Уганда | Книги и материалы об Уганде | Н. А. Ксенофонтова, Ю. В. Луконин, В. П. Панкратьев. ИСТОРИЯ УГАНДЫ в новое и новейшее время | Нкоре

Туры по Уганде:

ВСЯ УГАНДА ЗА 12 ДНЕЙ
Горные гориллы, горные озера, рафтинг по Нилу и много животных

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ И РУАНДЕ
В поисках маленьких людей и больших обезьян

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО УГАНДЕ И КЕНИИ
С отдыхом на Индийском Океане

УГАНДА, КЕНИЯ И ТАНЗАНИЯ
Путешествие по Восточной Африке и отдых на Занзибаре

Africa Tur Уганда Книги и материалы об Уганде Н. А. Ксенофонтова, Ю. В. Луконин, В. П. Панкратьев. ИСТОРИЯ УГАНДЫ в новое и новейшее время Нкоре

Нкоре

Нкоре было расположено на крайнем юге Китары и в течение долгого времени находилось от нее в вассальной зависимости. В качестве самостоятельного политического объединения оно заявило о себе в конце XV — начале XVI в.

В среде западных и африканских историков существует множество противоречивых точек зрения по поводу происхождения Нкоре и его правящей элиты [270, с. 94—97, 102—103; 293, с. 181 — 182; 295, с. 86; 349; 479, 1959, т. 22, № 3, с. 11 — 17; 479, 1934, т. 3, № 2]. Устная традиция относит этот процесс ко времени Абатембузи и их наследников Бачвези. В одной из легенд говорится, что последний омукама Китары — Уамара, будучи в столице Нкоре Мбараре, женился на местной девушке-рабыне (или служанке) Нджунаке, которая родила ему сына — Рухинду, ставшего первым главой нового рода и династии Бахинда, основателем независимого «королевства» Нкоре, ядро которого сформировалось в провинции Исингиро (юг современной Уганды) [303, с. 129].

По всей вероятности, в этой легенде содержится немалая доля истины. Согласно исследованиям С. Р. Каругире и других африканских историков, этот район, во-первых, был провинцией Китары и связан с нею тесными политическими и экономическими узами. Во-вторых, административно-политическая система Бачвези распространялась и на подвластные ей территории, которыми управляли наместники омукамы. В-третьих, образование на рубеже XV—XVI вв. в различных районах Межозерья самостоятельных политических объединений (Нкоре, Буганда, Карагве, Хайа, Руанда, Бурунди и др.) не является случайным явлением [277; 304, с. 6—7; 303, с. 125—126; 414, 1979, т. 49, № 2]. По-видимому, миграционные волны групп луо с севера создали определенную угрозу и явились стимулом для усиления центростремительных тенденций, повлекших за собой укрепление старых или создание новых государственных образований. Предполагают, что часть населения Китары вместе с представителями рода Бачвези бежала и укрылась в этих районах. Причем члены этой династии сыграли немалую роль в организации обороны от угрозы со стороны нилотов и в большинстве случаев возглавили эти политические организмы. Продвижение луо на юг удалось остановить [304, с. 6]. Нкоре явилось своего рода форпостом, на северных границах которого находились важные укрепления Биго и Нтуси.

Первым реально существующим верховным правителем Нкоре считается, по мнению Каругире, сын Рухинды — Нкуба (1447—1475±40), который принял титул омугабе и обладал неограниченной властью. Ее символами были барабан багьенданва, но преданию перешедший от самого Уамары; «священный» огонь, который горел до самой смерти омугабе, и покрывало, составленное из бус рутаре. Омугабе исполнял также функции арбитра и верховного жреца, ответственного за вызывание дождя и другие ритуальные действа [303, с. 28, 82, 104, 143]. В Нкоре, как и в Китаре, сохранялся и высоко почитался культ обожествленной власти верховного правителя. В песнях и сказаниях баньянколе омугабе за свои умственные и физические способности, символизирующие силу и благополучие всего народа, назывался «львом» и «ведущим быком» [346, с. 16—21, 136—137]. Последний термин свидетельствует еще и о том, что доминирующее положение в обществе занимало скотоводческое население. Исследуя родо-племенную и социально-политическую структуру Нкоре, ученые выделяют в нем две основные группы, различающиеся между собой хозяйственно-культурными укладами и неодинаковым общественным положением, а именно скотоводов-бахима и земледельцев-баиру.

Баиру, состоявшие в основном из бантуязычных групп, создавали экономическую основу общества. Выращенные ими зерновые культуры (просо, сорго), а также ямс и батат составляли основную долю всех пищевых запасов и продуктов, идущих на обмен. Кроме того, главным образом из банту формировались касты ремесленников, которые обеспечивали все население, в том числе и бахима, ремесленными изделиями: железными орудиями труда, стрелами и копьями, кожаной одеждой, керамикой, украшениями, музыкальными инструментами и т. п. Помимо этих предметов бахима брали в качестве дани пиво, просо и использовали баиру как рабочую силу. Исследователи указывают, что существование земледельческих общин рядом со скотоводческими было для бахима экономически выгодно [346, с. 126]. В свою очередь, бахима снабжали баиру молоком, маслом, мясом, шкурами и кожей, т. е. таким образом их хозяйства взаимно дополняли друг друга [303, с. 38, 66]. Бахима были прежде всего воинами.

Две группы населения принадлежали к различным родовым обпишам, имевшим своих традиционных предков и тотемы; они отличались друг от друга образом жизни и обычаями, религиозными верованиями и положением женщин в обществе (у земледельцев женщины пользовались большим уважением и почетом) и т. п. [303, с. 67—68]. Однако, несмотря на то что баиру по численности намного превышали бахима (9:1) [27, с. 157], им не разрешалось иметь крупный рогатый скот и селиться там, где находились основные пастбища бахима (это в основном касалось восточных, центральных и южных районов Нкоре); они не могли быть воинами и администраторами. Иначе говоря, баиру была отведена строго ограниченная социальная роль, которая почти исключала для них возможность участвовать в политической жизни [277; 427, 1974, № 33, с. 159—172].

В Нкоре земледелие считалось второстепенным и даже более низким занятием, чем скотоводство [303, с. 68; 414, т. 11, № 2, с. 138—139]. Земля еще не стала предметом собственности общины или отдельных ее членов, тогда как у бахима скот уже принадлежал индивиду или семейной группе. Владение скотом — основной ценностью возвело эту группу населения на более высокую ступень социальной пирамиды. Скот был не только материальным богатством, но и мерилом социального престижа: только обладание им позволяло стать полноправным членом общества.

Итак, перед нами типичный пример общественного разделения труда в его кастовой форме, характерного для раннефеодальных государств с общинно-кастовой системой [403, 1980, № 5, с. 31, 33]. В обществе скотоводов исследователи отмечают экономическую и социальную дифференциацию и выделяют в нем слой правителей бакама и его вассалов скотоводов-бахима [303, с. 35—53, 77—80; 414, 1979, № 2, с. 149, 152, 154]. Самыми богатыми, а следовательно и могущественными, были собственники больших стад — омугабе и вожди. Простые общинники редко владели двумя—тремя животными и часто были вынуждены работать пастухами у более богатых соплеменников или арендовать у них скот. Подобные отношения напоминают «клиентелу» [213, с. 170].

Скот давал возможность правителям вербовать себе верных сторонников, обеспечивать их лояльность и увеличивать число подданных. Омугабе не только раздавал скот в собственность отдельным лицам за оказание ему услуг и военные подвиги, но и отбирал имущество у провинившихся [303, с. 104—105].

Естественно, что ближайшие сподвижники верховного правителя были крупными собственниками скота. К ним относились: энганзи — советник омугабе; абагарагва — придворные, исполняющие важные его поручения в различных районах; эмитве — командиры военных отрядов, которые часто исполняли и обязанности глав административных единиц; абакунгу — вожди, отвечающие за сбор дани и формирование военных отрядов; абакунгу абаруквехикира — приближенные к омугабе вожди (представители влиятельнейших родов), от которых зависела его реальная власть [303, с. 110—113].

При кажущейся «неограниченности прав» правителя Нкоре — его пребывание на троне зависело от многих обстоятельств.

Прежде всего, поскольку семья каждого верховного правителя была полигамна, а жены принадлежали к разным родам, то при его жизни постоянными соперниками омугабе являлись его братья, а после его смерти сыновья вели долгую борьбу за престол, в чем им помогали их родовые общины [332, с. 10— 13]. Подобные междоусобицы часто сотрясали общество Нкоре и нередко приводили к смене правителя. Чтобы избежать подобной участи, более дальновидные багабе (мн. ч. от омугабе), во- первых, физически устраняли или изгоняли за пределы своей территории родственников — соперников по мужской линии (наследование велось от отца к сыновьям, если их не было — к братьям отца; право первородства, т. е. неоспоримое право старшего сына на получение власти отца, отсутствовало) и их сторонников [303, с. 22]. Во-вторых, они назначали на посты наместников провинций и военных предводителей лиц, не находящихся с омугабе в родстве, а обязанных ему покровительством и привилегиями. В-третьих, омугабе постоянно перемещал вождей с места на место, часто держал их при дворе. В-четвертых, постоянные воинские подразделения, размещенные в военных поселениях около самого дворца и в различных районах, были призваны поддерживать верховную власть [303, с. 112— 113; 351, с. 226].

И все же, несмотря на создание покорной омугабе администрации и преданных придворных, устойчивость его позиций и политическое единство Нкоре находились в прямой зависимости от сложившихся взаимоотношений между ним и его вассалами (т. е. скотоводческими общинами, добровольно признавшими его власть и принявшими его покровительство над ними), которые не выходили за рамки патриархально-феодальных связей. Поскольку омугабе не всегда мог надеяться на поддержку своих сородичей, он старался блюсти интересы родовых общин, входивших в его политическое объединение. Несоблюдении этого условия грозило ему потерей власти.

Как уже говорилось, социально-политическую основу Нкоре составляли кочевники-скотоводы, значительная часть которых была и воинами. Номадизм, т. е. «особый вид производящего хозяйства, при котором преобладает экстенсивное пастбищное скотоводство и большая часть населения участвует в сезонных перемещениях», известен уже много тысячелетий в различных районах Африки и Евразии [403, 1980, № 2, с. 59]. Первоначально в Северном Межозерье истоки кочевого скотоводства лежали в особенностях хозяйственного уклада (потребность в новых пастбищах и водных источниках). Но с развитием общественных отношений оно приобрело политическую окраску. Ю. Илэм, проводивший полевые исследования среди бахима современного Анколе, где номадизм существует до сих пор, показал, что на протяжении всей истории Нкоре это явление было кигализатором и регулятором политических и наследственных споров и конфликтов [277, с. 156; 303, с. 68]. В зависимости от обстановки общины бахима в одном случае сосредоточивали у резиденции верховного правителя все свои силы, которые либо поддерживали омугабе, либо свергали его. В другом — кочевники, недовольные политикой верховного правителя, выходили из-под его патроната и уводили свои семьи к другому вождю, ослабляя тем самым могущество омугабе.

В конце XIV — начале XV в. отдельные подразделения рода Бахинда откочевали к югу от р. Кагера и основали несколько новых династий, которые возглавили группу политических образований Хайа (Кизиба), расположенных в дистрикте Букоба современной Танзании. Социально-политическая система Хайа и Нкоре была во многом схожа (вплоть до формирования двух основных каст — бахима и баиру [303, с. 141 —142]). Отдельные семьи и общины бахима нередко селились в Буганде, Бусоге, Руанде, в Заире и Танзании, где они получили название «хема» [303, с. 148—149; 403, 1980, № 5, с. 33].
Политическая нестабильность ослабляла Нкоре, делала его объектом военных набегов со стороны Буньоро и других соседей. Но в начале XVIII в. верховным правителям удалось преодолеть центробежные устремления родовых общин и укрепить свою власть. Особенно преуспел омугабе Нтаре II (около 1699—1727), который создал большую армию, разбил вторгшиеся войска омукамы Буньоро — Квамали (Чва I), за что удостоился титула киитабаньоро (победитель баньоро) [303, с. 123]. Он значительно расширил северные границы до р. Катонга, а юго-западные территории увеличил за счет провинций соседнего политического объединения Мпороро, с. которым был связан династическим браком.

Период с середины XVIII до середины XIX в., отличавшийся внутренней нестабильностью (борьба за наследство), ознаменовался в то же время установлением дружеских и торговых контактов с. другими районами Межозерья и Восточной Африки.

Последующее укрепление могущества Нкоре началось, по мнению С. Каругире, с 1840 г. и продолжалось до 1895 г., когда в стране была образована сильная военно-бюрократическая система [303, с. 200—250]. Правители Рвебишенгуе (1798—1825), Мутамбука (1852—1879) и Нтаре V (1879—1906) вели успешные войны с Бугандой, Торо, Бусонгорой, Карагве и другими соседями. Целью военных экспедиций было не только приобретение скота, но и подчинение других народов и обладание новыми землями.

К концу прошлого столетия стихийные бедствия (засуха, эпидемии оспы и столбняка среди людей и чумы среди скота), грабительские набеги со стороны правителя Руанды — Мвами Рвабугири подорвали силы Нкоре.