Africa Tur → Справочные материалы → История Сьерра-Леоне в новое и новейшее время. → ФОРМИРОВАНИЕ КОЛОНИАЛЬНОЙ АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

ФОРМИРОВАНИЕ КОЛОНИАЛЬНОЙ АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

К началу XX в. в Сьерра-Леоне, как уже отмечалось, была введена система административного управления, имевшая двойственный характер. Страна была разделена на коронную колонию и протекторат. К концу первого десятилетия число жителей колонии достигло 85 тыс. человек. По переписи 1921 г., численность населения увеличилась на 9,5 тыс., в значительной степени за счет притока мигрантов из внутренних областей Сьерра-Леоне во Фритаун и его пригороды. Спустя 10 лет в колонии насчитывалось 96,4 тыс. человек [22, с. 2, 28; 26, с. 8, И, 28]. Проведенные тогда этно-социологические исследования показали, что 32,8 тыс. человек (более 34%) считали себя креолами. Большинство жителей (61,7 тыс., или более 64%) принадлежали к местным африканским народам. Наиболее многочисленными были темне (21,4 тыс.), менде (10,2 тыс.), лимба (около 7 тыс.), локо (более 5 тыс.), булом, или шербро (4,6 тыс.) [26, с. И —12]. Кроме того, в колонии имелись небольшие группы азиатского населения. Их называли левантийцами. Они начали проникать в Сьерра-Леоне в 90-х годах XIX в. с территории современного Ливана, Сирии, Иордании, Палестины. В 1910 г. во Фритауне было 200 левантийских торговцев. Спустя шесть лет их численность удвоилась (444 человека). Они вели торговые операции в сфере розничной торговли не только в колонии, но и в протекторате. Почти одновременно с левантийцами в колонию прибыли первые индийцы— бомбейские купцы, вскоре основавшие торговую ком-панию «Чэмраи энд К°». Помимо них во Фритауне и его пригородах проживала довольно многочисленная община кру, выходцев с либерийского побережья, которая насчитывала более 4,4 тыс. человек [26, с. И —12; 182, с. 66]. Кру монополизировали морские промыслы и каботажные перевозки.

Более половины населения колонии были расселены во Фритауне. В 1911 г. в городе насчитывалось 34 090 человек, в 1921 г.— 44 142, спустя 10 лет — уже 54673 человека [19, с. 3; 26, с. 12].

В административном отношении колония была разделена на три района: Фритаун, Ватерлоо и Шербро. В район Фритауна помимо главного города входила северо-западная часть п-ва Сьерра-Леоне, а также острова Бьюнс и Тассо. Остальная часть полуострова с островами Банана была включена в район Ватерлоо. Район Шербро состоял из островов Шербро, Тёртл, Йорк, а также шести чифдомов (от английского слова chief — вождь), четыре из которых (Тимдоли, Бенду, Ча, Нонгоба Баллом) были расположены на материковой части Сьерра-Леоне [25, с. 7, 53; 26, с. 7—8].

Официально жители колонии (за исключением чифдомов, где была создана система управления, аналогичная существовавшей в протекторате) считались британскими подданными в отличие от населения протектората, которое было отнесено к категории «лиц, находившихся под британской опекой». Это обеспечивало народам колонии некоторые, правда весьма ограниченные, права.

Во Фритауне действовал институт местного управления — муниципалитет. В его составе в первые десятилетия XX в. было 18 человек, из которых большинство (до 15 членов) избиралось. Трех муниципальных советников назначал губернатор. Население колонии получило «привилегию» участвовать в выборах. Они проводились на основе избирательного и образовательного цензов, а также ценза оседлости. Избранным мог быть человек, проживавший не менее шести месяцев в колонии, обладавший определенным образовательным уровнем (обязательным было знание английского языка), а также владевший собственностью стоимостью не менее 200 ф. ст. В голосовании участвовало все мужское население, имевшее британское подданство и доход не ниже 6 ф. ст. в месяц, а также платившее налоги. В 1924 г. было зарегистрировано 674 избирателя. В совет были избраны 12 человек. Всс они были креолами.

В функции муниципалитета входил контроль за рынками, состоянием дорог и улиц, противопожарной и санитарной службами, градостроительством и водоснабжением. Финансировались муниципальные службы за счет налогообложения населения. Жители колонии платили так называемый городской налог и налог за водоснабжение. В 1923—1924 гг. было собрано 2468 ф. ст. [23, с. 29; 182, с. 157, 161]. Налоговые поступления аккумулировались в городском казначействе, возглавляемом казначеем, который одновременно был техническим советником администрации по финансовым вопросам..

Отчеты казначейства ежегодно направлялись на утверждение британскому губернатору.

Деятельность муниципалитета была малоэффективной.. В 1925 г. была назначена комиссия по расследованию, рекомендации которой свелись к некоторому изменению структуры муниципального совета. Два года спустя был принят новый ордонанс, еще более урезавший функции самоуправления. По его условиям, число избираемых членов было сокращено до трех человек. Четыре советника назначались. В таком составе с небольшими изменениями, принятыми в 30-х годах (стало 12 избираемых и 6 назначаемых членов), муниципалитет просуществовал вплоть до 1945 г. Число членов совета в последующие годы было увеличено. Однако сфера деятельности в основном осталась прежней [23, с. 12; 25, с. 51].

В 1937 г. по типу муниципалитета Фритауна были организованы городские советы в Шербро и Ватерлоо, созданные в 20-х годах. В их ведение был передан контроль за местным управлением, сбором налогов, водоснабжением и т. д. В совет Шербро входили три официальных члена (комиссар Южной провинции, комиссар района Бонте, заведующий отделом здравоохранения) и четыре неофициальных члена, два из которых избирались, а два назначались губернатором. В функции совета Шербро, как и фритаунского муниципалитета, входило составление ежегодной сметы бюджета, которую он представлял на утверждение губернатору. Аналогичные структуры и функции имел городской совет Ватерлоо.

Один из членов муниципалитета Фритауна избирался мэром. Мэр получал жалованье, размеры которого устанавливал муниципалитет. Полномочия мэра были незначительными. Он председательствовал на заседаниях муниципального совета, представлял совет в различных организациях и выполнял ряд других церемониальных функций. Его деятельность, как и совета в целом, находилась под контролем английского чиновника — административного комиссара Фритауна, которому подчинялись колониальные службы этого района [182, с. 156].

В 1937 г. был принят ордонанс, направленный, как отмечалось в преамбуле, «на улучшение управления колонией». Он предусматривал создание более дробной административной структуры в Шербро и Ватерлоо. Помимо городов, в которых действовали советы, были образованы четыре сельских района—Уилберфорс, Иорк, Британский Койя, и Киси [26, с. 53—54]. В каждом из них был учрежден сельский совещательный комитет, состоявший из пяти членов, которых избирали налогоплательщики обычно из числа местных жителей, служивших ранее в колониальной администрации.

Кроме того, был сформирован Совет сельских районов, в который входили девять человек. Пять из них назначались губернатором, четыре — избирались сельскими совещательными комитетами (по одному от каждого района). В деревнях действовала система местных советов, возглавляемых старейшинами. До 1937 г. существовало 49 деревенских советов, затем их число было сокращено до 28 [191, с. 291].

Вся полнота власти в колонии и протекторате сосредоточивалась в руках губернатора, представителя британской короны.

Английский административный аппарат при становлении и сохранении колониального режима в Сьерра-Леоне опирался на вооруженные силы — армейские части из «Уэст Африкен Фронтиер Форсис» и полицию. Численность полицейских быстро росла. В 1927 г. по сравнению с предыдущим годом она увеличилась почти вдвое и достигла 500 человек. Более половины полицейских отрядов были размещены во Фритауне, остальные находились в распоряжении административных комиссаров Ватерлоо и Шербро [23, с. 19—20].

При губернаторе, как уже отмечалось, существовал Ис-полнительный совет, в который входили старшие служащие колониального аппарата. Число советников в первые десятилетия XX в. не превышало шести человек. Большинство из них были англичанами. Неофициальных членов в совете не имелось. Лишь в 30-х годах в него были введены первые неофициальные представители — три африканца (два от колонии и один от протектората). В 1945 г. одного из неофициальных членов совета от колонии стали избирать; другие по-прежнему назначались [23, с. 20, 28; 22, с. 33—34; 31, с. 323].

Помимо Исполнительного совета во Фритауне находился так называемый Законодательный совет. В первоначальный период большинство его членов составляли англичане — старшие служащие колониального аппарата — заведующие отделами Центральной канцелярии по сельскому хозяйству, транспорту и т. п. Губернатор был председателем Законодательного совета. Одновременно те же лица, как правило, входили и в Исполнительный совет. В 1903—1922 гг. в Законодательном совете было пять официальных и четыре неофициальных представителя. В 1924 г., согласно «конституции», принятой при губернаторе Слейторе, представительство местного населения в Законодательном совете было расширено. Тем не менее англичане, как и ранее, оставались в нем в большинстве. В совете было 12 официальных и 10 неофициальных членов. В число неофициальных членов входили два европейца и два африканца, назначаемых губернатором, а также три представителя местного населения колонии, которые избирались; от протектората в совет были включены три верховных вождя, кандидатуры которых одобрял губернатор [25, с. 5—6; 31, с. 320—323]. В таком составе совет просуществовал вплоть до середины 40-х годов. Единственным изменением было учреждение при нем в 1938 г. комитета по финансам с большинством избираемых неофициальных членов.

Право избирать в Законодательный совет было предоставлено жителям колонии мужского пола, имевшим британское подданство, а также выходцам из протектората, умевшим читать и писать по-английски или по-арабски, проживавшим не менее 12 месяцев на территории колонии в районе, где они участвовали в голосовании. На избирателей в Законодательный совет (как и в муниципалитет) распространялся имущественный ценз. В городах он составлял 10 ф. ст. месячного и 100 ф. ст. годового дохода, в сельских районах — 6 ф. ст. и 60 ф. ст. соответственно. В 1924 г. было зарегистрировано 1016 избирателей в городах и 339 — в сельских районах. В выборах приняли участие 89% избирателей [149, с. 882].

Функции Законодательного совета были совещательными. Созывался он не чаще одного раза в год. На заседаниях обычно обсуждались фискальная и земельная политика, работа местной администрации. По мере расширения представительства от местного населения роль совета возрастала. Он приобретал значение трибуны, с которой народы Сьерра- Леоне могли выдвигать требования и отстаивать свои интересы. Неофициальные члены совета неоднократно выступали против земельных экспроприаций, высоких налогов. Известно, что два члена совета — креолы Банколе Брайт и Биоку Беттс активно поддержали забастовку, вспыхнувшую после выборов в совет 1924 г. Их выступление не имело реальных по-следствий. Однако они получили возможность открыто заявить о недовольстве населения колониальной политикой. Большинство избираемых членов совета поддержало оппозицию британским властям, что, несомненно, осложнило работу колониальной администрации. Не случайно министр колоний вскоре потребовал приостановить деятельность Законодательного совета и вывести из его состава всех избираемых членов. Губернатор Сьерра-Леоне не пошел на эту чрезвычайную, по его мнению, меру. В ответной телеграмме он предложил лишь «замедлить процесс африканизации» совета [169, с. 460]. Губернатор полностью контролировал действия официального большинства в Законодательном совете. Не-официальные члены последнего не входили в Исполнительный совет, который к тому же служил лишь консультативной инстанцией.

Необходимо отметить также следующее. Избираемые в тот период в административные органы лица не имели широкой поддержки. Это были представители главным образом креольского общества и они не пользовались влиянием во внутренних районах страны.

В протекторате система колониального управления строилась на другой основе. Для укрепления своего господства в глубинных районах Сьерра-Леоне Англия применила метод непрямой администрации, апробированный в Нигерии. Основная его особенность заключалась в управлении зависимым населением через систему африканских традиционных или новообразованных институтов власти. Попытки использовать с этой целью сьерра-леонских правителей англичане предприняли еще в XIX в. Однако в тот период восстание народа—антиналоговое движение 1898 г., охватившее большинство районов, населенных темне и менде, помешало англичанам претворить свой замысел. В XX в. британские колонизаторы вернулись к первоначальным планам.

В первые десятилетия XX в. была заложена административно-территориальная структура, ^которая просуществовала в протекторате с небольшими изменениями вплоть до второй мировой войны. В 1920 г. пять районов, созданных в конце 90-х годов XIX в. при губернаторе Кэрдью, были аннулированы. Территория протектората с населением около 1,5 млн. человек была разделена на три провинции — Северную, Центральную и Южную, состоявшие из 13 районов [22, с. 3, 28; 24, с. 50]. Во главе провинций были поставлены провинциальные комиссары. Районы контролировали административные уполномоченные. Всего в штате колониальной администрации протектората в 20-х годах было не более 30 человек. Административные чиновники назывались политическими советниками. В их функции входил не только административный, но судебный и финансовый контроль. Назначались на эти должности только англичане. Предложения креолов присоединить протекторат к колонии, распространить там те же законы, а также использовать в администрации креольских специалистов были отклонены [22, с. 33—34; 23, с. 30; 26, с. 10—11]. Лондон не был заинтересован в распространении креольского влияния в протекторате. Созданные в конце XIX в. должности, такие, как секретарь по туземным вопросам, были упразднены. Функции связи между административными службами протектората и губернатором перешли к секретариату центральной канцелярии. Лишь в 1940 г. вновь был назначен специальный чиновник — секретарь по делам протектората, который входил в центральный секретариат и Исполнительный совет.

В 30—40-х годах административные преобразования во внутренних областях Сьерра-Леоне участились. Число провинций и районов неоднократно менялось. В 1931 г. были оставлены только две провинции — Северная и Южная (к последней была присоединена Центральная провинция). Остров Шербро был передан из колонии в протекторат. Число районов в Южной провинции было сокращено с 10 до 7. В нее входили Бо, Бонте, Кайлахун, Кенема, Коно, Пуджехун, Мойямба. В Северной провинции сохранилось прежнее районирование: она включала Бомбали, Камбию, Карене, Коин-адугу, Порт-Локо. В начале 40-х годов вновь было образовано три провинции. При этом Южная была разделена на Юго-Восточную и Юго-Западную (см. таблицу № 1 в приложении). По словам губернатора, при проведении «реформы он руководствовался» соображениями языка и расовой принадлежности; «в Северной провинции не должно было быть менде, в южных — темне» [24, с. 7—8; 25, с. 9, 50; 191, с. 294].

Границы административно-территориальных единиц, созданных в 20—40-х годах, во многих случаях пе совпадали с территорией расселения этнически однородного населения. Правда, большинство темне (насчитывавших по переписи 1931 г. более 472 тыс., или 28% африканского населения) было включено в Северную провинцию. Однако много темне было и в Юго-Западной провинции, в районе Мойямбы, а также в колонии, в пригородах Фритауна. Там же, между Фритауном и границей с Либерией, а также на Шербро жили родственные темне булом и шербро (более 139 тыс., или 8%). Менде (568,7 тыс., или 33%) были расселены в двух провинциях: Юго-Западной (районы Мойямба, Бо, Бонте, Пуджехун) и Юго-Восточной (Кенема, Коно и др.)* В то же время локо (57 тыс., или 3,5%), входившие в ту же, что и менде, подгруппу манде, населяли Северную провинцию, а крим (20,6 тыс., или 1%), относящиеся, как и темне, к западноатлантической подгруппе, жили на крайнем юге (см. таблицу № 2) [22, с. 4].

Сусу (подгруппа манде) оказались разделенными на две части и расселены на севере, в Камбиа и Порт-Локо, а кис- си, входившие в западноатлантическую подгруппу,— на юге, в Кайлахуне и Коно.

Несомненно одно: при проведении территориальных реорганизаций колониальные чиновники, по их собственному при-знанию, исходили прежде всего из «удобств управления» и усиления административного контроля [26, с. 9].

Бесспорно, в ходе становления колониального режима в социальную структуру местного населения были привнесены большие изменения. Многие традиционные правители темне, менде и других народов были смещены за поддержку антиколониальных восстаний, отказ собирать налоги. Они были заменены лояльными к Англии лицами. Однако народ не при-знавал ставленников англичан, не подчинялся им, а нередко и восставал. Дабы облегчить работу административного аппарата, особенно в сфере налогообложения и разрешения земельной проблемы, остро вставшей в Сьерра-Леоне в связи с развитием горнодобывающей промышленности, было решено приступить к активному укреплению в протекторате туземной администрации.

Законоположения, которые регулировали функционирование этой системы, были изложены в серии ордонансов. Главными были принятый в 1933 г. ордонанс о протекторате и обнародованные спустя четыре года ордонансы о туземных властях и туземных доходах.

Согласно ордонансу 1933 г. (в который вошли основные положения постановления о протекторате 1896 г., а также ордонансов о судебной юрисдикции и туземных законах, принятых в 1903—1905 гг.), основной административно-территориальной единицей был признан чифдом [26, с. 9; 25, с. 10]. К середине 30-х годов было образовано 217 чифдомов. В Центральной провинции было 69 чифдомов, в Южной — 46. Вскоре число чифдомов на юге было увеличено до 116, а в центральных районах — почти удвоилось [26, с. 9]. Действительно наиболее крупные доколониальные государственные образования менде и темне, такие, как Луава, Мандо, Пангума, Марампа, Мабанта, Масимера, были окончательно раздроблены. На территории каждого было образовано несколько чифдомов. Чифдомы значительно различались по своим размерам. Например, Ябай Крим (район Пудже- хун) занимал 20 кв. миль, в то время как Тамбакка Иобанд- жи (район Камбиа)—500 кв. миль [25, с. 10]. В середине 40-х годов начался обратный процесс. Мелкие административно-территориальные единицы стали укрупнять. К 1945 г. в протекторате осталось 214 чифдомов. Спустя год прошла административная реорганизация з районе Карене, большинство чифдомов которого было передано в районы Бамба- ли, Порт-Локо, Камбии. Образовалось 12 районов с 191 чиф- домом (см. таблицу № 4). К 50-м годам число чифдомов было сокращено до 146 [281, с. XI—XIII].

Многочисленные реорганизации — объединение, дробление, перемещение чифдомов из одного района в другой — опровергали утверждения официальных британских историков, что чифдомы — доколониальные государственные образования местных народов, якобы воссозданные властями. Эти административно-территориальные единицы — результат процесса разрушения африканской государственности в ходе становления и упрочения английского режима [186, с. 117; 284, с. 195—196].

В течение 30-х годов в чифдомах был создан аппарат местного управления — туземная администрация. В процессе ее внедрения контроль африканских вождей над местным населением был признан и официально закреплен.

Ордонанс о туземных властях 1937 г., предусматривавший введение в чифдомах местной администрации, англичане считали «важной вехой в развитии протектората». В основу этого ордонанса были положены аналогичные постановления, разработанные и введенные в Нигерии и Танганьике [26, с. 52]. В состав туземной администрации чифдома входили верховный правитель (так называемый главный вождь), его советники, подчиненные правителю городские вожди и деревенские старейшины. Главу туземной администрации утверждал губернатор. По условиям ордонанса о протекторате и поправки к нему, принятой в 1934 г., губернатор мог отвергнуть любую кандидатуру в туземные правители, выдвинутую на основании традиционных правил преемственности власти, и назначить угодное ему лицо. Это положение было подтверждено в 1937 г. Таким образом, ни один африканский вождь не попадал в туземную администрацию без санкции губернатора. О его назначении объявлялось в официальных документах колониальных властей. По словам самих вождей, их власть отныне зиждилась не на традицион-ных принципах, а на признании Англии [133, с. 301; 145, с. 50].

Численность туземных администраций колебалась в весьма больших пределах. В туземные службы в Юго-Западной провинции входило от 9 до 146 человек, в Северной и Юго- Восточной провинциях—15—83. Списки членов туземных канцелярий хранились у английскою уполномоченного, контролировавшего соответствующий район. Однако англичане обычно не вмешивались в процесс формирования туземного штата. Это была прерогатива верховного правителя, который, как правило, укомплектовывал эти службы своими родственниками и ставленниками. В полном составе эти административные органы собирались редко — при назначении верховного правителя, утверждении туземного бюджета и т. д. Практически число функционировавших туземных администраторов не превышало 7—11 человек. Обычно это был верховный правитель со своими ближайшими советниками.

За туземными административными службами были закреплены исполнительные функции. Основной обязанностью, согласно ордонансу 1937 г., было обеспечение «безопасности и общественного порядка» на территориях, вверенных их контролю. В этих целях верховным правителям разрешалось иметь небольшие вооруженные отряды так называемых стражников, а также посыльных. Они обычно производили аресты, доставляли заключенных, а также разносили различные постановления, повестки и т. д. По сути, это была туземная полиция, или полиция чифдома, как ее впоследствии стали называть. Формировалась она из военнослужащих ко-лониальных войск ( «Уэст Африкен Фронтиер Форсис») и по-лицейских подразделений, созданных при районных уполномоченных в 1931 г. и используемых «для подавления беспорядков» [25, с. 46, 49—50].

Помимо исполнительной функции за туземными правителями, возглавлявшими местную администрацию, были закреплены и судебные полномочия. Они являлись председателями туземных судов. К созданию этих судов англичане приступили в начале XX в. Функции африканских правителей в судебной сфере нашли отражение в принятом в 1925 г. ордонансе о туземных судах. В 1931 г. он был несколько изменен и дополнен. По его условиям, в состав туземных судов входили местные власти. Их юрисдикция распространялась на гражданские и уголовные дела, возбуждаемые «между африканцами — жителями протектората, за исключением лиц, работавших в колониальной администрации». В статье о гражданской юрисдикции речь шла о конфликтах, связанных с разделом имущества, разводом, распределением земельных участков внутри семьи. Рассматривали туземные суды и уголовные преступления, за исключением убийств, междоусобиц, а также случаев, в которых было замешано неместное население [25, с. 45, 53; 26, с. 48—49]. При этом туземный суд мог приговорить к любому виду наказания, которое не вело к смерти или членовредительству. Утверждал приговор председатель суда. Апелляционной инстанцией вплоть до 1933 г. был суд при районном уполномоченном (известен как районный суд), который официально осуществлял контроль за деятельностью туземных судов. Комиссар провинции, в которую входило несколько районов, обладал той же юрисдикцией, что и районный уполномоченный в каждом из этих районов [25, с. 49—50; 26, с. 10, 11, 48]. Однако англичане чаще всего предпочитали не вмешиваться в судебную практику вождей. Так, из 3386 дел, поступивших к ним в середине 20-х годов, лишь 353 были пересмотрены и прекращены [148, с. 865—866].

В чифдомах, где имелось значительное число неместного населения, были созданы так называемые смешанные суды.

В их состав входили верховный вождь и один представитель мигрантов, которого назначал английский районный уполномоченный (при условии одобрения его кандидатуры губернатором). В этих судах рассматривались конфликты, возникавшие между местным и пришлым населением. Деятельность этих судов, как и туземных, находилась под контролем районного уполномоченного, который мог пересмотреть любое их решение. В 1931 г. в этих судах было рассмотрено 1451 дело. О значении судебной системы, действовавшей на этом уровне, можно судить по приговорам: четыре человека были приговорены к смертной казни, 300 — заключены в тюрьму. Отметим, что в протекторате в то время имелось восемь тюрем (пять — в Северной провинции, три — в Южной), в которых содержалось 1008 человек. Во Фритауне находилась Центральная тюрьма, где было 1013 осужденных [25, с. 45].

В 1933 г. был обнародован новый ордонанс о туземных судах, который внес незначительные изменения в их функции. оставив, по сути, прежними структуру и состав местных судебных органов. Они продолжали считаться судебными инстанциями, функционировавшими на основе туземных законов и обычаев, право толковать и применять которые оставалось за африканскими правителями — главами туземной администрации. В 1937 г. начали создавать туземные апелляционные суды, которые формировал провинциальный комиссар. Ему было дано право объединять туземные суды, а также выводить из их состава неугодных лиц. С этого времени апелляции из туземных судов перестали поступать в суды при районных уполномоченных [26, с. 54; 148, с. 866].

В протекторате была создана замкнутая туземная судебная система. Практически решающее слово в ее рамках на местном уровне оставалось за верховным правителем. В течение 30—40-х годов роль вождей в туземной судебной системе протектората оставалась прежней. Это не только увеличивало в глазах местного населения престиж африканских правителей. Такое положение приносило им немалый доход. Членам туземного суда, включая его председателя, отчислялись проценты от судебных пошлин, которые обычно составляли около половины всех денежных поступлений в суд. Эта сумма распределялась следующим образом: 33% получал верховный правитель в качестве председателя, 20%—его главный помощник, 37%—остальные члены суда и 10%—судейские клерки [148, с. 866; 284, с. 195—196]. По сути, вплоть до середины XX в. туземные власти в Сьерра-Леоне сохраняли полный судебный контроль за африканским населением. Весьма показательно, что в этих судах, как отмечалось выше, было запрещено рассматривать дела, в которых были замешаны сами члены туземной администрации. Эти дела передавались в суды, которые создавались при районных уполномоченных [265, с. 177, 178, 205, 206; 191> с. 312, 313].

К 1937 г. формирование туземной администрации в протекторате официально было завершено. Теоретически считалось, что она создана на основе системы традиционной власти, существовавшей у местных народов до колонизации [25г с. 9—10]. Между тем произвольные многочисленные административно-территориальные реорганизации были несомненным свидетельством нарушения традиционной сферы влияния африканских властей. При этом при назначении в туземную администрацию не соблюдались традиционные правила преемственности власти, прежний статус и соподчинение вождей. Вожди часто смещались. Неугодные претенденты в туземные администраторы отклонялись. Базис их полномочий был совершенно другим. Они становились властью в силу признания их метрополией. Определяющим критерием при назначении в туземную администрацию была полезность службы в колониальном аппарате. «Большинство претендентов не имеют традиционного права на власть,— сообщал один из административных комиссаров в Лондон в 30-х годах,— и признаются колониальным правительством только потому, что с большим рвением собирают налоги» [145, с. 80, 83].

Согласно ордонансу о туземных доходах, который был введен в протекторате с 1933 г. и в чифдомах в 1937 г., местное население было обложено прямым подушным налогом в денежной форме. Налоговая ставка была увеличена с 4—5 шилл. (в 1898—1931 гг. налог был известен как «налог на хижину») до 9 шилл. [25, с. 50, 51, 56]. Его сбор был поручен туземным властям. Верховные правители контролировали проведение всей налоговой кампании. Оценку налогоплатежности осуществляли члены туземной администрации — советники и подчиненные вожди. Непосредственным сбором занимались деревенские старейшины. В отличие от Нигерии, районные уполномоченные в Сьерра-Леоне устранялись от какого бы то ни было вмешательства в налоговую кампанию в чифдомах.

Большая часть налоговых поступлений шла в центральное казначейство, меньшая — аккумулировалась в специальных ведомствах — туземных казначействах. Они были введены в 1937 г. специальным ордонансом, который определял состав и функции казначейств, а также предусматривал установление контроля районных уполномоченных за их работой. В том же году было создано 18 казначейств. Вскоре они были учреждены еще в 90 чифдомах [26, с. 53]. В 1945 г. число казначейств увеличилось до i28. В них поступали также различные штрафы, таможенные пошлины, рыночные сборы. Часть собранных средств расходовалась на оплату туземной администрации, от верховного правителя вплоть до клерков, за исключением деревенских старейшин. На эту статью обычно уходило до 60% туземного бюджета. Так, в 1945 г. в туземную казну поступило 134 тыс. ф. ст., из них затраты на содержание администрации составили около 84 тыс. ф. ст. [216, с. 197—199; 210, с. 53]. Оставшимися средствами распоряжались верховные правители по собственному усмотрению. Нередко они «исчезали бесследно, оседая,— по словам членов комиссии, обследовавшей финансовое положение в протекторате в середине 40—50-х годов,— в сундуках у вождей» [41, с. 51, 67].

Ставки туземных администраторов колебались в пределах 100—200 ф. ст. и более (см. таблицу № 5). Это зависело от должности и размеров территории чифдома, на который распространялась их власть. Деревенские старейшины, как отмечалось, не получали жалованья. Им шли определенные отчисления от суммы собранных налогов (в среднем около 5%) [25, с. 56].

Помимо этого африканские вожди, признанные туземной властью, продолжали осуществлять традиционные поборы, которые взимались не только натурой, но и в денежной форме и были весьма значительными. Нередко они в полтора и более раз превосходили налоговую ставку, установленную администрацией. Так, у темне в 30-х годах с каждого домохозяйства главе туземной администрации поступало от 4 до 6 шилл. При этом вожди, как и до колонизации, использовали бесплатный труд африканского населения. Это поло-жение было «узаконено» англичанами еще в 1905 г. и вновь подтверждено Ордонансом о принудительном труде 1931 г. В нем предписывалось следующее: каждый житель чифдома должен отработать 30 дней в году на фермах верховного вождя, строительстве и ремонте его дома, а также жилищ членов туземной администрации [25, с. 56].

Необходимо отметить также, что, по условиям того же Ордонанса, местные жители регулярно использовались на дорожных работах, строительстве верфей, портовых сооружений, мостов, канализационных сетей в городах, причем не только на территории чифдома, где они проживали, но нередко и в соседних районах [24, с. 22, 23; 41, с. 13]. Такое положение продолжалось вплоть до середины 50-х годов

Права африканских вождей в области налогообложения, как и другие их исполнительные функции, были не только «узаконены», но и значительно расширены властями. При этом вожди по решению губернатора наряду с солдатами колониальных войск и полицейскими, были освобождены от уплаты каких бы то ни было налоговых сборов [26, с. 53]. В результате, используя коррумпированную систему налогообложения, а также принудительный труд, они становились, как вынуждена была признать британская комиссия по расследованию, самыми богатыми людьми в чифдомах. Сооружали себе современные дома, покупали автомобили и другие предметы роскоши. Так, верховный вождь Баи Фарима Тасс II, являвшийся, кстати, членом Законодательного совета, ввел дополнительный налог, чтобы построить дом, обошедшийся ему в 5 тыс. ф. ст., а также купить автомобиль за 300 ф. ст. Другой вождь таким же путем приобрел 4-этажное строение за 10—15 тыс. ф. ст. [41, с. 151 —160].

Сосредоточив в своих руках значительные денежные на-копления, вожди, по сути, одними из первых африканцев начали участвовать в рыночной экономике и включились в экспортную торговлю. Занимались они в основном продажей сельскохозяйственной продукции, полученной от крестьян в качестве традиционных податей. Многие с помощью принудительного труда основали плантации экспортных культур, которые постоянно расширяли. При этом вожди искусно использовали свое положение в традиционной системе землепользования для взыскания фактически ренты за землю с горнорудных компаний, увеличивая таким образом свои капиталы. Известно, йаиример, что один из вождей, ежегодный доход которого составлял 4 тыс. ф. ст., 1666 ф. ст. из этой суммы получал от компании, занимавшейся добычей железной руды на территории чифдома, где он был главой туземной администрации [41, с. 151, 160].

Одновременно с этим с середины 30—40-х годов шла активная бюрократизация власти вождей. Они все больше превращались в чиновников колониального аппарата. Способствуя этому процессу, английские чиновники проводили модернизацию системы туземной администрации. В Бо еще в 1906 г. была открыта школа для сыновей африканских вождей, которые получали соответствующую подготовку, необходимую для работы в службах местного управления в чифдомах [25, с. 35]. В 1924 г. в ней обучалось 154 мальчика (из них 74 — менде и 24 — темне). Спустя четыре года пять выпускников этой школы возглавили местные административные службы, 58 — заняли должности советников туземных правителей и 92 — других служащих туземной администрации. В конце 30-х — начале 40-х годов 402 ученика были приняты в эту школу, срок обучения в которой был продлен до восьми лет [148, с. 867].

К этому времени англичане стали использовать вождей не только на низших звеньях административного управления в Сьерра-Леоне. Постепенно с середины 20-х годов верховных правителей начали вводить в Законодательный совет. В 1933 г. были созданы районные Ассамблеи вождей, в которые входили по два представителя от туземной администрации каждого чифдома. Ассамблеям вменялось в обязанность «толкование и разъяснение народу смысла и значения колониальных ордонансов» [133, с. 269—270; 31, с. 321, 324]. Правда, созывались ассамблеи редко. К 1940 г. было проведено 10 конференций (как называли эти собрания англий-ские чиновники). В середине 40-х годов была образована Ассамблея протектората — еще один совещательный орган при губернаторе Сьерра-Леоне. Это была практически малоэффективная организация, в которой рассматривались общие административные вопросы; по сути, она скорее напоминала дискуссионный клуб. Некоторое значение имел ее постоянный комитет, состоявший из шести верховных вождей. Все они были грамотными, говорили и писали по-английски. Основной их задачей была подготовка и выдвижение представителей от протектората в Законодательный совет [191, с. 327].

Вплоть до 50-х годов XX в. созданные в протекторате в процессе внедрения метода непрямого управления туземные власти тесно сотрудничали с английской администрацией.

Распространить систему непрямого управления на колонию англичане не смогли.