Книги, статьи, материалы /БЛЕСТЯЩЕЕ НАСЛЕДИЕ АФРИКИ /ЗАПАДНАЯ АФРИКА: ЦАРСТВА ЛЕСОВ И САВАННЫ

!!!------ОБЪЯВЛЕНИЕ------!!!

ТУР ОПЕРАТОР АФРИКА-ТУР ОБЪЯВЛЯЕТ О ПОЛНОМ ВОССТАНОВЛЕНИИ СВОЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И РАБОТЫ c 10 Февраля 2021г.**

Сайт и вся информация продолжает обновляться. В том числе цены на туры будут немного изменены по мере поступления информации в связи с ситуацией с вирусом. Проверяйте актуальность статей и появления новой информации. В общем почаще заглядывайте что-бы не упустить ничего. Туры, которые подвергаются небольшим корректировкам отмечены как "!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!!". Это означает, что в течении нескольких дней они будут изменены окончательно, о чем даст знать подпись "----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----".







САЙТ ПОСВЯЩЕН ПАМЯТИ МОЕГО БЛИЗКОГО ДРУГА, И ПРОСТО ПРЕКРАСНОГО ЧЕЛОВЕКА РОМАНА КАШИГИНА, КОТОРЫЙ СКОРОПОСТИЖНО СКОНЧАЛСЯ В ГОСПИТАЛЕ КАМПАЛЫ 2 НОЯБРЯ 2020 г. СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ!









!!!---ВАЖНО---!!! НЕ БЕРИТЕ ДОЛЛАРЫ ВЫПУЩЕННЫЕ ДО 2009 ГОДА, ТАК КАК БУДУТ ПРОБЛЕМЫ С ИХ ОБМЕНОМ!!!


БЛИЖАЙШИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО АФРИКЕ с русскоязычными гидами:

ВСЯ УГАНДА ЗА 10 ДНЕЙ (04 Апреля - 13 Апреля)
Активное путешествие по Уганде с посещением горных горилл за 10 дней.

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ, КЕНИИ И ТАНЗАНИИ + ОТДЫХ НА ЗАНЗИБАРЕ на Майские праздники (28.04.-15.05.2021)
УГАНДА - КЕНИЯ - ТАНЗАНИЯ - ЗАНЗИБАР

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- САФАРИ ПО ТАНЗАНИИ С ОТДЫХОМ НА ЗАНЗИБАРЕ (29 Июля - 08 Августа 2021)
Великая миграция и отдых на побережье океана.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО НАМИБИИ, БОТСВАНЕ, ЗАМБИИ и ЗИМБАБВЕ (13 Сентября - 25 Сентября 2021 г), а так-же дополнительно ЮАР - ЛЕСОТО - СВАЗИЛЕНД
Большое путешествие по странам ЮЖНОЙ АФРИКИ.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ И РУАНДЕ (02.11.2021 - 12.11.2021)
Горные гориллы.

!!!--ИНФОРМАЦИЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ--!!! ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ, РУАНДЕ и ДР КОНГО за 12 дней (02.11.2021 - 12.11.2021)
Горные гориллы и вулкан Ньирагонго.

-----!!!ОБНОВЛЕНО!!!----- НОВОГОДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ! (с 29.12.2021 - 12.01.2022)
Лучшие парки Уганды и горные гориллы на Новый Год.


ПУТЕШЕСТВИЯ ПО ЗАПРОСУ (В любое время):

ВОСХОЖДЕНИЯ НА ВЕРШИНЫ: КИЛИМАНДЖАРО, ПИК МАРГАРЕТ, ВУЛКАН НЬИРАГОНГО И ДРУГИЕ.

Кроме этого мы организуем индивидуальные туры по этим странам Африки - Намибия, Ботсвана, Танзания, Уганда, Кения, Руанда, ЮАР, Замбия, Зимбабве, Бурунди, Камерун, Эфиопия.

-------------------------------------------------
** К СОЖАЛЕНИЮ НАЙТИ ВЗАИМОПОНИМАНИЕ С ОЛИВЕР НАМБУЯ ВЛАДЕЮЩЕЙ КОМПАНИЕЙ МАРАБУ-ТУР (НЫНЕ НЕ СУЩЕСТВУЮЩЕЙ ПО ЦЕЛОМУ РЯДУ ПРИЧИН) НЕ УДАЛОСЬ. В СВЯЗИ С ЭТИМ АФРИКА-ТУР НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВ, ВЗЯТЫХ НА СЕБЯ РАННЕЕ КОМПАНИЕЙ МАРАБУ-ТУР, А ТАКЖЕ НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ОПЛАЧЕННЫЕ НА ИМЯ ОЛИВЕР НАМБУЯ И МАРАБУ-ТУР ПРЕДОПЛАТЫ ЗА ТУРЫ И ПУТЕШЕСТВИЯ. НО МЫ ГОТОВЫ ПОЙТИ НА ВСТРЕЧУ И СДЕЛАТЬ ВСЕ ВОЗМОЖНОЕ, ЧТОБЫ ЗАПЛАНИРОВАННЫЕ ВАМИ ПУТЕШЕСТВИЯ СОСТОЯЛИСЬ, И ПРЕДОСТАВИТЬ КАКИЕ-ТО СКИДКИ ТЕМ, КТО ПОТЕРЯЛ ДЕНЬГИ.
-------------------------------------------------
Мы уже потеряли часть клиентов, которые оказались жертвами недобросовестности Оливер Намбуя и ее младшей сестры Риты. Реорганизация заняла очень много времени, так как мы столкнулись со всяческими попытками помешать продолжать деятельность, но уже завершена. Мы будем продолжать водить группы тем же образом, как это осуществлялось раннее, но уже в другом составе.
-------------------------------------------------
Africa Tur Справочные материалы БЛЕСТЯЩЕЕ НАСЛЕДИЕ АФРИКИ ЗАПАДНАЯ АФРИКА: ЦАРСТВА ЛЕСОВ И САВАННЫ

ЗАПАДНАЯ АФРИКА: ЦАРСТВА ЛЕСОВ И САВАННЫ

Нигер еще издали бросается на фоне окружающей ее выжженной солнцем саванны. Для Сьюзен и Рода Макинтошей, американских студентов-археологов, заканчивавших последний курс университета, эта панорама зелени была самым привлекательным видом. В течение нескольких недель зимой 1975 года они вели свой подержанный «пежо 404» по грунтовым дорогам через иссушенные ландшафты Сенегала и западной части Мали в поисках теллей — земляных холмов, возникших в течение веков над древними поселениями людей. В конце концов взгляд Рода Макинтоша выхватил из окружающего пейзажа следы цивилизации — возвышающуюся на фоне неба величественную мечеть города Дженне, история которого насчитывает много веков.

Дженне лежит в Республике Мали, около слияния Нигера — третьей по длине реки Африки — и его притока Бани. Вместе их воды создают любопытное географическое явление, почти неизвестное в других регионах мира — дельту в глубине континента. К северу от Дженне речное русло разделяется на мириады каналов, которые извиваются по территории длиной в 320 километров, на всем протяжении пути до Тимбукту, где отдельные потоки вновь соединяются и Нигер продолжает свой бег к Атлантическому океану.

С незапамятных времен сезон дождей вызывал разлив, длившийся около месяца, который затапливал весь регион, являясь причиной богатых урожаев зерновых культур. Косяки рыбы заходили во время подъема воды в возникающие новые русла, которые пересекали дельту. Дженне долгое время пользовался своим выгодным расположением, его щедрость была легендарной. «Это место, — писал в XVI веке мавританский историк Лев Африканский, — чрезвычайно изобильно ячменем, рисом, скотом, рыбой и хлопком.

Осматривая раскинувшийся перед ними покрытый буйной растительностью пейзаж, Макинтоши отметили несколько теллей, хорошо заметных на плоской равнине дельты. Они поняли, что в этом регионе люди обитали задолго до возникновения в средние века города Дженне. В волнении они отправились в город, чтобы переночевать, а на следующий день вернуться и более тщательно осмотреть свое открытие. Однако вскоре после возвращения в Дженне Род подхватил дизентерию, и чете археологов пришлось срочно уехать. Лишь несколько месяцев спустя, рассматривая сделанные с воздуха фотографии, они различили контуры огромного телля. То, что они в скором времени обнаружат в телле, превратит их из студентов-выпускников в признанных авторитетов в области африканской археологии. Даже два десятилетия спустя это замечательное место продолжает притягивать их внимание.

Телль расположен приблизительно в двух милях от Дженне, на берегу исчезнувшего русла на реке Бани. Равный по своим размерам среднему современному городу, похожий по форме на слезу холм был окружен скоплением более мелких теллей, которых Макинтоши насчитали в конечном итоге 65. Все они располагались в радиусе 4 километров от основного телля. В январе 1977-го супружеская чета наконец лично обследовала это место. Проходя мимо рукотворного холма в первый раз, они были восхищены теми сокровищами, которые валялись у них под ногами. Стеклянные бусины, черепки, фрагменты каменных браслетов и изъеденные ржавчиной куски металла устилали темную почву. Под разбросанными повсюду произведениями древнего искусства ясно просматривались сооружения из кирпича и остатки стены, похожей на крепостную. Было очевидно, что когда-то , в давно забытом прошлом, холм являлся центром процветающей общины, но когда это было и сколь долго продолжалось?

Набрав себе помощников из числа местных жителей, Макинтоши начали работу. Их целью в те короткие месяцы, которые оставались до сезона дождей, было установить хронологические рамки существования города, который был назван Дженне-джено — Древний Дженне. Начали они с того, что заложили четыре пробных шурфа, два около центра холма и два на краю. Вознаграждены они были немедленно: древности — керамика, медные украшения, железные ножи и среди прочего глиняные игрушки — исчислялись сотнями тысяч.

Чета Макинтошей и их команда зарылись на глубину в 6 метров, прежде чем они дошли до материка, то есть почвы, не содержавшей культурного слоя. Только одно это позволяло предположить глубокую древность Дженне-джено. Но это было еще до проведения радио-карбонного анализа древесного угля и зерна (запасы которого были найдены в нижнем слое), позволившего установить время основания города. Древесный уголь, как выяснилось, был взят из очага, на котором готовили пищу в 250 году до н. э. Сравнив эти и другие данные со слоями земли и стилями керамики, Макинтоши определили, что Дженне-джено был населен с III века до н. э. по XIV век н. э. В этот период — после 1600-летнего существования — город таинственным образом исчезает.

Уже сами по себе эти находки были из ряда вон выходящими. Если же посмотреть на них в общепринятом историческом контексте, они были революционными. Большинство ученых долгое время считало, что центры, подобные Дженне-джено, не развивались в Западной Африке до XIII века н. э., или даже более позднего периода, и являлись следствием чужеземного влияния. В это время, продолжали рассуждать ученые, арабы из Северной Африки стали прокладывать торговые пути на юг, через Сахару, вызывая рост торговых поселений в саванне и лесах, лежащих за пустыней. Но здесь, погребенное под наносами дельты Нигера, лежало неоспоримое доказательство существования местного общества со сложной организацией. Это общество развивалось по собственным законам и достигло процветания за тысячу лет до контакта с арабами.

Поиски ответов на вопросы, возникшие в связи с долгой историей Дженне-джено и его внезапным закатом, были отложены до следующего сезона раскопок, который начался через четыре года после первого. В промежутке между ними Макинтоши опубликовали результаты предварительных раскопок, завершили свое образование и поступили на факультет антропологии Райс- ского университета в Хьюстоне, штат Техас. Они вернулись в Дженне-джено в первый день нового, 1981 года, чтобы продолжить свои исследования холма. Те открытия, которые они сделали на протяжении последующих месяцев, разрушили существовавшие в то время в науке представления о ходе развития цивилизации в Западной Африке.

Самые ранние обитатели Дженне-джено жили в круглых сооружениях, стены которых состояли из тростниковых циновок, которые поддерживались столбами и были обмазаны илом. Слабые отпечатки этих циновок до сих пор можно заметить на фрагментах стенной штукатурки, обожженной и затвердевшей благодаря случайному пожару. Кости и обуглившееся зерно, обнаруженные в ямах, предназначенных для приготовления еды, говорят о постоянном употреблении в пищу окуня и сома. Разнообразили стол водоплавающие птицы, черепахи, крокодилы, рис, сорго и просо. В течение двух последующих столетий местные обитатели добавили к своему меню еще и мясо одомашненных коров.

Более всего исследователи удивились, когда выяснили, что эти умелые земледельцы были также и искусными кузнецами. Еще в III веке до н. э. обитатели Дженне-джено выплавляли железо своим собственным, неведомым остальному миру способом. Об этом свидетельствуют остатки горнов и большое количество шлака. Чтобы получить необходимую для выплавки железа руду, город, вероятно, выменивал ее на продукты в богатом на руду регионе Бенедугу, расположенном в 80 километрах к юго-востоку.

Между IV и X веками н. э. Дженне-джено превратился в настоящую кладовую. Город окружила сеть деревень-спутников. На их месте впоследствии образовались маленькие телли, которые отметили супруги Макинтош. Находясь на стыке идущих по Нигеру торговых путей, город превратился в центр интенсивной торговли. По водам реки сновали длинные узкие каноэ, которые назывались пирогами. Они были заполнены товарами из Дженне-джено: корзинами с копчеными сомами, флягами с рыбьим жиром и горами лука и красного африканского риса.

Благодаря огромному количеству производимых товаров город имел возможность покупать плиты сахарской соли и сырье. Железо не было единственным металлом, который использовался в местном производстве. Медные украшения для волос, найденные в развалинах домов и относящиеся к этому периоду, свидетельствуют о связях города с рудниками, которые лежали в 960 километрах к северу. А серьга, найденная под стеной древнего города, была сделана из материала, привезенного с золотых копей, расположенных в саванне и лесах далеко на юге и на западе. Это изящное украшение, напоминающее парящую птицу, было, вероятно, изделием местного кузнеца.

Эпоху наивысшего расцвета город переживал с 800 по 1000 г. н. э. В это время население Дженне-джено и подчиненных ему общин достигло 50 000 человек. Площадь поселения равнялась 40,5 гектара. Частные дома, окруженные собственными стенами, создавали лабиринт тенистых улочек, ширина которых едва позволяла разойтись двум встречным прохожим. К этому времени в Дженне-джено образовалась сложная иерархия специалистов, включавшая в себя гончаров, кузнецов, ткачей, кожевников и поэтов-историков, известных как гриоты.

Устная традиция свидетельствует, что кузнецы, работа которых была окутана тайной, имели статус жрецов. Земледельцы западноафриканской саванны ценили железо гораздо выше золота, поскольку из последнего никто не смог бы изготовить мотыгу. Поэтому неудивительно, что они чтили — и боялись — тех немногих, которые владели мистическим искусством превращения руды в прочные железные инструменты. Неудивительно и то, что кузнецы тщательно хранили свои секреты от непосвященных.

Благодаря своему якобы сверхъестественному могуществу, кузнецы выполняли разнообразные социальные функции не только в Дженне-джено, но и в других западноафриканских общинах. У западноафриканского народа бамбара деревенский кузнец, называемый доникела ( «тот, кто знает»), занимался также предсказанием будущего. Кузнецы выступали судьями на деревенских спорах, были политическими советниками царей и проводили обряд обрезания. Поразительным было их искусство врачевания. Ученые установили, что западноафриканские кузнецы успешно делали своим пациентам прививки против оспы задолго до того, как эта процедура появилась в Европе. При этом они использовали раскаленный докрасна металлический прут и живой вирус оспы.

Кузнецы стали терять свое превосходство в духовной сфере в начале второго тысячелетия н. э., по мере того как среди населения распространялся ислам. Первыми к новой религии обратились купцы, вероятно, надеясь таким способом облегчить торговлю со своими североафриканскими партнерами. В конечном счете все население искренне восприняло мусульманскую веру. К XIV веку в нескольких милях к северу от старого города возник новый, исламский Дженне.

Дженне-джено и окружающие его деревни были покинуты. Земля, на которой они стояли, была «осквернена» «языческими» ритуалами прошлого, и некогда процветавший торговый и культурный центр постепенно исчезал под речны ми наносами.

Как показывают раскопки, сделанные четой Макинтош, история Западной Африки значительно древнее и богаче, чем это раньше считалось европейцами. Задолго до появления арабских торговцев существовали развитые местные торговые сети. Они основывались на обмене ресурсами между различными природными зонами. Эти зоны, распространяясь на восток и запад, занимали территории от Сахары до лежащих к югу от нее тропических лесов и побережья Гвинейского залива. Они в значительной степени определяли историю культур, существовавших на этих землях.

К северу лежат иссушенные солнцем просторы Сахели, зоны, название которой происходит от арабского слова сахилъ, или берег. Этот термин соответствует действительности. Подобно береговой линии, границы Сахели отделяют океан Сахары от остального континента на протяжении от Мавритании до Чада. За некоторым исключением, унылый пейзаж Сахели оживляют лишь чахлая трава и редкие акации. Земледелием здесь можно заниматься лишь в самом крайнем случае. Ранние города в Сахели, очень похожие на порты, располагались так, чтобы служить удобными точками для отправления караванов через пустыню и, разумеется, получать от этого выгоду.

К югу от Сахели лежали равнины западноафриканской саванны. Шесть месяцев в году этот регион испепеляется солнечным зноем и шесть месяцев его заливают дожди. На этой земле произрастает сорго, полоски которого перемежаются с полосками проса. Пейзаж разнообразят заросли низкого кустарника и баобабы. Антилопы, дикие буйволы, страусы и мелкие зверьки — важный источник мяса, шкур и перьев для прежних обитателей этих мест — некогда в изобилии водились на этих открытых, ровных пространствах. В древности реки саванны намывали своими водами золотой песок.

Еще южнее, где дожди становятся более частыми, саванна уступает место смешанным лесам. Земля покрыта зарослями пальм и ямса. Деревья кола в изобилии обеспечивают орехами кола (мягкий стимулятор, похожий по производимому эффекту на кофеин), которые во все времена высоко ценились народами Западной Африки.

И наконец, во влажном климате побережья Гвинейского залива, леса сменяются джунглями. В сумраке мангровых зарослей болот и лагун произрастают черное, красное и железное дерево.

Золотоносные гранитные скалы являлись источником богатства обитателей джунглей.

Все вместе эти природные зоны образуют область, равную по размерам территории Соединенных Штатов. Несмотря на различия в климате и растительности, они обладали одной общей чертой, которая оказывала огромное влияние на население с древнейших времен до наших дней. Западная Африка лежит в тропиках, а для этих мест характерны ослабленность организма и многочисленные смертельные болезни. Здесь нет ни одной реки или иного источника воды, не зараженного бы кишечными паразитами или улитками, которые являются переносчиками шистозомиаза (печеночной двуустки) — паразитами, которые представляют угрозу для людей и животных. Широко распространены малярия, дизентерия, проказа и сонная болезнь, переносчиком которой является муха цеце. Настоящим бичом этих мест стала саранча, черные тучи которой время от времени уничтожают урожай, и термиты, живущие в термитниках высотой до 4,5 метра и способные за короткое время перемолоть своими челюстями деревянную постройку. Список бедствий дополняют ядовитые змеи и насекомые. Достижения западных африканцев перед лицом столь неблагоприятных условий становятся еще более выдающимися.

В местечке Дар Тихит в Мавритании американские и французские археологи обнаружили остатки общины охотников и земледельцев, которая существовала с 1500 по 500 год до н. э. Сейчас это место находится в Сахаре, но во влажном климате того периода, который исследуют археологи, верхние границы Сахели проходили значительно севернее, позволяя местным жителям заниматься сельским хозяйством. Обитатели Дар Тихита пасли крупный и мелкий рогатый скот, собирали дикие растения и возделывали некоторые сельскохозяйственные культуры. Около 1000 года до н. э. они стали возводить каменные постройки, окружая их высокими стенами с укрепленными воротами — показатель накопленного богатства, которое необходимо охранять.

Далее к югу от Дар Тихита, в редколесье на берегах реки Черная Вольта, на территории современной Ганы, археологи открыли другую земледельческую культуру, которую назвали Кинтапо. К 1400 году до н. э. земледельцы Кинтапо выращивали пальмы и ямс на расчищенных в лесу участках неподалеку от своих жилищ. Однако не только сельское хозяйство лежало в основе торговли людей Кинтапо. В расположенных по соседству каменоломнях добывался доломит, из которого изготавливали инструменты, браслеты и наконечники стрел. Множество подобных изделий, найденных на большом расстоянии от этого места, позволяют сказать, что они изготавливались не только для использования в пределах общины, но и на продажу.

Но самые красноречивые свидетельства существования торговых связей в Западной Африке в раннюю эпоху получены археологами при раскопках погребальных курганов, рассеянных по равнинам Сенегала и Мали. Гробницы, которые относятся к периоду с середины первого тысячелетия н. э. до 900 года, содержат по-царски снаряженные тела и запасы золота, меди и железа, наряду с принесенными в жертву людьми. По мнению археологов, погребальные обряды и богатые приношения, характерные для этих могил, свидетельствуют о появлении могущественных вождей и местных царств, благосостояние которых основывалось на контроле над природными ресурсами и межрегиональной торговлей. Ученые считали, что к VI или VII векам н. э. поселения со сложной социальной структурой появляются на всей территории Западной Африки.

В саванне объединение этих государств породило обширные торговые империи: Гана, Сомали, Сонгай. Эти империи были деспотическими. Они устраняли более древнюю местную власть, однако, несмотря на это, в современных песнях и преданиях народов Западной Африки до сих пор сохраняется память о блеске и богатстве этих империй. Управляемые царями, империи саванны поражали арабских и европейских путешественников множеством городов. Уровень жизни, который они измеряли количеством товаров и безопасностью, не уступал любой стране мира эпохи средневековья. К 1500 году золото, слоновая кость и рабы, поступавшие из империи, превратились в крайне необходимые товары, оказывающие влияние как на арабскую Северную Африку, так и на Западную Европу.

Обширные торговые империи саванны никогда не распространяли свое влияние на южные районы редколесья и лесов. Там власть сосредотачивалась в царствах и городах-государствах. Они оставили колоссальное культурное наследие, заключающееся в величественных произведениях искусства. Последнее из этих лесных городов-государств, Бенин, монополизировало процветавшую торговлю с Европой, зародившуюся в XV веке. Она явилась причиной как расцвета государства, так и его падения.

Арабский географ аль-Фазари, служивший при дворе багдадского халифа, писал в 773 году н. э. о Гане как о «Земле Золота». Самая древняя из империй западноафриканской саванны, Гана распространялась от излучины Нигера на запад — до реки Сенегал. (Следует отметить, что древняя Гана занимала часть территорий современных Мавритании, Сенегала и Мали и целиком лежала вне современных границ Республики Ганы.) Базируясь на этом высказывании аль-Фазари, которое подразумевает существование империи, ученые относят ее возникновение к V или VI векам н. э.

Торговые города саванны к этому времени занимали завидное положение в коммерции. Зажатые между северными «портами» Са- хели и богатыми золотом городами южных лесов, они осуществляли контроль над пролегавшими по их территории важнейшими торговыми путями. Претендуя, вероятно, на долю от прибылей, приносимых торговлей, города-государства саванны объединились в своего рода конфедерацию, название которой происходило от титула наиболее могущественного правителя — гана, или царь.

Описание пышности и великолепия царского двора Ганы можно найти в «Книге путей и государств, написанной в XI веке. Она была составлена мавританским географом аль-Бакри из Кордовы и содержала записки о путешествиях. „Царь, — пишет аль-Бакри, — украшал себя подобно женщине, надевая ожерелья на шею и браслеты на запястья. Когда он восседал перед народом, на нем был высокий головной убор, украшенный золотом и обернутый тюрбаном из тонкой ткани“.Затем географ продолжает описывать обычаи двора: «Когда царь дает аудиенцию своему народу, чтобы выслушать его жалобы и восстановить справедливость, он восседает в павильоне, вокруг которого стоят 10 лошадей с украшенной золотом сбруей. Позади царя стоят 10 пажей со щитами и инкрустированными золотом мечами. По правую руку от него стоят сыновья князей его империи, в роскошных одеждах и с золотыми украшениями в волосах. Двери павильона охраняют собаки особой породы, с которыми царь никогда не расстается. Они носят ошейники из золота». Удары в деревянный барабан, называемый даба, говорит аль-Бакри, означали разрешение приблизиться к царю. В его присутствии подданные падали на колени и посыпали свои головы пылью, таким образом они выражали почтение.

Выгодная торговля золотом, которую вела империя, хорошо освещена в других источниках, относящихся к тому периоду. Вот что писал Абу Хамид аль-Андалузи, испанский мавр, совершивший несколько путешествий: «В песках этой страны есть золото — сокровище невыразимое. Торговцы продают за него соль, привозя эту соль на верблюдах из соляных копей. Они отправляются из города, называемого Сихильмаса, и путешествуют по пустыне так, будто она является морем. Они нанимают проводников, которые находят путь по звездам или по скалам. Они берут провизию на шесть месяцев, и когда они достигают Ганы, они взвешивают свою соль и продают ее за определенное количество золота, в соответствии со спросом и предложением.

Очевидно, ранние попытки Ганы взять под свой контроль торговлю золотом из южных источников были вскоре оставлены, так как они приводили к немедленному крушению производства золота. Вместо этого, говорит аль-Бакри, царь ' Ганы ввел налог на все товары, перевозимые через его владения, который надо было уплачивать исключительно золотом. Царь также потребовал, чтобы все золотые самородки, найденные в империи, сдавались в царскую казну. Иначе, объясняет аль-Бакри, „золото появилось бы в таком количестве, что утратило свою цену“.

Под столь мудрым управлением империя Ганы достигла невероятного богатства. Большая часть его, вероятно, уходила на укрепление сложного административного механизма — придворных, министров, управляющих и князей вассальных государств и их армий. Согласно аль-Бакри, под командованием царя Ганы было 200 000 воинов, которые несли воинскую службу, получая за это землю и привилегии.

Ко времени, описываемому аль-Бакри, у империи была постоянная столица. Вероятно, она находилась в юго-восточной части современной Мавритании. Аль-Бакри описывает ее состоящей из двух городов. В царском городе располагался двор, придворные жили в традиционных домах, окруженных палисадом. Поблизости были священные гробницы умерших царей, где элита жрецов отправляла языческие, с точки зрения мусульманского наблюдателя, ритуалы. Приблизительно в 10 километрах оттуда лежал торговый город, в котором проживали мусульмане, осуществлявшие транссахарскую торговлю. Очевидно, торговцы были весьма набожными людьми: в городе насчитывалось 12 мечетей.

Археологические данные подтверждают слова аль-Бакри. Хотя свидетельств еще недостаточно, чтобы делать окончательные выводы, раскопки, проводившиеся в Мавритании в 1950-х и 1970-х годах французскими экспедициями, позволяют предположить, что торговые кварталы столицы Ганы расположены в покинутом средневековом городе Кумби Салех. В границах города археологи обнаружили не-сколько двухэтажных каменных домов, нижние этажи которых являлись складами. Эти дома, возможно, принадлежали богатым купцам, о которых писал аль-Бакри. Найденные в этом месте предметы подтвердили это предположение. Повсюду были разбросаны стеклянные гирьки для взвешивания золота, фрагменты средиземноморской керамики, камни с арабскими надписями и прекрасно сохранившиеся ножницы. В центре города французские археологи обнаружили руины большой мечети. По обширным кладбищам Кумби Салеха и плотной застройке французы заключили, что некогда в столице могли проживать до 200 000 обитателей.

Археологи долго не могли обнаружить следы царского города. Хотя так до конца и не выяснено, была ли столица Ганы стерта с лица земли, но она могла быть разрушена в 1076 году мусульманской сектой берберов, известной как альморавиды, управлявших Марокко и Испанией в XI—XII веках. Они вторглись в Гану, чтобы отомстить за захват Аудагаста, богатого берберского города на караванном пути в 480 километрах к северу от Кумби Салеха. Альморавиды отбили Аудагаст и установили свою ветвь ислама в качестве официальной религии империи.

В эту эпоху хаоса и смятения империя Гана стала постепенно клониться к упадку. Ко второй половине XIII века выгодные торговые пути, идущие через Сахару, сместились к югу и западу, обходя Гану стороной. Перемещение старой торговой сети отражало рассеивание народов Ганы, многие из которых, стремясь спастись от берберов, мигрировали к югу. Эти искушенные торговцы установили новые связи и основали новые торговые государства. Самые могущественные из них, державшие под своим контролем золотоносные поля на юге, повернули свои армии против более слабых соседей. В огне этой междоусобной войны зародилась новая империя, более крупная, богатая и сильная, чем ее предшественница Гана, — империя Мали.

Втечение своего 300-летнего доминирования в регионе Мали включила в состав своих владений земли, лежащие к западу от Нигера, вплоть до атлантического побережья, а также южные золотоносные области нижней саванны. Империя держала под своим контролем форпосты, такие, как караванный город Такедда на востоке и соляные копи Тагазы в Сахаре.

Ибн Баттута, странствующий мусульманский ученый, останавливался в Тагазе в 1353 году, когда направлялся с караваном через пустыню в империю Мали. В копях Тагазы он наблюдал, как большие плиты соли погружались на верблюдов для отправки во внутренние области Африки. Город, хотя он и являлся ключевым форпостом империи, не смог создать удобных условий проживания. «Это деревня, в которой нет ничего хорошего, — пишет Ибн Баттута. — Она является самым угнетающим местом на земле.

В записках Ибн Баттуты также обсуждается торговля медью, которая приобрела в Мали огромные размеры. По мнению ученого, медные прутья использовались в империи в качестве денег. Открытие, сделанное в 1960-х годах в глубине пустыни в южной части Мавритании выдающимся французским натуралистом Теодором Мо- но, показывает: торговцы медью на пути через Сахару сталкивались со всякого рода неожиданностями. Пересекая пустыню на верблюде, Моно и его проводник-бедуин наткнулись на необычной формы возвышение. Раскопав его, они обнаружили 2000 медных прутьев, все еще находившихся в тех корзинах, в которых их перевозили. Каждый прут весил примерно полкилограмма и достигал в длину 60 сантиметров. Прутья были связаны бечевкой в связки, по 100 прутьев в каждой. Где-то в XII веке караванщики, по неизвестным причинам, свалили здесь этот ценный груз.

Наряду с основными товарами, такими, как золото, медь и соль, империя торговала и другими предметами потребления. Из Египта и Северной Африки поступали лошади, шерсть, кожи, сушеные фрукты и оливковое масло. Из более отдаленных земель, лежащих в Западной Европе и Азии, привозился текстиль, стекло, строевой лес и предметы роскоши, такие, как благовония, китайские шелка и пряности, доставлявшиеся караванами через Сахару. Маленькие блестящие раковины каури — любимое платежное средство малийцев при мелком обмене — были собраны на Мальдивских островах в далеком Индийском океане.

Как и Гана, Мали наживала сказочные богатства за счет контроля над движением этих товаров через ее владения. Торговая гегемония превратила город Тимбукту из пыльного хранилища купеческих товаров на реке Нигер в один из самых развитых и богатых городов мира того времени. Улицы Тимбукту были заполнены караванами, перевозившими экзотические товары. Судьи, духовенство и купцы проживали в домах города, в стенах которых были проделаны многочисленные окна, и молились в богато украшенных мечетях. Процент грамотного населения был так же высок, как и во многих европейских городах в эпоху средневековья. К концу XV века в Тимбукту насчитывалось 150 школ, в которых изучался Коран. Здесь велась оживленная торговля рукописными книгами, привозимыми из Северной Африки.

В своей книге о путешествиях Ибн Баттута описывал пышность, с которой проводилась аудиенция при дворе царя Мали. Царскому появлению, пишет ученый, «предшествовали музыканты, которые несли золотые и серебряные гимбры (двухструнные гитары). Перед царем шли 300 вооруженных рабов». Одетый в «бархатистую красную тунику император ступал по шелковому ковру, направляясь к платформе, защищенной от африканского солнца большим зонтом, „своеобразному павильону, сделанному из шелка и увенчанному золотой птицей, равной по размерам соколу“.

Наиболее впечатляющие свидетельства малийского богатства дошли до нас от времени правления Манса Мусы, одного из величайших их царей. Как всякий правоверный мусульманин, царь стремился за время жизни совершить хадж (паломничество в священный город Мекку). Планируя остановиться в Каире после изнурительного перехода через Сахару, Манса Муса послал через своего агента египетскому султану свою «визитную карточку' — 50 000 золотых динаров. В 1324 году Манса Муса и его восьмитысячная свита, в сопровождении 100 верблюдов, на каждого из которых было нагружено по 135 килограммов золота, прибыл в египетскую столицу.

 

 

Даже двенадцать лет спустя, как пишет египетский географ аль-Омари, визит царя в Египет вспоминали с изумлением: «Этот человек затопил Каир морем щедрости: не было ни одного придворного чиновника или обладателя любой другой официальной должности, который бы не получил от него награду в виде золотых монет. Жители Каира получили благодаря ему огромные суммы денег за счет купли-продажи или же в качестве подарков. В Каире оказалось такое количество золота, что монеты обесценились».

Вслед за правлением Манса Мусы последовала череда недалеких и все более легкомысленных правителей, которая вызвала серию гражданских войн и переворотов. Они разрушили хрупкое единство Мали. На востоке излучины Нигера процветающий город-государство Гао, расположенный в центре земель народа сонгай, в 1375 году объявил о своей независимости от Мали. В условиях вакуума, образовавшегося после распада Мали, народ сонгай постепенно построил новую империю, которая к 1493 году подчинила себе весь центр Западной Африки. Даже Дженне был вынужден признать свою зависимость.

В деревне Сане, около Гао, находятся старые могильные камни из испанского мрамора, покрытые надписями, которые выполнены старой формой арабского письма. «Здесь находится гробница царя, который защищал религию Аллаха, и кто покоится в мире, Абу

Абдаллах Мухаммед», — написано на камне, который датируется, согласно исламскому календарю, 494 годом (1100 год по нашему летосчислению). Надпись утверждает, что уже в XII веке цари Гао установили торговые связи с исламской Испанией. Разумеется, торговые интересы Гао были направлены и на юг, где находились золотые копи прибрежных лесов.

Одним из южных партнеров Гао мог быть Бего, основанный как торговый склад примерно в XI веке на пути, проходящем через холмы Банда, около реки Вольта и у входа в южные леса в современной Гане. Раскопки, проводившиеся британским археологом Мерриком Познански в 1970-х годах, показали, что ко времени расцвета империи Сонгай Бего превратился в крупный город. Его красивые саманные жилища группировались по определенным кварталам вокруг центрального рынка. Как и во многих других западноафриканских общинах до того, как был принят ислам, местные жители и их вождь жили в одном квартале, а мусульманские купцы — в другом. Кузнецы и ремесленники Бего — гончары, ткачи и резчики по слоновой кости — также жили отдельно.

Купцы, жившие в торговом квартале Бего, обменивали североафриканские товары — марокканскую одежду, стеклянные бусы и латунные сосуды — на местное золото, орехи кола, слоновую кость и изделия ремесленников. Они посылали все это на север с рабами, которые выполняли роль носильщиков на торговых путях этого региона. Возможно, что как раз эти пути проходили через исламский Дженне. Некоторые чужеродные декоративные элементы, появившиеся в Бего на местной керамике, явно являются подражанием той, что найдена в Дженне. Это говорит о тесных торговых связях этих двух городов. И другие предметы — блоки веретена для получения пряжи и керамические гирьки для взвешивания золота — напоминают те находки, которые были обнаружены в Дженне.

Позиции Бего в паутине западноафриканской торговли были настолько сильны, что город на несколько веков пережил империю Сонгай. Как Гана и Мали до этого, Сонгай падет жертвой внутриполитической борьбы, которая расколет империю на отдельные части и сделает ее легкой добычей для любой агрессии. К 1591 году империи больше не существовало, но Бего продолжал процветать благодаря прочным торговым связям с южными лесами и побережьем.

Когда португальские купцы первыми приплыли в конце XV века на своих каравеллах к берегам Западной Африки, они обнаружили там людей, некоторые из которых были одеты в тунисские шали и марокканские халаты, приобретенные на рынках в обмен на морскую соль и рыбу. За прошедшие годы на рынках появились и товары из Европы: табак, голландские вазы и венецианские стеклянные бусы.

Археологи нашли в Бего более 1000 курительных трубок, а также фрагменты китайского фарфора XVII века.

Разнообразие товаров, привозимых на рынок в Бего, является лишь небольшой частью того огромного их количества, каким располагали южные государства Западной Африки. Под сенью лесов расцветали цивилизации, каждая из которых была столь же блестяща, как и любая, обнаруженная в саванне и Сахели. Но в отличие от великих империй Гана, Мали и Сонгай, большинство этих обществ прошли свой путь, оставшись незамеченными для иноземцев. Их история отражена лишь в устных преданиях их гордых потомков, а также в самой земле. Археологи лишь начинают приступать к изучению этого молчаливого хранилища.

Вероятно, самой загадочной из забытых культур лесов Западной Африки, о которых ведет свой рассказ археология, является культура Игбо Укву, обнаруженная на территории современной Нигерии. В 1939 году в этой небольшой лесной деревушке, расположенной в 40 километрах к востоку от Нигера, около вершины его океанической дельты, местный житель Исайя Анози копал во дворе своего дома яму под резервуар для воды. Приблизительно в полуметре от поверхности земли его мотыга наткнулась на твердый предмет. Вытащив его, Анози рассмотрел свою находку. Предмет оказался бронзовым кубком, позеленевшим от времени. Его стенки покрывали причудливые изображения насекомых и небольших животных. Анози прислонил кубок к стене своего дома и продолжал копать. Вскоре ему попался второй предмет, а за ним — третий. В итоге у него оказалось около 40 похожих друг на друга удивительных предметов, большую часть которых он продал за бесценок.

Некоторые из них впоследствии оказались в Федеральном департаменте древностей Нигерии, где в 1958 году и попались на глаза его директору, британцу Бернарду Феггу. Осознав важность этих предметов, Фрегг предложил археологу Тарстену Шоу, получившему подготовку в Кембридже, провести раскопки на том месте, где Анози их обнаружил. Шоу приехал в Игбо Укву в ноябре 1959 года. Там он узнал, что брат Исайи Анози, Ричард, также откопал несколько бронзовых предметов на своем участке. Имея в своем распоряжении только четыре месяца, которые оставались до его отъезда в Англию, Шоу немедленно приступил к раскопкам этих двух мест, которым он дал весьма подходящие названия — Игбо Исайя и Игбо Ричард.

Неделя раскопок не принесла ничего существенного. Самым примечательными из найденных предметов были железный клинок, большое количество черепков и немного древесного угля из очага. Однажды утром Шоу услышал взволнованный голос одного из местных помощников, который звал его из котлована в Игбо Исайя. «Нечто замечательное, сэр! — кричал он. — Подойдите и посмотрите!» Из стены котлована торчал позеленевший ободок бронзового сосуда. На то, чтобы извлечь его из земли, Шоу пришлось потратить остаток дня. К вечеру вокруг этого места собралась огромная толпа зевак, которые изо всех сил пытались выбрать себе наиболее удобную позицию для наблюдения. Осторожно откалывая деревянным инструментом кусочки твердой земли, Шоу постепенно освобождал предмет. В конце концов, перед самым наступлением сумерек, он извлек его из почвы и поместил на подстилку из мягкой бумаги. Несмотря на покрывавший его слой слежавшейся земли, сосуд был великолепен.

Это был кувшин для воды, покрытый сеткой, сплетенной из бронзовой проволоки. Сама ваза и подставка также были отлиты из бронзы, что является важным художественным достижением. Используя метод «потерянного воска», кузнец сначала сделал из воска модели различных частей изделия, а затем покрыл их тонким слоем глины, создав форму для литья. Во время обжига каждой части расплавившийся воск вытек через маленькое отверстие в глиняном слое, оставив пустоту, в которую заливалась расплавленная бронза. После того, как металл затвердел, глиняная форма была удалена. Полученные образцы из бронзы были точными копиями восковых оригиналов. Затем мастер спаял отдельные части, получив единое изделие.

Шоу упаковал вазу в картонную коробку и накрыл раскоп брезентом, придавив его к земле тяжелыми камнями. Приставив на ночь к этому месту охранника, он отправился спать, засунув коробку с вазой под кровать в целях безопасности. Как выяснилось, эти меры оказались ненапрасными. Ночью кто-то пробрался в его жилище и перерыл все вещи, пытаясь отыскать вазу.

Через несколько дней в Игбо Исайя был обнаружен тайник с великолепными предметами. В нем находились бронзовые урны, украшенные выгравированными изображениями жуков и змей, тыквообразные сосуды, бронзовые подвески в виде слоновьих и леопардовых голов, орнаментированные посохи и мечи и тысячи бусин из разноцветного стекла и красного сердолика. Один из самых примечательных предметов — бронзовая раковина длиной в 30 сантиметров, изображает тритона, моллюска, который обитает в прибрежных водах в 160 километрах к югу. На кончике конуса раковины находилось небольшое кропило, что позволяет предположить церемониальное назначение этого предмета. Все эти изделия лежали на глиняной платформе. Так они и остались на ней лежать, пока не оказались под слоем лесной почвы.

У Шоу, однако, не было времени размышлять, почему эти предметы были покинуты на века. На расположенном неподалеку участке Игбо Ричард рабочие обнаружили более интересные находки. На глубине в 1,8 метра они наткнулись на мешанину из стеклянных бусин и медных браслетов, среди которых находились фрагменты костей пяти человек. Немного глубже лежали слоновые бивни и корона из меди, напоминающая по форме тиару. Череп, на который она некогда была надета, был найден неподалеку, его окружало огромное количество блестящих голубых бусин, вероятно, раньше покрывавших лицо его обладателя. Рядом покоилась полукруглая пектораль из меди, медные ручные и ножные браслеты, слоновий бивень и бронзовая рукоятка, изображающая всадника. Она, очевидно, прикреплялась к мухобойке — традиционному африканскому символу власти.

По разбросанным железным гвоздям и деревянным фрагментам Шоу заключил, что этот человек был погребен восседающим на троне. Над ним был сооружен деревянный свод, поверх которого лежали еще пять тел, и никто не может сказать, добровольно они пошли на смерть или были принесены в жертву против своего желания. Согласно радиокарбонному анализу фрагментов деревянного трона, погребение было совершено приблизительно в IX веке н. э.

Столь ранняя дата вызвала шок у археологов. Очень редко, если такое вообще когда-нибудь случалось, западноафриканские погребения содержат такое богатство, принадлежавшее одному человеку. Еще более интригующим был факт существования местного производства медных украшений и отлитых из бронзы предметов, которые являлись настоящими произведениями искусства. Виртуозность, с которой они были изготовлены, остается непревзойденной до сих пор. То, что такая богатая и высокоразвитая культура существовала еще в те времена, когда великие империи саванны были молоды и транссахарские торговые пути только-только зародились, казалось совершенно невероятным.

К разочарованию ученых, на участке Игбо Исайя не было найдено ничего, что могло бы подтвердить или опровергнуть эту датировку. Но через четыре года Тарстен Шоу обнаружил третий клад изделий из бронзы, которые покоились в небольшом углублении на участке, примыкающем к дому Исайи Анози. Наряду с бронзовыми изделиями в углублении были найдены четыре кусочка древесного угля, три из которых датировались IX веком. (Четвертый кусочек, относящийся к XV веку, попал туда, видимо, случайно в более позднюю эпоху.)

От споров об истинности датировки Игбо Укву исследователи обратились к изучению природы этого лесного общества. Шоу и тут пришел на помощь. Он стал исследовать устную традицию современных народов игбо, которые до сих пор населяют леса в окрестностях Игбо Укву. Игбо, как он выяснил, традиционно об разовывали деревни, которые управлялись старейшинами. Хотя эти независимые поселки не знали царской власти, они признавали авторитет жрецов. Благодаря способности сохранить плодородие почвы и оградить народ от бедствий, эти жрецы обладали большой властью. Устные предания игбо сообщают, что некоторые из них носили полые слоновые бивни, в которые они трубили, возвещая начало церемоний. Человек, похороненный в гробнице в Игбо Ричард, вокруг которого было найдено несколько бивней, мог быть таким жрецом.

Устная традиция игбо ничего не сообщала о происхождении искусства литья, которым владели их предки. Вплоть до 1980-х годов многие ученые считали, что игбо получили эти знания от странствующих североафриканских кузнецов. Однако химический анализ примесей, которые использовались при изготовлении бронзовых предметов Игбо Укву, показывает, что металл имеет необычайно высокое содержание серебра. Это является свидетельством местного происхождения данного метода производства. Арабские и европейские кузнецы всегда удаляли серебро из расплавленной бронзы. Это позволяет предположить, что бронзовые изделия Игбо Укву были изготовлены местным, возникшим независимо от других культур способом. Археологи, однако, не могли найти местных источников меди — основного компонента бронзы. Только в 1991 году ученые из Нигерийского университета в Нсаке обнаружили то место, где добывались медь и свинец. Оно расположено в расселине Бенуе, всего в 80 километрах от Игбо Укву. Уголь, взятый из находившихся здесь горнов для выплавки металла, датировался IX веком, то есть тем же периодом, что и изделия Игбо Укву. Более того, медная руда из этих рудников содержала такое же количество серебра, что и бронза, из которой эти изделия были изготовлены.

Шедевры из Игбо Укву, таким образом, были созданы местными виртуозами, более 1100 лет назад открывшими собственный метод художественного литья. Необыкновенная, как это может показаться многим современным людям, культура Игбо Укву на самом деле являлась лишь составной частью более обширной художественной традиции, которая была характерна для этого региона в незапамятные времена.

Одни из самых великолепных образцов наследия этой традиции были созданы на противоположной от Игбо Укву стороне Нигера, в Ифе — священном городе народа йоруба. Искусство Ифе было на несколько веков старше искусства Игбо Укву, и случилось так, что ^ мир познакомился с ним на 50 лет раньше благодаря Аео Фробениусу — выдающемуся немецкому этнографу, посетившему Ифе в 1910 году.

Фробениус впервые услышал об Ифе от матроса-йоруба, который оказался в порту Гамбурга. Матрос рассказал Фробениусу о святилищах, которыми был окружен город. Там люди поклонялись божеству богатства и моря. Иоруба называли его Олокун и очень почитали. Частью ритуала, как узнал Фробениус, было выкапывание «превратившихся в камень» голов предков. Заинтригованный этнограф отправился в Ифе.

То, что он там увидел, разочаровало его. Святилища оказались обычными тропическими рощами, отмеченными только грубо высеченными каменными изображениями. Но в один из дней он, осматривая одну из рощ, заметил «два кусочка терракоты, глубоко ушедшие в землю. Они были частями разбитого человеческого лица, и когда я увидел эти фрагменты, я в полной мере осознал смысл того, что мне было сказано. Здесь находились остатки очень древнего и замечательного типа искусства, бесконечно более прекрасного, чем грубые каменные образы.

Очарованный этой находкой, Фробениус вместе со своим ассистентом начал прокладывать тоннель под рощей Олокуна. «Шахтерский» метод этнографа оказался фантастически продуктивным. Даже на глубине 5,5 метра они продолжали находить керамику, мелкую пластику и «необыкновенно живые, редкого изящества терракотовые головы с четко выраженными характерными чертами».

Но самое лучшее ожидало Фробениуса впереди. После долгих уговоров жрец рощи Олокуна согласился показать ему голову изумительной красоты, восхитительно отлитую из античной бронзы, полную жизни, покрытую патиной великолепного темно-зеленого цвета». Это был в самом деле Олокун, Посейдон Атлантической Африки. Фробениус приобрел голову за 6 фунтов стерлингов плюс бутылку шотландского виски и высокий стакан. Когда глава местной британской администрации узнал об этой сделке, он объявил ее недействительной и заставил немецкого ученого вернуть сокровище. Позже эта голова исчезла и была заменена копией. Оригинала с тех пор никто не видел.

Находясь под влиянием европо-центристских предрассудков того времени, Фробениус считал, что великолепие, увиденное им в роще Олокуна, было привнесено в Западную Африку представителями приморских народов Средиземноморья. Не найдя местных прецедентов подобного искусства, немецкий исследователь покинул Ифе в убеждении, что он нашел легендарную Атлантиду.

Однако в 1943 году Бернард Фегг, в то время молодой британский курсант, служивший в нигерийской саванне к северу от Ифе, нашел то, что многие историки искусства и археологи признали тем самым прецедентом, которого не обнаружил Фробениус. В тот год инженер, работавший на близлежащей шахте на плато Джое, показал Феггу терракотовую голову, которую он приобрел у шахтера. Тот нашел ее, когда искал олово, и использовал ее в качестве пугала на своем поле. Эта голова была весьма тщательно сделана, со стилизованными волосами и выразительными глазами. Фегг, который был археологом-любителем, сразу понял ценность этого предмета. Он заручился помощью шахтеров в деле поиска других скульптур, которые он впоследствии определил как принадлежащие культуре Нок. Она была так названа в честь того места, где были найдены первые подобные скульптуры {страны- цы 112—113).

Более тысячи лет разделяют культуры Нок и Ифе, но некоторые ученые считают, что древние скульпторы Нока в некотором смысле являются предтечами искусства Ифе. Обитатели нокских деревень являлись частью революционной по своему характеру культуры, представители которой, как показывают археологические свидетельства, уже к VI веку до н. э. научились получать из руды железо. Далеко продвинувшиеся в материальном и художественном отношении, они породили ряд социальных и религиозных традиций, которые стали общими для всех обитателей лесов к югу от Но ка.

Британский историк искусства Фрэнк Уиллет считает, что превращение стилизованной скульптуры нокской традиции в натуралистическую керамическую и бронзовую скульптуру Ифе отражено в мифологии йоруба. Историки искусства в своих интерпретациях опираются на устные традиции. Согласно одной из таких традиций, бог Одудува сошел на землю в Ифе — центре всего мироздания — и стал его первым правителем, или они. У него родились 16 детей, которые ушли из Ифе и основали государства народа йоруба.

В других легендах йоруба говорится, что Одудува пришел из Мекки или из Египта. Тщательное исследование этих преданий привело Уиллета к заключению, что в начале второго тысячелетия н. э. небольшая, но обладавшая сильным влиянием группа переселенцев, возможно, с северо-востока, прибыла в Ифе. Они принесли с собой изысканную художественную традицию и мастерство отливки из латуни. Они обучили этому мастерству народ йоруба, который также создавал терракотовые скульптуры.

Переселенцы принесли с собой и идею божественного царства. Созданные на ее основе мифы превозносят Ифе как центр мира и место рождения сыновей Одудувы. Правители 16 областей Ифе приходили в священный город для коронации. Паломники стекались в его священные рощи, чтобы обратиться со своими просьбами к богам йоруба.

Некоторые реальные черты этого воспетого древними мифами места были выявлены в ходе серии археологических исследований, начавшихся в 1949 году. Археологи смогли установить расположение зданий Ифе по усыпанным черепками дворам. Разбитая керамика и белая кварцитовая галька образовывали участки правильной формы, обозначая внутренние пространства и проходы, вокруг которых стояли дома. Стены были обмазаны илом, затвердевшим на солнце, а полом являлась плотно утрамбованная земля. Жилища, каждое из которых обладало собственным садом, теснились вокруг дворца они в центре Ифе.

Окружавшие Ифе стены образуют несколько колец, что свидетельствует о постоянном росте священного города, который продолжался со времени его основания в середине IX века н. э. до упадка, проявившегося в XVI веке. В самой старой части города рабочие обнаружили тигли, покрытые голубоватой глазурью, и стеклянные шарики, которые были определены как побочный продукт производства бус. Стеклянные бусины и дары леса, вероятно, являлись главной

Самые замечательные из всех латунных скульптур Ифе прославляют они и представителей аристократии. Многие эти творения были случайно обнаружены рабочим, который в 1938 году копал землю рядом с дворцом они. Скульптуры изображают головы, отмеченные спокойным изяществом, и фигуры, похожие на образы богов, которые одеты в состоящие из бус накидки. В руках боги сжимают магические скипетры. Более распространенными, но не менее замечательными являются терракотовые статуэтки.

В 1972 году британский археолог Питер Гарлейк, сотрудничавший с университетом Ифе, предпринял раскопки, которые впервые предоставили ученым возможность узнать, как в древности использовались эти терракотовые скульптуры. Гарлейк обнаружил в центре залежи черепков 600-летней давности целый сосуд, основание которого было украшено тремя керамическими головами — одна походила на портрет, две другие имели конусообразную форму, — стоящими рядом в построенном из соломы святилище. Святилище было окружено изображениями ритуальных предметов: барабана, кинжала, пары коровьих рогов и перевернутого головой вниз трупа человека в корзине.

Всего в нескольких метрах от этого места Гарлейк нашел россыпь железных гвоздей. Их расположение позволило предположить, что здесь стояло давно исчезнувшее деревянное строение. В его центре лежала куча разбитых статуэток из терракоты и фрагменты костей конечностей и туловища человека. Поблизости возвышалась груда из 40 человеческих черепов. Так и осталось непонятным, было ли это свидетельством жертвоприношения. Однако ясно, что в этом месте был проведен какой-то ритуал.

К XV веку йоруба Ифе заметили, что их богатства и влияние начали постепенно уменьшаться под напором конкуренции со стороны лесных государств, которые захватили важные торговые пути и укрепили свою власть. Самым серьезным из этих соперников был Бенин — город-государство народа эдо, расположенный в 160 километрах к юго-востоку от Ифе. (Земли древнего Бенина целиком лежат в Нигерии и не затрагивают территории Республики Бенин.)

Расцвет Бенина начался в 1440 году, когда на престол взошел Эвуаре Великий. Согласно устной традиции эдо, Эвуаре — оба, или царь — был прямым потомком Одудувы первого правителя Ифе. Как и Одудува, Эвуаре считался богом. Его пристальный взгляд обладал такой мощью, что оба был вынужден носить на лице вуаль из бус, чтобы защитить находящихся рядом с ним людей от этой ужасающей силы. Его помнят как создателя могущественных чар», врачевателя, воина, музыканта и дальновидного правителя. Захватив 201 город и деревню, Эвуаре быстро увеличил богатства Бенина и превратил город-государство в настоящее царство.

Эвуаре приказал обнести свой дворец внушительной внутренней стеной. Она представляла собой земляную насыпь длиной в 11 километров, которую опоясывал ров с водой глубиной 15 метров. В начале 1960-х ее раскопал британский археолог Грэхем Коннах. Он установил, что сооружение стены, если оно продолжалось на протяжении пяти сухих сезонов, потребовало бы собрать 1000 рабочих, которые должны были трудиться по 10 часов в сутки семь дней в неделю. Но это был не единственный строительный проект Эвуаре. Он также проложил в городе новые улицы и возвел девять укрепленных ворот. Последующие раскопки вскрыли даже нечто более впечатляющее: целую сеть сельских стен, от 6400 до 13000 километров в длину, на строительство которых должно было быть затрачено 150 миллионов человеко-часов и сотни лет работы. Стены, вероятно, служили разграничителями земель, принадлежавших разным деревням и городам.

Всего через 13 лет после смерти Эвуаре, в 1473 году, рассказы о богатстве Бенина привели португальских торговцев к воротам города. Вскоре за ними последовали англичане, голландцы и флорентийцы. Все они прибыли в Бенин в поисках перца, золота, слоновой кости и рабов. Прельщенные экзотическими товарами, разложенными перед ними, — бархатом, огнестрельным оружием, цукатами, седлами, зеркалами — эдо вскоре наладили торговые связи с европейцами. Согласно запискам голландского купца, посланцы обы являлись в порт «великолепно одетые, украшенные ожерельями из яшмы или кораллов.

Поприветствовав европейских купцов и подарив им сладких фруктов из рощобы, эдо начинали торговаться. Этот торг мог длиться долго — „иногда целыми месяцами“. Практичность торговцев эдо побудила британского купца Ричарда Эдена написать в 1590 году: «Они очень осторожно ведут торг и не теряют даже крупицы золота. Они используют весы и меры и очень осмотрительны в их выборе». Сообразительность эдо приносила им фантастические барыши. В XVI веке, в эпоху подъема царства, город Бенин мог вмещать в себя 60 000 жителей, которые, как говорили, приветствовали друг друга словами: «Хвала Господу за то богатство, которое он мне дал».

Нигде это богатство не бросалось в глаза так сильно, как во дворце оба. Дворец представлял собой лабиринт комнат и галерей.