Africa Tur → Уганда → Книги и материалы об Уганде → Н. А. Ксенофонтова, Ю. В. Луконин, В. П. Панкратьев. ИСТОРИЯ УГАНДЫ в новое и новейшее время → Дальнейшее углубление кризиса системы «косвенного управления»

Дальнейшее углубление кризиса системы «косвенного управления»

Политические процессы в Уганде в 1945—1949 гг. развивались под знаком январских событий. Колонизаторы и бугандская верхушка подавили всеобщую забастовку. Но они уже не могли править старыми методами. Трещина, которую дала система «косвенного управления» в 20—30-е годы, продолжала расширяться. Система требовала срочного подновления.

Колонизаторы начали с Буганды, где обстановка была особенно тревожной. Они понимали неизбежность реформ, но постарались придать преобразованиям выгодное для ссбя направление. Они также осознавали, что реформы вызовут недовольство бугандских верхов, и, чтобы преодолеть их сопротивление, кабака был возвращен на политическую арену.

Уже в ноябре 1945 г. кабака, следуя совету губернатора, издал закон о неофициальных членах люкико [ 127, с. 9]. Предусматривалось избрание 36 депутатов. Эго была уступка национально-демократическим силам. И хотя большинство в люкико составляли феодалы (53 места), в работе этого органа впервые принимали участие представители предпринимательских слоев и образованной элиты. Правда, это участие ставилось в жесткие рамки. Когда в феврале 1946 г. открылась сессия люкико, английский резидент предупредил неофициальных членов, что им разрешается только высказывать мнение, но не налагать вето на акты колониальной администрации и правительства Буганды [356, с. 127].

В феврале 1947 г. министерство колоний заявило о намерении создать в своих владениях «эффективную и демократическую» систему местного управления. В Уганде это намерение воплотилось в 1949 г. Во всех районах (кроме Буньоро и Анколе) были созданы советы с весьма ограниченными полномочиями. В советы входили официальные, назначенные и выборные члены: первых и вторых подбирали комиссары районов, последних избирали налогоплательщики. Советы могли принимать постановления, обязательные для коренных жителей.

В 1953 г. в ведение правительства Буганды перешли начальные и неполные средние школы, здравоохранение, сельское хозяйство [312, с. 90—91; 443, 26.III.1953]. Соответственно были созданы три министерства, руководители которых считались, однако, младшими министрами. До 60 увеличивалось число неофициальных членов люкико. Глава правительства (катикиро) теперь утверждался этим органом. В результате реформы удельный вес буржуазных элементов в правительстве (младших министров подбирали из числа интеллигентов и предпринимателей) и люкико повышался, правда, не настолько, чтобы ликвидировать контроль феодалов над ними (в люкико 75% неофициальных членов владели землей; землевладельцами были также 72% вождей мирука, 97% — вождей гомболола, 100% —вождей саза) [383, с. 58]. Итогом всех этих реформ стало англо-бугандское соглашение 1955 г.

Не заменяя соглашения 1900 г., оно вносило, однако, изменения в управление Бугандой. Кабака стал конституционным монархом. Ответственность за управление была передана совету министров во главе с катикиро. Последний назначал министров. Люкико получил право смещать правительство. Если раньше вождей и старших чиновников подбирал кабака, то теперь — специальное управление. Контроль над этими категориями служащих перешел в руки правительства. В 1955—1956 гг. в административном аппарате Буганды насчитывалось более 1 тыс. служащих, получавших жалованье от 400—500 (младшие и средние) до 1—2 тыс. ф. ст. (старшие) в год [253, с. 361].

Вожди, которые отныне подчинялись только правительству Буганды, контролировали деятельность переданных Бугаиде учреждений (здравоохранения, образования, сельского хозяйства). Поскольку для этого требовались знания, то при подборе кандидатов на посты вождей традиционные права уже имели меньшее значение. Традиционалистов стали вытеснять неотрадиционалисты, обладавшие сравнительно высоким образовательным цензом и опытом работы, выступавшие за нововведения.

Соглашение 1955 г. допускало определенную демократизацию политической жизни Буганды. Буржуазным элементам предоставлялись новые возможности для доступа в органы местного управления. Идя на это, колонизаторы рассчитывали ослабить их участие в антиимпериалистическом движении, открыть путь для их сближения с феодальной верхушкой. Как покажут дальнейшие события, расчеты колонизаторов оправдались.

Аналогичные реформы местного управления были проведены и Буньоро и Анколе в 1955 г. [298, с. 274].

1 июля 1955 г. вступило в силу новое постановление об управлении районов [253, с. 40—41, 414]. Исполнительные и законодательные функции сосредоточились в руках совета района, состоявшего из официальных, неофициальных и назначенных членов. Например, в совете Тесо было 90 членов, в том числе 11—официальных, 50 — избираемых, 29 — назначенных [316, с. 44]. Неофициальные избирались путем многоступенчатых выборов; большую часть назначенных выбирали совместно официальные и неофициальные члены, меньшую — назначал комиссар района. Председателем совета мог быть только официальный член. Согласно постановлению часть служб протектората передавалась советам. Теперь они отвечали за содержание шоссейных дорог, тюрем, за начальные школы. Районы делились на саза, гомболола, мирука, деревни, которые возглавляли вожди. Все вожди назначались советами и утверждались губернатором. В отличие от Буганды вожди в районах отвечали как перед колониальными, так и африканскими властями. Советы получили право вводить новые налоги и различные сборы. Например, налоги и сборы в доходах бюджета Тесо в 1955 г. составляли 55,7% [316, с. 45].

Реформы, предпринятые колонизаторами, преследовали далеко идущие цели. Колонизаторы поощряли трибализм, стремясь не допустить создания общеугандского освободительного движения, направить энергию масс на решение местных дел, разжечь местный национализм. Ряд районов состоял из нескольких этнических групп. Создание советов усилило противоречия между верхушками этих групп из-за представительства и постов [253, с. 40—41]. На словах выступая за единую Уганду, колониальные власти проводили курс па ее федерализацию. Местничество раскалывало ряды противников колониального режима. Реформы не подорвали позиций феодально-племенной верхушки. И хотя в местные органы власти допускались представители африканской буржуазии и национальной интеллигенции, они до конца существования протектората оставались бастионами консерватизма и коллаборационизма, а нередко и опорой противников самой национальной независимости.