Africa Tur → Справочные материалы → СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ВЕЛИКОЙ САВАННЫ → Внутренние области

Внутренние области

Говоря о народах внутренних областей, мы охарактеризуем каждую из трех этнических общностей, в которых в конце средневековья — начале нового времени возникает ранне-классовая государственность: бакуба, балунда и балуба. За основу мы возьмем материалы о бакуба конца XIX — начала XX в., а для каждого из двух других народов попытаемся выделить черты наиболее характерные.

Государство Куба, сложившееся в междуречье Касаи-Санкуру, в силу своего географического положения первоначально оставалось вне пределов главных рабо-торговых дорог, а к XVIII в. вообще закрыло свои границы для чужеземцев. В результате этого здесь до конца XIX в. сохранились государственная и этническая целостность, единство облика материальной культуры, а также такие особенности общественной организации, которые были незнакомы другим народам бассейна Конго.

Расцвет государства Куба во всех областях жизне-деятельности человека предания связывают с именем Шьяам а Мбул а Нгоонг, в произношении европейцев начала XX в.— Шамба Болонгонго (ок. 1630—1640 гг.) 2. Именно в его время началось быстрое развитие земледелия и освоение новых сельскохозяйственных культур: бакуба научились возделывать кукурузу, сахарный тростник, табак и маниоку. С XVII в. начали выращивать земляной орех. Наиболее древняя культура — просо. В западных областях возделывали орех кола. Кроме того, бакуба выращивали бананы, ананасы и четыре вида пальм [147, с. 19; 266, с. 90].

Ф. Бейтмен, англичанин, одним из первых в конце XIX в. проникший в страну бакуба, писал: «Они превосходные земледельцы, и их плантации поистине великолепны. Сады и поля так восхитительны и так меня поразили, когда я впервые увидел их покрытыми желтыми цветами гороха и украшенными множеством тропических растений, что их можно было сравнить с „садами Эдема“» [82, с. 90].

Из домашних животных в междуречье Касаи-Санкуру разводили коз, а из птицы — кур. Большую роль играли охота (особенно коллективная) и рыбная ловля, которые позволяли разнообразить преимущественно растительный рацион населения. А копченая рыба (как у баконго — соленая и вяленая) была одним из наиболее ходовых товаров в рыночной торговле.

В работах о балуба [104; 119] и балунда [172] мы не найдем столь «восторженных» описаний культуры земледелия, гораздо больше места отведено в них рассказам об охоте и рыболовстве (дано подробное описание всех видов охоты, ловушек и охотничьего оружия; не менее детально — всех способов рыбной ловли). Заметим, что и в развитии охотничьих навыков выделялись бакуба. Если балуба и балунда знали лишь охоту вдогон, загонную и «огненную» (с поджиганием саванны), то способы лова у бакуба были более разнообразны. В частности, они широко использовали ловушки, сети, засады [152, с. 377; 239, с. 202].

Особое место в жизни всех трех народов занимало собирательство (от насекомых — черных муравьев, термитов, гусениц, кузнечиков — и ловли крыс после выжигания растительности перед обработкой поля до различных продуктов растительного мира).

Интересно, что охота считалась мужским, а собирательство женским занятием, в то время как в рыболовстве наблюдалось своеобразное разделение труда: ловля рыбы корзинами в неглубоких речках и болотцах была делом женщин; на больших реках и озерах с помощью сетей, вершей, удочек, острог — мужчин [104, с. 333].

Таким образом, при ведущей роли земледелия в государствах внутренних областей в конце XIX в. и вплоть до 20—30-х годов XX в. была еще очень велика роль таких древних отраслей хозяйственной деятельности человека, как охота, рыбная ловля и собирательство.

Ремесло. Вместе с тем если говорить о такой области производства, как ремесло, то здесь элемент архаичности либо совсем отсутствует, либо присутствует в очень незначительной степени. Кроме того, ремесло каждого из больших народов Великой Саванны имело неповторимое своеобразие.

Так, европейцы, впервые попавшие в государство Kv6a, a затем и миссионеры (конец XIX — начало XX в.) были поражены уровнем развития ремесла, а главное — организацией ремесленников, очень напоминавшей средневековые цеховые организации.

Вансина, ссылаясь на авторов начала нашего века, писал, что специализация являлась характерной и наиболее удивительной чертой цивилизации бакуба. Скульпторы по дереву, ткачи, каменотесы, мастера по изготовлению веревок, плетению циновок и сетей, кузнецы, рыбаки, охотники, строители лодок, добытчики пальмового масла, соли, певцы, танцоры, музыканты — все являлись специалистами. Они были объединены в корпорации, имеющие представителей в Большом (главном) совете… [248, с. 971.

У бакуба, как и у других народов саванны, было широко распространено производство материи из луба деревьев (напоминавшей по виду замшу), нередко красиво орнаментированной [66, с. 62].

Кроме такого «древесного фетра», как называли лубяную материю европейцы (у этнографов она известна под полинезийским названием «тапа»), все народы саванны употребляли ткани. Здесь не возделывали специально волокнистые растения, а использовали дикорастущие: пальмы и травы. Чаще всего сырьем служили волокна листьев пальмы-рафии или некоторых трав. Их обрабатывали как коноплю. Из коры некоторых деревьев получали толстые нити, из которых, предварительно вымочив и отбелив, изготовляли веревки, мешки, грубую ткань.

Ткацкие станки (у всех народов саванны — верти-кальные) позволяли ткать лишь небольшие куски ткани: длиной не более метра, шириной 40—60 см. Их приходилось сшивать. Волокна окрашивали при помощи ра-стительных красителей или опускали на несколько дней в болотную воду.

Наиболее искусными ткачами считались бакуба. Не случайно бушонго — центральная этнографическая группа бакуба получила от соседей прозвище «бамбала» — «люди тканей». Их искусство вызывало восхищение европейцев, впервые столкнувшихся с ним. Ф. Бейтман выразил общее мнение, написав: «Изобретательность в узорах, красота их, тщательность выделывания тканей бакуба не уступают мануфактуре самых цивилизованных наций» [82, с. 174].

Ткани бакуба весьма разнообразны: обычные гладко-тканые (мбала), с узорчатым вытканным рисунком (бадинга), вышитые (мусесе или итонде)—знаменитый «бархат Касаи», слабоокрашенные с оставленным рисунком [231, с. 180; 266, с. 246].

У бакуба ткачество считалось мужским ремеслом, но все последующие операции по изготовлению одежды проводились женщинами. Для того чтобы сделать ткань более мягкой и эластичной, ее подвергали специальной обработке: вымачивали, выколачивали, разминали — это делали женщины. Однако, если ткань предназначалась для правителя, весь цикл работ проводился мужчинами.

Изготовление мбала было делом несложным, и этим искусством владели многие бакуба. Напротив, чтобы по-лучить бадинга или мусесе, нужно было особое умение, далеко не каждый мастер брался за эту работу. И делали эти ткани значительно реже, из них шили только праздничную одежду. Мусесе пользовалась особой любовью народа, так рассказывающего о происхождении этой ткани:

«В одно прекрасное утро Самба Микоп3 послал во все концы государства весть о том, что он хочет выбрать себе жену и приглашает всех девушек прийти и танцевать перед ним.

Конечно, каждой девушке хотелось стать женой короля, и все постарались выглядеть как можно красивее.

А девушка по имени Кашаши была не только самой красивой, но и самой искусной. Услыхала она эту весть и на несколько недель заперлась у себя в хижине. И там втайне покрыла всю свою юбку красивой вышивкой. Когда наступил великий день выбора невесты, Самба тотчас приметил эту юбку и не спускал с девушки глаз. Кашаши стала женой короля».

С тех пор бакуба делают мусесе [231, с. 230).

Это ремесло у бакуба сохранилось и тогда, когда европейские дешевые материи вытеснили местные у всех других народов бассейна Конго. Колониальные чиновники отмечали, что «наши хлопчатобумажные ткани как предмет обмена не слишком желательны в этом районе» [174. с. 174].

Не менее искусны были мастера-бакуба в плетении. Большие корзины, снабженные подставками из резного дерева, цилиндрические или круглые, были сплетены на-столько плотно, что использовались для хранения сыпучих веществ. Мелкие и маленькие коозиночки служили столовой посудой. Даже на рубеже XIX—XX вв. бакуба предпочитали эту традиционную утварь европейской металлической посуде, получившей быстрое распространение по всей Южной саванне. Из окрашенного тростника и волокон пальмы плели стены домов, настолько богато орнаментированные, что они представляли собой настоящие произведения искусства. Каждый дом отличался особым орнаментом и особым сочетанием цветов узоров [266, с. 254]. Бакуба были также известны народам саванны как умелые металлурги. Прерогативами на обработку металла обладали представители одной родственной группы — пианга матари. Они добывали руду, плавили ее в печах, очень несложных по устройству, а из полученных слитков ковали различный инвентарь: военные и парадные мечи, копья, кольца, булавки, ножи [26, с. 254]. Медь, ввозимую из Шабы и очень дорогую, употребляли только для орнаментации парадного оружия (инкрустация медью по железу). В далекой древности бакуба владели искусством делать метательные ножи — «шонго» с тремя короткими обоюдоострыми клинками.

Наконец, главное, что выделяет бакуба,— искусство резьбы по дереву. Помимо изготовления самых разнообразных предметов бытового назначения, как правило богато орнаментированных, скульпторы—резчики по дереву создали из полированного дерева семнадцать портретных скульптур правителей государства.

Что касается такой отрасли ремесла, как гончарство, то бакуба в конце XIX — начале XX в., хоть и знали его, но предпочитали покупать посуду в странах, лежащих к северу от междуречья Касаи-Санкуру [250, с. 193].

Таким образом, в XIX в. (а вполне возможно, одним-двумя столетиями ранее) бакуба были связаны внешней торговлей со странами к северу (гончарные изделия) и к юго-востоку (металл и изделия из него из Шабы). Однако все рынки были расположены на границах государства, и весь торговый обмен с другими народами саванны и лесосаванны бакуба вели именно на этих рынках. Сами бакуба ничего из своей страны не вывозили; им была неизвестна система отправки караванов в отдаленные области, районы. Торговцы и работорговцы с Атлантического побережья, из страны бапенде, из Шабы и других районов не смели нарушать строжайший запрет пересекать границу государства Куба. Одна из характерных черт внешней торговли — отказ покупать европейские товары (например, ткани). Во внешней торговле использовали различные денежные единицы: раковины каури, альмандирилла (черно-белые бусины), медные кресты (ханда), куски ткани. Все эти формы денежного эквивалента имели строго установленные соотношения. Европейские наблюдатели (в частности, Л. Вольф) сравнивали каури, альмандирилла и медь с медными, серебряными и золотыми деньгами Европы [266, с. 229, 243]. Каури очень быстро вытеснили альмандирилла (побывавшие у бакуба через 20 лет М.-де Макар и Э. Тордаи нашли только каури) и стали твердой единицей обмена. Можно заметить и изменение их покупательной способности. Так, если в 1884 г. курица стоила 20—30 каури, коза — 800—1000, а невольник — 2000—5000 [266, с. 253], то эти же товары в 1905 г. стоили соответственно 400, 15000 и 60 000 каури [231, с. 93].

Рынки внутри страны были не только местом торговли, но и средоточием социальной жизни, местом общения [66, с. 127].

Необходимо отметить, что наряду с периодически функционирующими рынками в столице бакуба — Мушенге уже существовал рынок, открытый для ежедневной торговли [151, с. 79; 266, с. 252]. Такого рода рынков не знало даже государство Конго в период расцвета. В конце XIX в. в государстве Куба были известны такие формы экономических отношений, как потеря прав на предметы за давностью, распродажа, отдача имущества под залог, кредит и проценты, долговые отношения [231, с. 90].

Сравнивая производительные силы и торгово-денежные отношения бакуба конца XIX в. с баконго в XVI— XVIII вв., мы видим большое сходство. Государство Куба, закрывшее для проникновения «чужих» (особенно европейцев) свои границы, более чем любое другое в Западной Экваториальной Африке, развивалось самостоятельно. Сложившись позднее, оно в XVIII—XIX вв. стояло на уровне развития баконго XVI—XVII вв.

Иное дело — два других государства: Лунда (на границах современных Заира, Замбии и Анголы) и Луба (к западу от оз. Танганьика). В сложные сами по себе процессы этногенеза и становления государственности здесь властно вмешивалась сначала европейская, а в XIX в. и арабская работорговля.

В конце XIX в. балуба по уровню развития произво-дительных сил стояли ниже бакуба. В отличие от последних у них повсеместно было распространено гончарство. Балуба было известно мастерство плетения, но их изделия значительно уступали изделиям бакуба. Ткачество, распространенное повсеместно, здесь носило характер домашнего промысла, а в XIX в. и совсем пришло в упадок в связи с появлением европейских тканей.

И качество тканей й орнаментация их не шли в сравнение с тканями бакуба.

Хотя балуба не знали портретной скульптуры, они соперничали с бакуба в резьбе по дереву [119, т. I, с. 229—230]. Недаром специалисты-искусствоведы в африканском деревянном искусстве выделяют стиль балуба в стиле Конго. Мастера-резчики, используя один кусок дерева, с помощью несложных инструментов (ножа, нескольких резцов, молоточка) делали самые разнообразные предметы: скамеечки под голову, ложки, рукояти, ступки, чаши, шпильки, лодки.

Кроме того, у балуба были и мастера высокого класса, облеченные особым доверием — бвана мутумбо, которые не делали вещей повседневного обихода, а занимались изготовлением ритуальных предметов и знаков достоинства знатных лиц. В частности, широко известны скамеечки и табуреты, на которых имели право сидеть лишь представители высших социальных групп. Несущая часть этих скамеечек — ножка — настоящая деревянная скульптурка, вырезанная из единого куска дерева: изящная антилопа, яростно сплетенные тела змей или склоненная под тяжестью сиденья, которое она поддерживает согнутыми над головой руками, женская фигурка. Обрядовые маски, амулеты, фигурки фетишей, жезлы — знаки власти вождей и т. п.— все это делали бвана мутумбо.

Существовала, однако, одна отрасль ремесла, которую можно считать полностью отделившейся от земледелия. В ней балуба обогнали все остальные народы Экваториальной Африки. Речь идет о металлургии: в первую очередь о выплавке меди, а также — железа. Слитками этих металлов (денежными единицами), а также различными изделиями из них они снабжали все народы внутренних районов бассейна Конго. Развитие металлургии в Шабе (район расселения балуба) было обусловлено обилием полезных ископаемых с выходом руды на поверхность. К концу XIX в. сложилось несколько центров металлургии [212, с. 58].

Добыча велась открытым способом [148, с. 370— 400]. Подготовка инструментов, запасов продуктов, заготовка древесного угля проводилась с мая, после уборки урожая, до августа. На большей части Шабы существовали постоянные печи (иногда в качестве печи использовали термитники) конусообразной формы (диа-метр основания колебался от 30 см до 1,5 м; высота от 80 см до 2—3 м). Работы, связанные с плавкой, продолжались в течение полутора-двух месяцев [148, с. 370— 400]. Обильный ассортимент рабочих орудий (мотыги, ножи, топоры), украшений (браслеты, шпильки для волос), оружия (наконечники копий, стрел), парадного (богато орнаментированного, инкрустированного) оружия изготовляли кузнецы-балуба.

У балуба начала складываться порайонная специализация ремесла, и в XIX в. многие деревни занимались уже определенным ремеслом (металлургией, гончарством и т. д.).

Существовали у них в это время и зачаточные формы организации ремесленников, однако такой развитой формы ремесленных корпораций, как у бакуба, здесь еще не сложилось

.

Значительно уступали балуба западным государствам в уровне развития товарно-денежных отношений. У балуба в XIX в. не существовало постоянных (как в столице бакуба) или периодически работающих деревенских рынков. Обмен здесь осуществлялся группами торговцев, передвигавшихся по всей стране и очень напоминавших коробейников, известных нам по русской истории. Торговать в одиночку было опасно: дороги были неспокойны в этот период — время развития арабской работорговли [119, т. II, с. 790].

Однако во внешней торговле среди стран бассейна Конго Шаба играла особую роль. Мы уже писали, что она снабжала соседей металлом, а отчасти — солью. Европейская (XVI—XVIII вв.), а позже — арабская (XIX в.) работорговля привели к тому, что постепенно среди товаров внешней торговли стали преобладать рабы. Интересно отметить, что потоки внешней торговли и работорговли балуба (а в XIX в.— и государства Мси-ри) были в значительной мере направлены на восток и северо-восток. Говоря о торговле на дальние расстояния, Вансина полагает, что многие страны Межозерья (например, Руанда и Урунди) и Восточной Африки пользовались медью Шабы [243, с. 387].

В стране балуба не сложился единый денежный эк-вивалент. Роль денег выполняли рабы, бисер (кикви — низка из 10 бисеринок; кикамба — шейное ожерелье из 50 круглых или 100 плоских; мутунда — по числу бисеринок составлял два кикамба, его носили на поясе) [119, т. I, с. 137], слоновая кость, но главной их формой здесь издавна были различные виды медных денег: тяжелые и массивные медные кресты (12, 25 и даже 50 кг весом) и небольшие, в форме «мальтийского креста» — ханда; браслеты из медной проволоки (митага); медный слиток около 3 кг весом (милополо) [148, с. 373, 376, 400, 402]. В XIX —начале XX в., как и у бакуба, здесь существовала твердая «покупательная способность» всех этих мер стоимости; все они использовались только в качестве денег (ни один из видов «медных денег» не мог быть переплавлен для житейских нужд). Наиболее распространенной формой денежного эквивалента не только в Шабе, но и в обширном ареале стран, ее окружающих, были ханда. Так, Ливингстон видел эти «мальтийские кресты» в южных районах страны лунда в середине XIX в. [169, с. 362]; другие путешественники и исследователи — в разных странах Экваториальной Африки.

Балунда стояли на низшей ступени по сравнению с другими большими народами Западной Экваториальной Африки. О них мы имеем сведения от европейцев с середины XVIII в.: Мануэл Корреа Лейтану — путешественник-разведчик, посланный губернатором Анголы в 1755—1756 гг. в глубинные районы бассейна Конго, по-бывал в стране лунда [225].

Если Луба и Куба торговали лишь с соседними странами и народами, то балунда осуществляли контроль над длинными торговыми путями от границ с португальской Анголой на западе до озер Мверу и Танганьика на востоке, т. е. практически над всей центральной частью материка. Это хорошо и убедительно показал еще Я- Вансина [243, с. 375—391]. Это же подтверждают и более поздние авторы. Хотя балунда знали в XIX в. и ткачество, и плетение, и резьбу по дереву, и гончарство, и различные промыслы, но ремесло здесь не отделилось от земледелия, и изделия домашних мастеров не отличались высоким качеством [38, с. 205; 266, с. 45]. Да и само земледелие (судя по описаниям XIX в.) носило еще весьма примитивный характер. Так, Бауманн писал о балунда (по материалам экспедиции 1930 г.), что и охота и земледелие развиты у них в равной сте-пени, так что трудно охотничий или земледельческий элемент считать преобладающим. И затем продолжает: «…лунда — совсем плохие земледельцы и отличные охот-ники» [84, с. 42].

Лишь металлургия и кузнечное дело представляли собой такую форму производства, занятие которым превратилось в наследственное право специалистов. Особенно славились своими кузнецами области Шинде и Казембе. Шинде чрезвычайно богата месторождениями железной руды, которые издавна разрабатывались. Казембе же известна своими медными изделиями. Ли-вингстон в своих путешествиях по Южной Саванне встречал людей, отправлявшихся в дальний путь на 5—6 дней только для того, чтобы купить в Казембе медные кольца [39, с. 193].

Постепенно и в стране балунда начали складываться торговые центры. Одним из них, по описанию Баптисты, была резиденция Казембе: «…он (казембе-Кибангу-Келека.— Авт.) очень хорош к белым торговцам, живущим при дворе, чтобы покупать и продавать такие вещи, как зерно, маниоковую муку, маис, просо, бобы, много сахарного тростника и рыбы, которую приносят люди с реки, называемой у них Муова. Слоновую кость приносят с другого берега реки Луапула, и она идет как дань; зеленые камни (малахит.— Авт.) находят в земле, называемой Катанга, торговцы из народа мунза приходят и покупают слоновую кость в обмен на ткань и товары; другой народ, тунгалаказа, привозит рабов и браслеты из латуни, каури, пальмовое масло и… большие белые жемчужины… есть также каменная соль, которая идет на уплату дани и посылается вождям…» [256, с. 75— 76]. Важной областью деятельности Лунда была продажа рабов европейцам-работорговцам и война с целью захвата их.

При всем различии исторических судеб изучение уровня производительных сил четырех наиболее значительных народов Западной Экваториальной Африки, создавших государственность, позволяет исследователю выделить четыре ступени развития: 1. Баконго и созданное ими государство — верхняя ступень; но последующее знакомство с европейцами и работорговля, особенно тяжело отразившаяся на прибрежных народах, привели к постепенному упадку государственности и разрушению производительных сил. 2. Государство Куба — вторая ступень; здесь в силу целого ряда факторов развитие производительных сил и государственности шло естественным путем, без грубого вмешательства извне, а главное, без влияния европейской работорговли. 3. Государство Луба — третья ступень, характеризующаяся более низким уровнем развития производства, очень непрочным характером самого государства, находившегося лишь на ступени становления, когда в его жизнь вмешался такой фактор, как работорговля, сначала подстегнувшая развитие производительных сил и товарно-денежных отношений, а затем очень быстро разрушившая их. 4. Низшая ступень — государство Лун-да, характеризующееся очень низким уровнем развития производительных сил. Его становление — производное от развязанной европейцами работорговли, от обогащения и выделения правящей верхушки. Здесь основными формами производственной и торговой деятельности являются охота и война ради захвата рабов.

Таковы наши выводы относительно уровня развития производительных сил народов Великой Саванны.