Africa Tur → Справочные материалы → ЭКСПАНСИЯ ПОРТУГАЛИИ В АФРИКЕ И БОРЬБА АФРИКАНСКИХ НАРОДОВ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ (XVI – XVIII вв.) → БОРЬБА АФРИКАНСКИХ НАРОДОВ НА ЗАВОЕВАННЫХ ТЕРРИТОРИЯХ ПРОТИВ ПОРТУГАЛЬСКОГО КОЛОНИАЛИЗМА

БОРЬБА АФРИКАНСКИХ НАРОДОВ НА ЗАВОЕВАННЫХ ТЕРРИТОРИЯХ ПРОТИВ ПОРТУГАЛЬСКОГО КОЛОНИАЛИЗМА

Хищническая политика Португалии, ничем не прикрытый грабеж захваченных территорий, насилия и всевозможные эксцессы, чинимые португальской солдатней, вымогательства, неограниченный произвол и издевательства колониальных чиновников, работорговцев, католических миссионеров, купцов и всякого рода авантюристов — все это не могло не вызвать ожесточение в народных массах, которое находило исход в борьбе за право на свободное существование. По мере того как усиливалась степень насилия в политике Португалии в отношении покоренных народов, возрастал и коэффициент дерзости в про-явлениях оппозиции чужеземному игу. Силу этой оппозиции ослабляли несколько существенных факторов, главными из которых были сравнительная отсталость социально-экономических отношений, поли-этническая структура населения, племенной сепаратизм и межплеменная рознь, искусственно подогревавшаяся колонизаторами, многоязычие, сравнительная отсталость военной техники и военного искусства (особенно отрицательное влияние на ход и исход борьбы африканцев против колонизаторов оказывало отсутствие у первых огнестрельного оружия и низкий уровень их вооружения, как правило оказывавшегося неэффективным по сравнению с европейским).

Разноплеменной состав населения Африки, этническое и лингвистическое многообразие, характерное для него, племенной сепаратизм и неразвитость процессов этнической консолидации были труднопреодолимыми препятствиями в деле сплочения африканских народов в борьбе против чужеземных угнетателей и объединения их в единую и организованную оппозицию. Сопротивление колонизаторам в «португальской» Африке вплоть до середины XX в. нигде не носило общенационального характера, а было, как правило, стихийным и спорадическим. Тем не менее это сопротивление имело место уже в XVI— XVIII вв.

Сила этого сопротивления явно преуменьшается в исторической литературе. Мономотапа, Конго, Ндонго, марокканские шейхства и восточноафриканские города дали примеры героической и упорной борьбы африканцев, отстаивавших свою честь и независимость, движимых чувствами патриотизма и ненависти к угнетателям. Несмотря на существование многих факторов, ослаблявших силу оппозиции чужеземным захватчикам, наиболее развитые в политическом и социально-экономическом отношении африканские народы (баконго, амбунду, каранга и др.) оказались способными в течение длительного времени противостоять одной из лучших европейских армий того времени.

Именно это сопротивление явилось главным фактором, обусловившим тот исторический факт, что в течение четырех веков своего «присутствия» в Африке вплоть до начала XX в. Португалия контролировала только прибрежные районы, но не могла овладеть внутренними районами континента.

Таким образом, народам бассейнов Конго и Замбези принадлежит та историческая заслуга, что в XVII—XVIII вв. они не только мужественно отстаивали свою независимость, но и преградили португальским колонизаторам путь к центральным районам континента, спасая тем самым их жителей от порабощения.

В XVI—XVII вв. в зоне португальского господства в Восточной Африке местное население, доведенное до отчаяния произволом португальских колониальных властей, неоднократно поднимало восстания.

Особенно часто восстания вспыхивали в Момбасе, где местные арабские купцы пытались вернуть себе права, которых их лишили португальцы. Для подавления этих восстаний колонизаторы часто прибегали к помощи соперничавших с султаном Момбасы султанов Малинди и Занзибара. Так, например, в 1528 г. Малинди и Занзибар помогли Нунью да Кунья взять штурмом Момбасу, заставить ее платить ежегодную дань португальской короне, а когда город отказался выполнить это требование, он был предан огню. В 1586 г. в Момбасе высадились турки во главе с Мирале-беем, которые, опираясь на помощь местного населения, изгнали португальцев. Но, нагрузив свои суда награбленной добычей, турки скоро покинули город, после чего португальцы подвергли население жестоким репрессиям. Через три года турки вернулись, и местные племена снова подняли антипортугальское восстание. Хотя это восстание было подавлено, а турки изгнаны из Момбасы, антиколониальные выступления не прекращались. Наконец, в 1592 г. португальцы разрушили большую часть Момбасы, низложили местного султана и поставили город под управление султана Малинди. Тогда же португальцы построили в Момбасе форт Жесуса [336, с. 13—14].

Крупное антипортугальское восстание вспыхнуло в Момбасе в 1631 г. Одной из причин этого восстания явилось, по-видимому, стремление португальцев окончательно подчинить город своей власти, ограничить его права и доходы и вытеснить арабских торговцев, установив свою торговую монополию в Восточной Африке. Как видно из источников, португальцы учредили в Момбасе таможню, взимая со всех проходящих мимо судов пошлину в размере 6% [95, док. 35, стр. 178]. Кроме того, со всех товаров, импортируемых где-либо на побережье, взималась пошлина (1%) на строительство и содержание крепостей.

Такой порядок вызывал возмущение среди арабов, само существование которых зависело от прибрежной торговли. Даже султаны Малинди выражали все большее недовольство своим зависимым положением. Они претендовали на треть доходов, получаемых таможней. Кроме того, эти султаны добивались, чтобы их суда могли беспошлинно торговать в других портах и чтобы они могли посылать одно судно в год в Мекку. Султаны Малинди добивались также, чтобы португальцы передали им о-в Пембу и чтобы они официально были признаны союзниками португальского короля [212, с. 11]. Особенно энергично отстаивал эти требования в начале XVII в. султан Малинди Хассан бин Ахмед. В 1614 г. он был вызван к вице-королю в Гоа. Не без оснований полагая, что португальцы готовят ему в Гоа ловушку, султан не поехал туда, а бежал в глубь материка. Он был убит в Рабаи, примерно в 15 милях к западу от Момбасы, по приказу португальских властей. Португальцы посадили на султанский трон своего ставленника Мухаммеда бин Ахмеда. Но в 1623 г. из Гоа в Момбасу вернулся сын Хассана бин Ахмеда Юсуф бин Хассан. Он вырос среди португальцев, воспитывался «за счет королевской казны» монахами-августинцами, был крещен под именем Жерониму Чингулия и даже служил в португальском флоте. Но близкое знакомство с нравами и обычаями португальцев сделало его не другом, а врагом европейцев. Португальцы объявили его султаном Момбасы.

Став правителем Момбасы, он решил отомстить за смерть отца. Так как португальцы не доверяли Чингулия, они подослали к нему шпиона, который донес о его частых посещениях отцовской могилы и о том, что Чингулия соблюдал мусульманский церемониал. Португальцы решили отделаться от ненадежного султана, арестовать его и выслать в Гоа, чтобы передать в рукк инквизиции как вероотступника. Чингулия узнал об этом и, не желая разделить судьбу отца, решил нанести удар первым. 15 августа 1631 г. он поднял антипортугальское восстание.

Сохранился анонимный документ «Рассказ о восстании Жерониму Чингулия, короля Момбасы, воспитанного отцами св. Августина и вассала Его Католического Величества, которое случилось 15 августа 1631 г.» [95, док. 34], написанный, видимо, участником событий. В нем говорится: «Король (султан. — А. X.) послал сказать коменданту крепости (форт Жесуса. — А. X.) Псдру Лейтану-де Гамбоа, что желает нанести ему визит. Он пришел, и комендант в соответствии с приказом Его Величества вручил ему ключи от крепости…. Король схватил нож и напал на старого и невинного капитана и, не дав ему времени опомниться, перерезал ему горло. Сторонники короля ворвались в ворота крепости и убили всех находившихся в ней португальцев» [там же, с. 169]. После этого Чингулия появился на крепостной стене, что было сигналом для трехсот его воинов. Они ворвались в город и довели дело до конца. Застигнутые врасплох португальцы не оказали сопротивления. Оставшиеся в живых укрылись с женами и детьми в соборе св. Антония. Чингулия обещал им жизнь, если они выйдут из собора без оружия и согласятся принять мусульманство. Только один португалец и 47 крещеных мусульман согласились принять ислам. Остальные были убиты или брошены в море. Общее число убитых составило 152 человека, из них 60 или 70 португальцев [307, с. 29—33]. «Чингулия выволок из церкви главного приора и, топча его ногами, спрашивал: „Это живой бог христиан, почему же он не убивает меня?“ Чингулия сказал своему народу, что мы воры и изменники и что наши молитвы ложные», — рассказывает уже упоминавшийся анонимный автор [95, док. 34, с. 171].

В западной исторической литературе восстание 1631 г, обычно именуется «восстанием в Момбасе», причем дело изображается таким образом, будто оно не вышло за пределы одного города и имело сугубо местное значение. Изучение источников опровергает эту точку зрения и приводит к выводу о том, что восстание 1631 г. распространилось на обширный географический ареал, охватив, по существу, почти все восточноафриканское побережье от Малинди до Дар-эс-Салама.

В пользу предположения о том, что восстание 1631 г. охватило обширный географический ареал, говорит то обстоятельство, что капитан Момбасы С. Кабрейра приказал в 1639 г. выбить на воротах форта Жесуса надпись, в которой сообщал, что он покарал мятежников «с помощью наказания, какого никогда не видели в Индии», и «наказал Пембу, убив мятежных правителей и всех знатных лиц или заставив их платить налог Его Величеству, который они прежде отказывались платить». Там же говорится, что Кабрейра «привел к повиновению Его Величеству берег Малинди, который он нашел в мятеже, поднятом королем-тираном» [308, с. 73]. Таким образом, в надписи Кабрейры фигурируют не только Момбаса, но и Пемба и Малинди. Очевидно, восстание (или восстания) в 30-х годах XVII в. имели значительно большую зону распространения, чем это изображается западными историками.

Восстание Чингулия имело широкую социальную базу. Оно пользовалось поддержкой, по-видимому, не только проживавших в Момбасе арабов и суахили, но также и ряда племен восточноафриканского побережья и близлежащих островов. В пользу этого предположения свидетельствует один официальный документ того времени, из которого видно, что вице-король требовал направить в Момбасу судью «для расследования поведения королей этого побережья и острова Пемба, которые покровительствуют тирану Жерониму Чингулия, чтобы подвергнуть их наказанию соответственно их вине» [39, док. 114, с. 463]. Один хорошо осведомленный современник отмечал, что Чингулия «очень уважали туземцы и он подбил с помощью какой-то суммы денег кафров на измену и они приняли участие в мятеже против португальцев» [95, док. 35, с. 182]. В источниках есть указание на то, что Чингулия называл себя «королем» соседних с Момбасой племен и что их подчинения он добился, «раздавая ткани» [там же, с. 180]. Отсюда можно сделать вывод, что Чингулия умело использовал тот опыт, который он приобрел за долгие годы жизни среди потругальцев и службы в португальской армии. Для того чтобы привлечь на свою сторону в борьбе против португальцев африканские племена, он применил методы, широко практиковавшиеся португальцами.

Можно думать также, что восстание, поднятое Чингулия, приобрело характер массового антипортугальского движения,в котором участвовала значительная часть африкано-суахилийско-го и арабского населения побережья современных Кении и Танзании. Это восстание было реакцией местного населения на португальскую колонизацию Восточной Африки и с самого начала имело черты освободительного антиколониального движения. Не меняло дело и то, что Чингулия объявил «джихад» (священную войну) против неверных. Религиозная форма борьбы наполнялась совершенно определеннным социально-политическим содержанием. Это подтверждается, в частности, тем, что под знаменем «джихада» выступили многие немусульманские и даже исповедовавшие христианство африканские вожди [95, док. 35].

Для подавления восстания были выделены флот из 18 судов и большое войско во главе с генералом Франсиску-де Мора. На военном совете было решено разделить силы, чтобы ввести врага в заблуждение. 800 португальских солдат были разбиты на два отряда. Первому во главе с Андрю Велью поручалось высадиться на берег, чтобы отвлечь на себя силы повстанцев, в то время как в другом месте должна была незаметно высадиться большая часть португальских войск, которая имела задачу внезапно напасть на крепость. Но высадка основных сил 28 января 1632 г. была произведена в неудачном месте. Густые джунгли помешали португальцам найти дорогу к крепости, и Франсиску-де Мора, обнаружив несколько домов, разрешил людям переночевать там, чтобы утром атаковать противника. Но повстанцы получили сведения о местонахождении основных сил португальцев и «обрушились на них столь внезапно, — рассказывает анонимный автор, — что наши люди могли только взять в руки то, что было рядом с ними… Генерал был ранен семью опасными стрелами с отравленными наконечниками» [там же, док. 34, с. 173].

Всего в этом бою было убито 42 португальца и много бывших с ними африканцев. «Когда генерал почувствовал себя лучше, он предпринял несколько атак на крепость… — сообщает тот же источник, — но понес такие потери от врага, что начал отчаиваться взять ее, а изменник-король (так португальский автор называет вождя повстанцев султана Чингулия. — А. X.) стал смелее, зная, что флот не может остаться, так как приближался сезон муссонов. Ввиду этого, а также из-за больших потерь в людях генерал созвал совет командиров, на котором было решено выполнять инструкции короля, которые состояли в том, что независимо от того, будет взята крепость или нет, в муссон флот должен был идти к Мысу [Рас-аль-Хадд], и осада крепости была снята… Когда флот покидал порт, король проводил его несколькими залпами артиллерии. Он был очень горд, а наши люди упали духом из-за несчастливого исхода» [там же].

Хорошо зная повадки и мстительность португальцев, Чингулия понимал, что они обязательно вернутся в Момбасу с еще более сильным флотом. Поэтому он решил не ждать их прихода, а, приказав срубить кокосовые пальмы и фруктовые де-ревья, погрузил всех своих воинов, артиллерию и провизию на суда, брошенные португальцами, и передав командование вож-дю племени лангуло, просил его удерживать крепость, пока он не вернется с подкреплениями, которые он надеялся найти в Мекке или в Турции. 16 мая 1632 г. Чингулия покинул Момбасу [95, док. 34, с. 174; 212, с. 91].

Когда известия о бегстве Чингулия достигли Гоа, был срочно созван государственный совет. Сохранился любопытный документ— протокол заседания совета от 29 июля 1632 г.: вице-король-де Линьярес спросил, считает ли совет необходимым возвратить крепость Момбасу, и заявил, что если считает, то он должен назначить лицо, которое осуществит это предприятие. Совет ответил на этот вопрос утвердительно и снова назначил командующим экспедицией Франсиску-де Мора [39, док. 114, с. 438—439]. 30 сентября 1632 г. состоялось новое заседание совета. На нем один из помощников вице-короля, Фариа-и-Соу-за, доложил, что Чингулия «потерял надежду на поддержку и, как мы уже говорили, бежал, захватив с собой более 400 христиан, которых он продал» [там же, док. 145, с. 462]. (Упоминание о 400 христианах дает основание думать, что во время январских событий Чингулия взял в плен половину экспедиционного отряда Франсиску-де Мора.) На совете было решено послать в Момбасу восемь судов с войсками и артиллерией, а также судью для расследования поведения вождей племен, поддерживавших Чингулия [там же, с. 463].

Во главе этого войска были поставлены Ф.-де Мора и С. Кабрейра, назначенный капитаном Момбасы. Когда их флот прибыл в Момбасу, опасаясь мести со стороны португальцев, все жители города бежали в леса. Об этом свидетельствует документ, относящийся к 1634 г., автор которого писал: «Город мавров… в настоящее время не имеет жителей, кроме одного старика Факевалле (Факи Али), которого вице-король сделал губернатором королевства Мелинде и Момбасы в благодарность за его верность и преданность. Почти все мавры — а в этом городе их было много — были виноваты в предательском мятеже, поднятом упомянутым Жерониму, и все бежали» [95, док. 35, с. 174].

Португальцы прилагали большие усилия, чтобы захватить Чингулия. Но лишь в конце 1638 г. вице-король мог с облегчением доложить королю, что Чингулия мертв. Около входа в Красное море корабль, на котором тот находился, был атакован и ограблен, а сам он был убит арабами. Португальцы наконец избавились от своего грозного врага, доставившего им столько неприятностей.

После подавления восстания в Момбасе было покончено с формальной независимостью этого султаната и город перешел в непосредственное владение испано-португальской короны. Резенди сообщает: «Все королевство Момбаса, которое прежде принадлежало упомянутому тирану (Чингулия.— А. X.), принадлежит теперь Его Величеству, включая материк» [95, док. 35, с. 178]. Тот же источник дает сведения о том, что вице-король приказал переселить 20 португальских поселенцев из Занзибара и других островов в Момбасу, «считая, что это необходимо для возрождения крепости» [там же]. А. Бокарро добавляет, что принимались меры к тому, чтобы португальцы были избавлены от «полной изоляции и того ущерба, который наносили их чести и репутации живущие в этих странах мавры, которые не подчиняются нашей юрисдикции» [308, с. 50].

По словам Е. Аксельсона, «Момбаса никогда полностью не оправилась во времена португальцев от восстания Чингулия. Она никогда снова не имела так много португальских резидентов и никогда уже не достигала такого процветания, как перед восстанием. Это восстание показало, что совершенно бесполезно было пытаться обратить в христианство мусульман-суахили на побережье: они не поддавались ассимиляции. Вопрос заключался только в том, как долго Португалия сможет оставаться господствующей силой на побережье. С приходом каждого северовосточного муссона гарнизон с беспокойством смотрел в сторону Мекки» [21!2, с. 96].

Восстание на Пембе удалось подавить лишь в 1636 г. Это видно из сохранившейся местной хроники, которая рассказывает о жестокой расправе, учиненной на острове Сейшасом Кабрейрой, которого она называет «Жожоуном». Кабрейра угрожал отобрать у ширази (местная народность) все имущество и детей в счет уплаты налога, который они задолжали. Десять детей самых знатных жителей были схвачены как заложники. Ширази вынуждены были уплатить большую сумму и дать письменное обязательство регулярно платить налог в будущем. Через два года «Жожоун» вернулся и снова получил от них крупную сумму. Хроника добавляет, что, когда примерно через год «Жожоун умер, народ шираз возблагодарил Бога за его смерть» [308, с. 74]. (На самом деле Кабрейра в 1639 г. уехал из Африки, получив назначение на более высокий пост в Индии.)

В 1646 г. имело место новое крупное антипортугальское восстание на о-ве Пемба. Поводом к началу восстания явилась португальская попытка получить большую дань с населения острова. (Еще 3 декабря 1645 г. король Португалии написал вице-королю в Гоа о том, что несколько восточноафриканских правителей, включая «короля» Пембы, отправили письма в Лиссабон, жалуясь на «многие обиды и злоупотребления» португальских официальных лиц [308, с. 75].) Доведенные до крайней степени отчаяния хищническими поборами колонизаторов ширази отказались уплатить требуемую сумму. Сохранившаяся местная хроника так описывает последовавшие за этим события: «Тогда кисон (сборщик налогов. — А. X.) в великом гневе покинул это место, но через два месяца вернулся с пятью кораблями, полными назаренов (португальцев. — А. X.). Подождав три дня, кисон бин Жожоун высадился на берег и потребовал дань. Островитяне снова отказались ее платить. Тогда кисон объявил войну, и ширази сражались с ним 32 дня и 32 ночи. Кисон не смог одолеть ширази и уехал вместе со своими спутниками. Но через несколько лет он вернулся с 65 судами, полными назаренов (здесь хронист допускает явное пре-увеличение.— А. X.)… Снова началась война, длившаяся два месяца». По данным хроники, ширази убили 1314 португальцев, потеряв 364 человека [308, с. 75—76]. Эти цифры вряд ли соответствуют действительности. Однако из этого источника можно сделать один несомненный вывод: восстание на Пембе было долгим и упорным. Народ Пембы выступил с оружием в руках против своих угнетателей.

Начиная с восстания 30-х годов и особенно с середины XVII в. выступления суахилийских городов характеризуются важной новой чертой: они происходят не только синхронно, но и согласованно.

Отношения между португальцами и восточноафриканскими правителями были к середине XVII в. столь напряженными и восстания столь частыми, что король Португалии направил 3 декабря 1645 г. специальное письмо вице-королю Индии, требуя устранения поводов для их недовольства. Он настаивал на том, чтобы «не осуществлялась юрисдикция сверх того, что необходимо, и чтобы соблюдались обычаи этого королевства» [там же, с. 76]. Однако эти призывы на практике ничего не меняли, и восстания становились все более частыми и сильными. В 1648 г. вспыхнуло восстание в Пате, а в 1650 г. восстаниями было охвачено все суахилийское побережье.

В том же году лиссабонское правительство направило из Гоа в Африку С. Кабрейру, стяжавшего мрачную славу кровавым подавлением восстания 30-х годов XVII в. Со 120 португальцами, 40 индийскими солдатами и 120 африканскими лучниками, предоставленными ему султаном Малинди, Кабрейра прибыл на Занзибар, где обрушил жестокие репрессии на повстанцев. После этого он напал в море на несколько судов, принадлежавших султану Пембы. Захватив пять из них, он оттеснил остальные к Занзибару, где навязал африканцам рукопашное сражение. Одержав победу, Кабрейра отправился в Момбасу. Однако, хотя он и нанес сильный удар Пембе, лишив ее флота, а также Занзибару, он все же не смог окончательно задушить восстание в Восточной Африке, как это ему удалось сделать 15 лет назад. Как видно из местной хроники, когда Кабрейра в 1655 г. прибыл на Пембу и потребовал очередную дань в размере 16 тыс. дирхамов, жители отказались платить такую сумму, и в конце концов Кабрейре пришлось удовольствоваться всего лишь 1200 дирхамами [там же, с. 77].

Однако восстания не прекращались, и к 1680 г. единственным местом в Восточной Африке к северу от мыса Делгадо, где португальская власть была еще прочной, оставалась Момбаса. В Пате, на Пембе и Занзибаре португальцам время от времени удавалось принуждать жителей к покорности, но они вскоре снова восставали. В последние 20 лет XVII в. на Пембе было несколько крупных восстаний. Особенно большие масштабы приняло восстание 1686 г., которое вынудило к бегству с острова всех португальских резидентов и сотрудничавшую с ними правительницу Пембы, которая была воспитана португальцами в Гоа, где она приняла христианство [там же].

В октябре 1694 г. в Гоа пришло известие о новом крупном антипортугальском восстании на Пембе. Повстанцы убили многих португальцев, освободились от их политического и экономического контроля и обратились за помощью к арабам Омана. Султаны Омана и Маската готовились к совместной атаке Момбасы, чтобы изгнать оттуда португальцев и помочь повстанцам на Пембе.

В конце 1694 г. вице-король Индии направил в Момбасу нового губернатора — Жуана Родригиша Леана, старого и опытного конкистадора. Он организовал карательную экспедицию, которая потопила в крови восстание на Пембе. В следующем году он нанес поражение арабам, пытавшимся овладеть Момбасой. Предвидя возвращение арабов, Леан написал письмо вице-королю, прося подкреплений. Вице-король граф Вилла-Верди послал лишь один галеон с провизией и успокаивающий ответ в том смысле, что он направил сильную экспедицию в Персидский залив и посольство в Персию. «Это причинит Оману так много хлопот, что он не сможет направить войска в Восточную Африку». Однако оптимизм вице-короля был неуместным, и предчувствия губернатора оправдались.

11 марта 1696 г. семь арабских судов вышли из Маската, имея на борту 3 тыс. воинов. 13 марта арабы начали осаду Момбасы, продолжавшуюся почти три года. Рукопись, хранящаяся в лиссабонской Национальной библиотеке под названием «История Момбасы», дает детальное описание этих событий [242, с. 59—721

В распоряжении Леана было 50 португальских солдат и около 3 тыс. живших в городе суахили и банту. Осажденные сделали две вылазки с целью вырваться из окружения, но не добились успеха. 23 октября 1696 г. Леан умер от малярии, и его сменил на посту губернатора Антониу Могу-де Мелло. Он вооружил молодых банту и суахили, говоря, что каждый из них «настоящий Сципион Африканский» [там же, с. 62].

Когда в сентябре 1696 г. известия об осаде Момбасы достигли Гоа, вице-король послал два фрегата и три мелких судна во главе с Мелло-де Сампайо. К рождеству эскадра появилась в бухте Момбасы, но не смогла подойти к городу из-за сопротивления, оказанного арабами. 21 ноября 1698 г. из Гоа на помощь Момбасе вышла другая эскадра из пяти судов с 1200 солдатами на борту. Когда она через 24 дня подошла к Момбасе, было уже поздно: над фортом Жесуса развевался флаг Омана. Командующий эскадрой предпочел отступить к Занзибару, а оттуда — в Гоа. Момбаса пала 13 декабря 1698 г. Падение Момбасы и одновременный захват султаном Омана Кайдом эль-Ардхи Кильвы и Пембы означали конец португальского колониального владычества в Восточной Африке к северу от мыса Делгадо. В 1727—1729 гг. португальцам, правда, удалось вернуть Момбасу, но восстание местного населения снова заставило их покинуть город, после чего им овладели арабы.

Следует особо подчеркнуть, что, как видно из приведенных материалов, изгнание португальцев с восточноафриканского побережья стало возможным лишь благодаря тому, что города-государства суахили сумели в интересах борьбы против общих врагов преодолеть свой традиционный сепаратизм и выступить одновременно, а также искусно использовали арабо-португальское колониальное соперничество.

Исключительно широкий размах приняли в XVII—XVIII вв. антипортугальские освободительные движения в Западной Африке. В 1698 и 1716—1722 гг. в Анголе имели место крупные восстания овимбунду. Во время восстания 1716—1722 гг. они оказались, по словам Ж. Вансины, «такими сильными противниками, что, не считая мелких стычек между воинами овимбунду и потругальскими торговцами, не было дальнейшей португальской экспансии до 1770-х годов». [408, с. 181].

Попытки португальцев в конце XVII в. овладеть внутренними районами Анголы натолкнулись на упорное сопротивление коренного населения. Особенно ожесточенное сопротивление захватчикам оказали племена в Кисаме. Они не только препятствовали португальской экспансии южнее Кванзы, но и сами неоднократно переправлялись через реку и атаковывали португальские крепости на правом берегу. Эти атаки наносили колонизаторам столь чувствительный урон, что в 1695 г. они организовали карательную экспедицию в Кисаму, во главе которой встал сам капитан-мор М. М. Лейтан. Эта экспедиция учинила кровавую расправу над непокорными племенами, подвергнув жестоким пыткам вождей и старейшин [394, с. 194].

Огромные трудности пришлось испытать португальцам также при оккупации района, населенного племенами дембо. Эти племена обитали в междуречье Данде и Ложе (к северо-востоку от Луанды). Формально дембо считались вассалами короля Конго, хотя на практике они давно уже добились для себя независимого статуса. После того как португальцы появились в Анголе, они предпринимали неоднократные попытки подчинить дембо своей власти, но все экспедиции, которые посылались в этот район, не достигали цели. В 1631 г. дембо подняли восстание, которое было жестоко подавлено. В 1691 г. дембо снова восстали и снова потерпели тяжелое поражение. Однако следует отметить, что, несмотря на то что они терпели поражение, дембо никогда не позволяли португальцам эффективно оккупировать и контролировать свою территорию, постоянно создавая для них ситуацию нестабильности и беспокойства. Особенно много хлопот причиняли португальцам мужественные и свободолюбивые вожди дембо Казуангонго, Нгомбе а Мукиама и Муфуко [288, с. 39]. Португальцы прилагали большие усилия для оккупации этого района, поскольку он имел для них важное стратегическое и экономическое значение. Только через этот район они могли пройти к Бембе, где, по их расчетам, находились знаменитые серебряные рудники, об овладении которыми давно мечтали в Лиссабоне и Мадриде. Кроме того, через Бембе проходили важные торговые пути, по которым к побережью везли из глубинных районов слоновую кость, каучук, рабов и др. Бембе был в то же время центром коммуникаций, связывавших Сан-Салвадор, Абриш и Луанду. Сопротивление дембо создало для португальцев значительные трудности в установлении эффективного контроля над жизненно важными центрами севера Анголы и надолго задержало распространение португальской экспансии к северу от Луанды.

Восстания дембо не прекращались на протяжении всего XVIII и XIX вв. Особенно крупными были восстания 1793, 1841, 1843 гг. и принявшее весьма значительные масштабы восстание 1845 г., которое возглавил выдающийся вождь дембо Нгомбе-а-Мукиама [там же]. Из всех народов Северной Анголы дембо последними, лишь в 1919 г., потеряли независимость.

На юге Анголы в районе Каконды упорное сопротивление захватчикам оказали племена, объединившиеся под руководством талантливого военачальника Хамбо. В 1698 г. Хамбо пытался овладеть португальской крепостью Каконда, которой командовал капитан Антониу-де Фариа, и подверг ее осаде. Только благодаря подкреплению, посланному из Бенгелы, а также из-за предательства некоторых племенных вождей португальцам удалось отразить нападение грозного противника. В 1716 г. военные действия в этом районе возобновились в еще более широких масштабах. Африканские племена, сплотившиеся в боевой союз для отпора захватчикам, во главе которого встал жага Киабола, вновь подвергли осаде крепость Каконда. Капитан-мор Каконды вынужден был просить срочной помощи у капитан-мора Бенгелы М. Симоиша. Только после того как прибыло крупное подкрепление во главе с Симоишем, африканцы сняли осаду Каконды (1718 г.). Однако в то время, когда Симоиш преследовал отступавших африканцев, чтобы «примерно наказать мятежников», он получил известие о том, что пле-менной вождь Мулундо, живший в окрестностях Бенгелы, пытается овладеть этой крепостью. Симоиш вынужден был спешно вернуться в Бенгелу и лишь после жестокой битвы заставил африканцев отступить [там же, с. 195].

Вскоре на юге Анголы вспыхнуло всеобщее антипортугальское восстание местных племен, объединившихся в сравнительно широкую коалицию для борьбы с захватчиками. Подавление этого восстания потребовало от колонизаторов значительных усилий, средств и времени. В Анголу был направлен новый генерал-губернатор — Коэлью-де Карвалью (1722—1725), который избрал своей резиденцией Бенгелу, откуда удобнее было осуществлять руководство военными операциями. Вместе с Карвалью в колонию из метрополии прибыли свежие контингенты войск, которые 9 июня 1722 г. нанесли поражение повстанцам в районе Киленгиш (восточнее Луанды). Эта победа позволила португальцам осуществить их давнишнюю и заветную мечту — проникнуть в южные районы Анголы. В 1723 г. они восстановили свою крепость в Кикомбо, а через несколько лет начали планомерное продвижение вдоль Атлантического побережья к югу от Бенгелы. Окончательно сопротивление местных племен было сломлено, однако, только в 1758 г. в результате поражения, нанесенного им капитаном Домингушем-де Фонсекой [408, с. 181]. Сильное сопротивление племен пришлось преодолеть португальцам в Матамбе. Это сопротивление не только затрудняло португальскую экспансию в глубь континента, но и мешало бесперебойному снабжению рабами приходивших из Бразилии невольничьих судов как раз в тот период, когда в результате сахарного бума работорговля достигла своего пика. В 1744 г. была организована беспрецедентная по своим масштабам карательная экспедиция в Матамбу, в которой приняло участие 20 тыс. солдат. Эти войска под командованием Бартоломеу Дуарти Секейры, выйдя из Мбака, двинулись вверх по Кванзе, овладели островами, прошли южнее Пунгу-а-Ндонго и вторглись в Матамбу, достигнув резиденции ее правителя. Вскоре был заключен мир, по которому правитель Матамбы уступил португальцам о-в Киналунга и обещал не мешать работорговле [там же].

В 1772 г. крупное восстание охватило ряд районов Бенгелы. Когда капитан крепости Нову-Редонду Ф. Нуниш предпринял вылазку против повстанцев, он был внезапно атакован, взят в плен и позднее убит. Известие об этом молниеносно облетело хинтерланд, вдохновило и умножило повстанческие силы. Как это не раз бывало в прошлом, на базе борьбы против общего врага возникла единая антипортугальская коалиция нескольких племен. Фактически здесь имело место всеобщее антипортугальское восстание в Бенгеле, во главе которого встал вождь бай-лундо. Повстанцы осадили крепости Каконда, Бенгела и ряд крепостей на Кванзе. Восстанием был охвачен огромный район к югу от Кванзы [394, с. 233]. Генерал-губернатор Анголы Лен-кастри спешно организовал две карательные экспедиции: первая под командованием Араужо-и-Соуза отплыла из Луанды в Бенгелу, вторая во главе с Ж. да Коштой двинулась через Мас-сангано и Мбака в район восстания. Оттуда она отступила к Кванзе и наконец соединилась с первой экспедицией.

Объединившиеся португальские силы предприняли совместный штурм укреплений, сооруженных повстанческим войском. Африканцы в течение целого дня мужественно отбивали атаки португальцев, а ночью незаметно ушли из крепости. Лишь после многочисленных и ожесточенных сражений португальцам удалось нанести повстанцам поражение и взять в плен вождя байлундо, который был замучен в застенках тюрьмы Пенедо в Луанде. Но и после этого восстание еще некоторое время продолжалось во главе с Капингана (братом замученного вождя байлундо) [там же, с. 234].

Крупное антипортугальское восстание в Анголе, по-видимому, имело место в 1791 г. О значительных масштабах этого восстания свидетельствует тот факт, что сведения о нем не только проникли в Лиссабон, но и широко обсуждались в тамошних дипломатических кругах, о чем сообщал в своем донесении русский поверенный в делах в Лиссабоне П. Форсман. По его сведениям, восстание в Анголе удалось подавить, лишь перебросив значительные подкрепления португальских войск из Рио-де-Жанейро [20, д. 116, л. 17—18].

Вплоть до конца XIX в. португальские колонизаторы из-за сопротивления местных племен не могли овладеть внутренними районами Мозамбика, и их контроль ограничивался в основном узкой прибрежной полосой. Этот факт служит лучшим опровержением тех аргументов, к которым в период фашистской диктатуры постоянно прибегала реакционная португальская историография для обоснования «прав» Португалии на заморские территории.

Отсутствие эффективного португальского контроля над внутренними районами Мозамбика вплоть до конца XIX в. подтверждается высказываниями официальных лиц того времени. Так, верховный королевский комиссар Мозамбика Моусинью Албукерки, оценивая ситуацию, сложившуюся к 1890 г., писал: «Мы контролировали столицу провинции, находившуюся на острове Мозамбик. Мы контролировали также весь район Иньям-бане. Мы оккупировали Лоренсу-Маркиш и осуществляли скорее номинальную, чем эффективную власть на окружающих территориях, управляемых вождями, которые были вассалами короны. Мы имели форты в различных пунктах провинции — Софале, Тете, Сене, Келимане, Ибо, Тунгуэ и нескольких других. Это был тот предел, которым были ограничены наши королевские владения в Португальской Восточной Африке. В остальных наших владениях в этой части Африки мы не имели никакой власти» [281, с. 230].

Весьма яркое свидетельство о значении сопротивления африканских народов как главного фактора, препятствовавшего португальской экспансии в глубь континента, мы находим в высказывании другого колониального чиновника, относящемся примерно к тому же времени: «Негр здесь абсолютный хозяин… Если мы не можем покорить негра вдоль побережья, то как же мы можем покорить его во внутренних районах?.. Говорят, что негром управляет инстинктивное уважение к белому человеку, особенно к португальцу. Но хотя это, возможно, прекрасная фраза для спича, это избитая и абсурдная ложь» [там же].