глубь нее от захваченных гаваней на побережьях Атлантики и Средиземного моря. Правда, Саадидам удалось получить военную помощь от турецких наместников в Алжире против португальцев. Однако турецкой опасности это не умаляло. Тем более что как шерифская династия Саадиды претендовали на сан халифа — османские же султаны в Стамбуле, сами принявшие этот титул после завоевания Египта в 1517 г. и ликвидации марионеточного халифата каирских Аббасидов, отнюдь не скрывали своего неудовольствия по поводу саадидских притязаний.

Только блестящая победа над португальцами при ЭльКсар эльКебире в 1578 г. и последовавшее за нею объединение Марокко под властью молодого султана Мулай Ахмеда, принявшего почетный титул алМансур — «Победоносный», достаточно прочно обеспечили стране внешнюю безопасность, включая и безопасность от турок. Дело в том, что при ЭльКсар эльКебире погиб бездетный португальский король Себастьян, и в 1580 г. испанская армия под предводительством известного герцога Альбы присоединила его владения к владениям Филиппа II. Теперь Испания могла служить для Мулай Ахмеда противовесом против турок, а самой Испании султан мог не опасаться: слишком уж глубоко испанцы увязли в Нидерландах, а уж после гибели Великой армады в 1588 г. им и вовсе было не до Марокко. Правда, так сказать, на всякий случай Мулай Ахмед усердно укреплял дружественные отношения с Англией — самым опасным из противников Испании в тот период. Но, так или. иначе, теперь в Марракеше могли заняться суданскими делами.

А было это, на взгляд марокканских верхов, совершенно необходимо. Страна была разорена непрерывными войнами в течение десятилетий, да и внешняя угроза вовсе не была устранена окончательно. Султан собирался модернизировать свое войско, перевооружить его огнестрельным оружием, а для этого надо было торговать с Европой. Главную ставку в этом отношении алМансур как раз и делал на Англию; недаром он счел необходимым специальным посланием уведомить королеву Елизавету I об успехе экспедиции в Судан.

Но как раз к 80м годам XVI в. произошло заметное падение значения западносахарского караванного пути в торговле с Суданом. Вопервых, немалая доля западноафриканского золота уходила теперь к европейским факториям на побережье; а вовторых, сонгайские государи, начиная с аскии Дауда, сумели переориентировать почти весь оставшийся поток желтого металла на восточный путь. И золото утекло в Триполи и в Египет, т.е. в конечном счете в турецкие руки. АлМансур попробовал было начать действовать традиционным способом — перехватывая торговые пути; но это явно было ему не по силам: пришлось бы столкнуться и с турками, и с находившимся именно в это время на вершине могущества центральносуданским царством Борну. А союз с Борну нужен был марокканцам, чтобы оставить Сонгайскую державу в международной изоляции, и им это удалось. Дело определенно чтло к тому, чтобы попытаться захватить в свои руки истоки золотой торговли. Но еще до того как решение об этом было принято, марокканцы вновь обратили свое внимание на сахарские соляные копи в Тегаззе.

Первая попытка захватить Тегаззу успеха не принесла: черные невольникигорняки сбежали еще до появления марокканского отряда, и победа оказалась бесплодной: добывать соль все равно было некому. Тем временем аския Дауд, строжайше запретивший своим подданным возвращаться в Тегаззу, открыл на полпути из нее в Томбукту — в Таоденни — новые соляные разработки. Позднее сонгаи все же малопомалу вернулись к добыче на соляных месторождениях в Тегаззе, но и на этот раз аския — теперь уже алХадж Мухаммед II — наотрез отказался выполнить требование алМансура об уплате тому пошлины в размере одного мискаля золота за каждый вьюк соли.

В середине 80х годов у Мулай еще не было возможности сразу же предпринять крупномасштабную военную акцию. Поэтому до 1589 г. ничто не изменилось. Но в столице султана все больше убеждались: нельзя стать хозяевами торговли суданским золотом, пока в Судане существует сильное сонгайское государство. К тому же Мулай Ахмед был неплохо осведомлен о смутах в Сонгаи после низложения алХадж Мухаммеда II, смутах, ослаблявших некогда непобедимую Сонгайскую державу. Да и техническая слабость сонгайского войска в сравнении с марокканским, которое располагало огнестрельным оружием, тоже не составляла для него тайны. Так постепенно вызревала мысль: попробовать разгромить сонгайское государство или, на худой конец, превратить его в своего вассала — и тем самым стать безраздельным хозяином суданского золота.

В 1589 г. отыскался и повод для вторжения. Некий авантюрист по имени Улд Киринфил, сосланный Исхаком II в Тегаззу, сбежал в Марракеш, объявил себя там братом аскии, притом старшим братом, которого тот будто бы отстранил от власти, и обратился к султану Мулай Ахмеду за помощью. Конечно же, и сам султан, и его советники превосходно понимали, что имеют дело с самозванцем. Но это их не остановило, как не остановили подобного рода «мелочи» и польского короля Сигизмунда III него окружение полтора десятка лет спустя, когда они «признавали» в Кракове беглого монаха сыном Ивана IV — уж слишком удобен был представившийся случай Началась срочная подготовка военной экспедиции через Сахару.

Мухаммед алИфрани, марокканский историк XVIII в., сохранил нам не лишенный интереса рассказ о том, как в совете алМансура обсуждались, так сказать, пропагандистские мотивировки предстоявшего похода на Сонгаи. Поначалу выдвинуты были здесь три довода. Прежде всего, все участники совета исходили из того, что династия аскиев — родом из берберовзенага (санхаджа); такая версия их генеалогии действительно существовала и даже отражена в «Истории искателя» как один из возможных вариантов. А так как в Марокко эти берберы были подданными Саадидов, дальнейшее подразумевалось само собой… Вовторых, султан заявил, чтоде аския алХадж Мухаммед I получил от каирского Аббасида не самый сан халифа, а только право осуществлять власть в Судане от имени этого самого Аббасида; на соляные же копи, например, такое право не распространяется. Ну, а втретьих, алМансур полагал, что аскии — главное, Исхак II, с которым предстояло иметь дело, — недостаточно ревностно боролись за веру. При всем почтении к властителю советники восприняли эти доводы без особого энтузиазма. И тогда Мулай Ахмед без обиняков выложил им главное: поход в Судан и выгоднее, и безопаснее, чем война с турками из-за Ифрикии (т.е. Алжира и Туниса). Вот такой аргумент устроил всех и оказался решающим.